Дэвид Крюгер - Тайный язык денег. Как принимать разумные финансовые решения

Исследования показывают, что деньги, так же как и антидепрессанты, не делают нас более счастливыми. Разумеется, и деньги, и антидепрессанты способны предотвращать те или иные негативные обстоятельства. Например, деньги позволяют нам получать более качественное медицинское обслуживание, обеспечивать себе безопасность, жить в приятном окружении, приобретать желаемые вещи и, в конце концов, просто поднимать себе настроение.

Доктор Даниэл Гилберт, психолог из Гарварда, продемонстрировал, что ни значительный доход, ни совершаемые покупки не оказывают серьезного и постоянного влияния на состояние счастья. Проведенное им исследование показало: события, которые, как мы ожидаем, сделают нас счастливыми, на практике не особенно захватывают нас. Нам кажется, что мы будем более довольными жизнью, когда нам, к примеру, повысят зарплату или когда мы сделаем желаемое приобретение. В реальности мы оказываемся гораздо менее счастливыми, чем ожидали. Даже в тех случаях, когда, получая определенные финансовые выгоды, мы приходим в хорошее настроение, оно не длится долго. Психолог из университета штата Иллинойс доктор Дэвид Майерс обнаружил, что после первоначального возбуждения, связанного с внезапной удачей, например получением наследства, выигрышем в лотерею или карьерным продвижением, люди склонны возвращаться к характерному для себя состоянию счастья или уныния.

Другое исследование, проведенное политологом из Йеля Робертом Лейном, показало, что величина дохода оказывает измеримое, однако весьма слабое влияние на уровень счастья. Эта положительная корреляция была в значительной степени выражена среди бедных слоев населения (что неудивительно). По всей видимости, деньги могут купить счастье лишь в ограниченных пределах: если определенная сумма позволяет нам перестать беспокоиться о физическом выживании. Кроме того, мнение о том, что рост дохода приводит к умножению счастья, представляет собой лишь теоретическую аксиому, не находящую достаточного подтверждения в реальной жизни.

Мы начинаем ставить знак равенства между понятиями «деньги» и «власть» с раннего детства. Дети обладают заметным уровнем контроля окружающей их среды: стоит им закричать, как они сразу получают пищу, чистые пеленки, комфорт и родительские объятия. Здоровые и любимые дети — вот истинные властелины мира.

Однако по мере взросления мы постепенно утрачиваем эту власть. Оставаясь все еще сравнительно беспомощными, мы начинаем верить во всемогущество взрослых (особенно родителей) и пытаемся восстановить нашу собственную власть путем идентификации себя с окружающими нас взрослыми.

Распространенная фантазия о несметных богатствах — и присущей им безграничной власти — результат нашего детского желания восстановить привычные когда-то эффективность и мастерство решения проблем. Почти все мы склонны ставить знак равенства между богатством и властью, и в определенной степени все мы хотим получить и то и другое. Деньги служат для оценки наших достижений и показывают, насколько нам удалось добиться власти и уважения. Они превращаются в мерило нашей власти, статуса и степени влияния в обществе и, похоже, нашей собственной ценности в глазах общества.

Однако это обоюдоострый меч. Когда денег становится достаточно, чтобы наделить вас властью, они начинают сами властвовать над вами.

Значение денег и значение времени формировались рука об руку на протяжении тысячелетий и менялись по мере развития наших культур. Подобно тому, как деньги перестали быть помощником при бартерных обменах и превратились в символ ценности, время перестало быть простым разделителем утра, дня, вечера и ночи или сезона жатвы от сезона пахоты и приобрело четкие атрибуты — часы, минуты и секунды.

Наука и бизнес наших дней создали концепцию линейного времени, а с ростом индустриализации и развитием торговли время начало приобретать стоимость. Стало возможно измерять время деньгами. С тех пор как каждому рабочему часу стал соответствовать определенный уровень заработной платы, мы не только ощущаем время, но и используем его, расходуем или экономим.

Эта связь пронизывает всю нашу жизнь. Вопрос «Сколько времени это займет?» определяет, чем мы будем заниматься. Вопрос «Долго ли ехать до школы или места работы?» определяет, где мы живем.

В наши дни любая покупка превращается в двустороннюю сделку: вы расходуете время и энергию на то, чтобы заработать деньги, а затем расходуете эти деньги на то, чтобы приобрести товары и услуги, являющиеся выражением времени и энергии кого-то другого. Эта связка «время—деньги» порой напоминает собаку, гоняющуюся за собственным хвостом: мы тратим время на приобретение денег, с помощью которых надеемся вернуть часть времени, потраченного на получение денег.

Подобно первым шагам ребенка, наши первые значительные покупки — плата за обед или билет в кино при первом свидании, первый автомобиль, первый дом или квартира, — часто выступают в качестве подтверждения нашего статуса как независимой, автономной личности. И наоборот, полная благоустроенность с раннего возраста способна нанести ущерб нашему ощущению самостоятельности и уровню амбиций6.

Именно это случилось с моим клиентом по имени Джон, который получил один из высших управленческих постов в международной компании, основанной его отцом. Подразделение, которым руководил Джон, работало очень успешно, однако он сам испытывал смутное недовольство. Однажды он рассказал мне, почему решил присоединиться к семейному бизнесу вместо того, чтобы начать собственное дело.

«Было бы глупостью не сделать этого: уж слишком много преимуществ, — сказал он. — И потом, смог бы я добиться того, что у меня есть, не в отцовской компании, а где-то еще? Не знаю».

Джон унаследовал место в жизни, которое позволило достичь высокого уровня благосостояния, однако поставило под сомнение его собственную ценность.

Для многих богатых наследников, в чью пользу открываются трастовые фонды7, путь к богатству еще более прост, чем путь Джона, однако оно точно так же не приносит им пользы. Они часто наследуют деньги из фондов в возрасте, когда их личность еще не сформирована, поэтому на их жизнь неизбежно влияет ощущение гарантированного финансового будущего. У тех же, кто создает богатство с нуля, вынужденная автономия с возрастом создает другой тип связи с деньгами: они пытаются компенсировать себе и своим детям то, чего не имели прежде.