Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?
Кризис, в котором погрязли США и за ними весь мир в 2008 году, как я уже говорил, был рукотворной катастрофой. Я и раньше видел случаи, когда сочетание серьезных (и часто неправильных) идей и серьезных интересов порождает катастрофические последствия. В бытность мою шеф-экономистом Всемирного банка я имел возможность наблюдать, как после окончания эпохи колониализма Западу удавалось продвинуть фундаменталистские идеи свободного рынка (многие из которых отражали взгляды и интересы Уолл-стрит) в развивающиеся страны. Безусловно, развивающимся странам не приходилось выбирать: колониальные державы разорили их, безжалостно эксплуатируя, расходуя их ресурсы, но не делая ничего для того, чтобы развивать экономики этих стран. Они нуждались в поддержке развитых стран, и тогда Международный валютный фонд и другие организации вынесли условие, что развивающиеся страны должны открыть свои внутренние рынки и впустить на них потоки товаров из развитых стран несмотря даже на то, что сами развитые страны отказались открыть свои рынки для их сельскохозяйственной продукции.
Это политическое решение провалилось: доход на душу населения в Африке упал, в Латинской Америке началась стагнация, лишь некоторые представители верхушки получили выгоду. Тем временем Восточная Азия избрала другой курс: правительства бросили силы на развитие стран (их стали называть «государства развития»), доходы на душу населения стремительно удваивались, утраивались и в итоге выросли в восемь раз по сравнению с изначальными. За тридцать с небольшим лет доходы американцев не сдвинулись с места. Китай же из бедной страны со средним уровнем дохода на душу населения меньше одного процента от этого же показателя в Америке и ВВП, составлявшим менее пяти процентов от ВВП Штатов, превратился в страну с крупнейшей экономикой в мире (по итогам сравнения паритетов покупательской способности). Ожидается, что через четверть века экономика Китая превысит экономику США в два раза.
Часто идеологии обладают большей силой, нежели очевидные факты. Сторонники экономики свободного рынка редко оглядываются на успех регулируемой экономики Восточной Азии. Они предпочитают обсуждать неудачи Советского Союза, который вовсе отказался от рыночных отношений в экономике. После падения Берлинской стены и краха идеологии коммунизма могло показаться, что экономика свободных рынков одержала верх над всеми остальными. Однако Америка сделала неверные выводы, а затем использовала свое положение единственной оставшейся сверхдержавы для того, чтобы продвигать собственные экономические интересы или, точнее, чтобы защитить интересы своих крупнейших и самых влиятельных корпораций. И в этом смысле наибольшей властью был наделен именно финансовый сектор. Соединенные Штаты вынуждали другие страны либерализировать их финансовые рынки. В итоге одна за другой страны погрузились в кризис, включая даже те, что прежде очень преуспевали.
В каком-то смысле мы, однако, обошлись с этими странами не хуже, чем со своей собственной страной. И при Клинтоне, и при Буше мы проводили политику, которая была выгодна финансовому сектору. В «Анатомии убийства» я коротко рассказываю о том, каким образом политические стратегии Штатов привели к кризису. (В своей книге «Свободное падение» я разбираю эту тему гораздо более детально.)
Здесь же мой основной интерес сосредоточен на том, как финансовый сектор поспособствовал обострению неравенства. Для этого у финансиализации существует несколько каналