Дэвид Оуэн - Первый Национальный банк папы
Я знаю, что такое случается, потому что и сам делал подобные ошибки. Когда моя дочь достигла детсадовского возраста, я прочел ей лекцию о достоинствах бережливости в отношении финансов, а затем открыл счет на ее имя с депозитом в 100 долларов. Ее первоначальное приятное волнение, с которым она восприняла мою схему (так и не подтвердившую величие моего ума), упало до нуля, когда я сказал, что ей в ближайшее время нельзя будет трогать эти деньги. Несмотря на весь энтузиазм, с которым я расхваливал американскую банковскую систему, девочка смотрела на свой сберегательный счет как на некий зловредный вымысел.
Сначала я подумал, что она, должно быть, еще слишком мала или слишком ленива, чтобы планировать наперед, на перспективу своего преклонного возраста. Но хорошенько поразмыслив (к сожалению, этот процесс длился несколько лет), я понял, что проблема заключалась не в дефекте ее характера, а в дефекте моей схемы. В самом деле, ведь я сам не имею банковского счета — да и зачем он мне? Я уж лучше хранил бы деньги под матрацем, чем мотаться на машине туда-сюда в пресловутый банк за какими-то мизерными 2% в год. Я сберегаю свое богатство там же, где и вы, вкладывая его в акции и облигации, а также делая инвестиции в недвижимость, играя на валютном рынке и прочее, что дает со временем лучшее возмещение, чем какой-то дурацкий старомодный сберегательный счет[3]. Так почему я должен был считать, что на пятилетнего ребенка, которому год кажется, по меньшей мере, десятилетием, произведет сильное впечатление какая-то горсточка пенни, скупо выдаваемая через целую вечность? И разве я не закрыл свой собственный сберегательный детский счет в тот самый момент, как только он оказался непосредственно в моем личном распоряжении?
Я не принял в расчет также то, что для ребенка слово «долгосрочный» означает отнюдь не «длительный срок», а «никогда». Агитировать первоклассника или малыша детсадовского возраста копить деньги для колледжа — это все равно что агитировать пятилетнего ребенка собирать деньги, чтобы поселиться на Марсе. Когда мне было 5 лет, столетие казалось мне не таким долгим, как период между моим первым днем в детском саду и тем днем, когда я, наконец, буду достаточно взрослым, чтобы осуществить самую заветную мечту — сесть за руль автомобиля. (Еще одно доказательство — как будто вообще нужны были какие-либо доказательства, — что у детей время идет медленнее, чем у взрослых; вы ведь никогда не слышали, чтобы взрослый человек сказал: «Мне 673 месяца от роду», — хотя однажды я слышал, как 40-летний мужчина заявил: «Я, считай, уже полумертвец».)
Это восприятие времени не является даже иллюзией, когда дело касается детей. Когда родители говорят своим малышам о «долгосрочности» в отношении денег, они и сами обычно имеют в виду «никогда». Родители заставляют детей положить подаренные им деньги в банк, потому что неприемлют даже мысль, что ребенок может свободно ими распоряжаться. Действительной целью почти всех схем сбережений, используемых родителями, является не улучшение жизни их детей, а конфискация попавших им в руки денег. Сберегательный счет — это просто тюрьма, в которую родители заключают деньги своих детей, для того чтобы эти деньги не смогли выйти наружу и причинить родителям какое-либо беспокойство, когда они отводят от детей свое зоркое око.
Реальные причины для сбережений
Мы не думаем о собственных сбережениях как о своего рода форме наказания. Мы сберегаем деньги потому, что убеждены — эти сбережения сделают нашу жизнь лучше (а это так и будет), одновременно получая удовольствие от этой игры. Мы знаем, что если пожертвуем собой и не потратим эти деньги сейчас же, то когда-нибудь, в обозримом будущем, сможем купить автомобиль своей мечты, или больше играть в гольф, или построить во дворе плавательный бассейн, или послать наших детей учиться в более престижные колледжи, или выйти на пенсию раньше положенного срока. Другими словами, мы делаем сбережения по эгоистическим причинам. Сейчас мы тратим денег меньше с тем, чтобы тратить больше потом.
И я внезапно понял, что для того, чтобы наши дети тоже стали накопителями, им потребовались бы причины эгоистического характера — такие причины, которые придали бы этой акции смысл в их понимании. Чтобы сбережения казались малышу чем-то привлекательным, они должны каким-то образом вносить в его жизнь элемент заинтересованности — и приносить такую же ощутимую выгоду, как и для взрослых. Кроме того, эта прибыль должна поступать (как это понимает малыш) в реальном времени, а не маячить где-то на горизонте, в далеком будущем, которое в детском разуме не воспринимается как вообще существующее.
Но, что важнее всего, я понял, что вплоть до этого момента почти все мои усилия обучить дочку финансовой ответственности приводили к ее снижению или вообще уничтожали и те незначительные ее зачатки, которые у нее были. Чему она могла научиться (относительно обращения с деньгами), если я просто-напросто продолжал выдумывать очередные оправдания, чтобы отнять у нее деньги, которые она держала в руках? Разве мы не учимся обращаться с деньгами так же, как и с любым другим делом, — то есть нагромождая ряд чудовищных ошибок, а потом расхлебывая их последствия?
Думаю, что это так. Осознание всего этого и привело меня к тем положениям, которые я излагаю далее.
Добрые старые рациональные способы
Конечно, идея учить детей обращаться с деньгами в каком-то смысле интересна, хотя неосознанно мы учим их этому ежедневно, с тех самых пор, как они становятся достаточно большими, чтобы заметить разницу между собой и нами. Мы учим их, как обращаться с деньгами всякий раз, когда делаем какую-нибудь мудрую или глупую покупку, приобретаем что-нибудь ради того, чтобы похвастать перед другими, когда оплакиваем горький опыт, приобретенный на рынке акций, заключаем какую-нибудь сделку или она срывается, когда продавцы набрасываются на нас со всей силой своей энергии, убеждая купить у них что-нибудь идиотское, и мы оплачиваем эту покупку кредитной карточкой или увеличиваем свои долги до такой степени, что остается надеяться только на автоответчик, будто он сам утрясет все звонки и требования кредиторов. Эти, в основном, неосознанные уроки производят более глубокое впечатление на наших детей, чем какие-либо словесные поучения. Следовательно, наилучший способ научить малыша обращаться с деньгами — это жить так, чтобы деньги в вашей жизни играли положенную им роль, и показывать детям только хорошие примеры, чего бы это ни касалось[4].
Но вся проблема в том, что мы ощущаем усталость и интеллектуальную лень. Во-первых, когда мы стараемся показывать хорошие примеры, это изматывает. Во-вторых, я, подобно большинству родителей, хочу формировать привычки и характер своих детей непосредственно и с помощью применения действенных методов воспитания. Я не желаю сидеть в сторонке и позволять природе делать свое черное дело, а хочу использовать научные методы программирования моего отпрыска так, чтобы в жизни он смог превзойти меня и схватил за рога огромную, ни с чем не сравнимую удачу, благодаря которой он сможет поддерживать нас с женой в старости. И я хочу сделать это быстро и легко, не переделывая себя и не стараясь стать лучше.
