Элияху Голдрат - Цель: Процесс непрерывного совершенствования
Я привык думать, что если постараюсь, то смогу добиться чего угодно. Я тружусь с того дня, как мне стукнуло двенадцать. Школьником я после уроков работал в магазине своего отца. Став постарше, в летние каникулы я работал на мельницах. Мне всегда говорили, что терпение и труд все перетрут. Правда ли это? Посмотрите на моего брата — он по праву старшего пошел проторенным путем. Ему не приходилось особо стараться, и сейчас он владеет бакалейным магазином в худшем районе города. А теперь посмотрите на меня. Я старался изо всех сил. Я потел в университете. Я получил работу в большой компании. Я стал чужим своей жене и детям. На меня валилось все дерьмо, которое могла дать мне «ЮниКо», и я просил: «Мне мало, дайте еще!» Боже, как я преуспел! Мне тридцать восемь лет, и я никчемный директор жалкого завода! Чудесно, не правда ли? Я весел и счастлив.
Пора убираться отсюда. На один день веселья хватит.
3
Я просыпаюсь, чувствуя, что Джулия пододвигается ко мне. Нет, к сожалению, это не от избытка чувств — она тянется к ночному столику, где стоит электронный будильник. На табло светятся цифры 6:03 — значит, будильник звонит уже три минуты. Джулия с остервенением бьет по кнопке звонка. Через несколько мгновений я слышу, что ее дыхание выравнивается — она снова спит. Добро пожаловать, новый день.
Примерно сорок пять минут спустя я выезжаю на своем «бьюике» из гаража. На улице еще темно. Но не успеваю я проехать несколько миль, как небо светлеет. На полпути к городу показывается солнце. Но я слишком погружен в свои мысли, чтобы сразу заметить это. Я поворачиваю голову и вижу, что солнце уже висит за деревьями. Меня иногда бесит, что я всегда так занят и озабочен, что, как я полагаю, и большинство людей, не обращаю внимания на все те чудеса, которыми полнится каждый божий день. Вместо того чтобы наслаждаться рассветом, я впиваюсь глазами в шоссе и думаю о Пиче. Он созвал в головном офисе совещание, на которое приглашены все подотчетные ему директора заводов. Совещание назначено на 8:00. Забавно, что Пич ни словом не обмолвился о теме совещания. Большой секрет — как будто война начинается или что-то в этом роде. Нам велено прибыть в восемь и взять с собой отчеты и прочую информацию, которая может понадобиться для всестороннего анализа деятельности филиала.
Впрочем, мы все догадались, о чем пойдет речь. Во всяком случае, представление имеем. По слухам, Пич собирается сообщить нам, как плохо филиал работал в первом квартале. Потом он намерен нацелить на новые высоты продуктивность, дав конкретные задания и взяв обязательства с каждого завода. Я думаю, именно в этом причина столь раннего начала совещания — Пич полагает, что таким образом даст нам надлежащее представление о дисциплине, а также о важности и срочности предлагаемых мер.
Ирония ситуации в том, что, чтобы попасть на совещание в столь ранний час, половине приглашенных пришлось вылететь накануне вечером. А это означает расходы на гостиницу и дополнительные траты на питание. Таким образом, чтобы возвестить нам о том, как плохо работает филиал, Пич собирается израсходовать лишние пару тысяч долларов. Этих расходов вполне можно было бы избежать, если бы совещание было назначено на час или два позже.
Я думаю, что Пич начинает терять почву под ногами. Не то чтобы он близок к духовному кризису, но все происходящее свидетельствует о чрезмерно нервной реакции с его стороны. Он подобен генералу, который знает, что проигрывает битву, но в отчаянном желании выиграть ее забывает о своей стратегии.
Пару лет назад он был другим. Он был самоуверен; он не боялся делегировать ответственность; он позволял нам действовать самостоятельно, пока мы получали хороший результат. Он старался быть «просвещенным» менеджером. Он пытался быть открытым к новым идеям. Если приходил какой-нибудь консультант и говорил: «Чтобы работать продуктивно, служащие должны любить свою работу», — Пич старался выслушать. Но тогда объем продаж рос и бюджет ломился от денег.
А что он говорит сейчас?
«Мне наплевать на их самочувствие! Если это стоит лишних денег, я за это платить не буду».
Так он заявил менеджеру, который пытался уговорить Пича открыть для служащих спортзал, исходя из той посылки, что в здоровом теле здоровый дух и т. п. Пич фактически выставил его из своего кабинета.
А теперь он приходит на мой завод и устраивает кавардак во имя улучшения обслуживания клиентов. Эта была уже не первая моя стычка с Пичем, хотя прежние столкновения были не столь серьезны, как вчерашнее. Обиднее всего, что мы с ним в общем-то всегда ладили. Какое-то время назад я даже думал, что мы друзья. Когда я был у него в штате, мы в конце дня сиживали в его кабинете и часами разговаривали. Изредка мы выпивали вместе. Все считали, что у меня где-то есть волосатая рука. Но я думаю, что нравился Пичу именно тем, что у меня никакого блата не было. Я просто хорошо работал, и мы ладили.
Как-то у нас в Атланте был безумный вечер на годовом собрании торговых представителей компании, когда Пич, я и несколько весельчаков из отдела маркетинга украли пианино в баре отеля и устроили песнопения в лифте. Когда двери открывались, другие постояльцы отеля, дожидавшиеся лифта, слышали очередной куплет ирландской застольной песни в нашем хоровом исполнении под музыкальное сопровождение Пича. (Да-да, он еще и на фортепиано хорошо играет.) Менеджер отеля поймал нас только через час. К тому времени толпа слушателей у лифта слишком разрослась, и мы перебрались на крышу отеля, откуда пели для всего города. Мне пришлось вытаскивать Билла из драки с двумя вышибалами, которых менеджер отеля привел, чтобы унять нас. Да, вечерок был веселый! Закончился он уже на рассвете, когда мы с Биллом в какой-то грязной забегаловке на другом конце города чокались стаканами с апельсиновым соком.
Пич был один из тех, кто дал мне ясно понять, что у меня есть будущее в этой компании. Это он вытащил меня на белый свет, когда я был начинающим инженером и все мои умения сводились лишь к тому, чтобы биться головой в стену. Это он привел меня в управление компании. Это он настоял, чтобы я вернулся в университет и получил диплом менеджера.
А теперь мы орем друг на друга. Невероятно.
В 7:50 я паркуюсь в гараже под зданием «ЮниКо». Пич и административный штат его отделения занимают три этажа. Я выбираюсь из машины и достаю из багажника кейс. Сегодня он весит не меньше десяти фунтов, потому что набит отчетами и распечатками. Сегодня я не жду приятного дня. С хмурым лицом я направляюсь к лифту.
— Эл! — слышу я голос за спиной.
Я поворачиваюсь. Меня догоняет Натан Селвин. Я жду его.
— Как дела? — спрашивает он.
— Нормально. Рад тебя видеть, — говорю я. Дальше мы идем вместе. — Я видел приказ о вашем назначении в штат Пича. Поздравляю.
— Спасибо. Правда, я не уверен, что сейчас это лучшее место, когда все так поворачивается.
— А что? Билл заставляет вас работать ночами?
— Нет, не в этом дело, — говорит Натан, а потом, помолчав, добавляет: — Слышали новость?
— Какую?
Он останавливается и оглядывается. Вокруг никого нет.
— Насчет филиала, — говорит он тихо.
Я пожимаю плечами: не знаю, о чем он говорит.
— Филиал собираются прикрыть, — продолжает Натан. — На пятнадцатом этаже все трясутся от страха. Пич неделю назад получил предупреждение от Грэнби. Он должен до конца года улучшить показатели, иначе весь филиал пойдет на продажу. И не знаю, правда ли это, но я слышал, что Грэнби особо подчеркнул, что, если филиал пойдет ко дну, Пич окажется там же.
— Вы уверены?
Натан кивает и добавляет:
— Видимо, это уже давно замышлялось.
Первым делом я думаю о том, что недавнее поведение Пича вполне можно объяснить. Все, к чему он стремился, над чем трудился, теперь под угрозой. Если филиал купит какая-то другая корпорация, Пичу там места не будет. Новые хозяева захотят устроить чистку и наверняка начнут ее сверху.
А как насчет меня? Я сохраню работу? Хороший вопрос, Рого. Пока я не узнал последнюю новость, я полагал, что после закрытия завода Пич найдет мне местечко. Так обычно делается. Конечно, это могло быть не совсем то, что мне нравится. Я знаю, что на заводах «ЮниВер» недостатка в директорах не наблюдается. Но я был уверен, что Пич возьмет меня на старое место в административном штате, хоть и знаю, что это место уже занято и что Пич тем парнем вполне доволен. Да-да, помнится, вчера он в начале разговоре пригрозил, что я могу вообще остаться без работы.
Черт, через три месяца я могу оказаться на улице!
— Послушай, Эл, если кто спросит, ты ничего не слышал! — говорит Натан.
И он уходит. Я обнаруживаю, что стою один в коридоре на пятнадцатом этаже. Я даже не помню, как входил в лифт, и вот я уже наверху. Смутно припоминаю, что говорил мне Натан, в частности о том, что все сотрудники составляют резюме.
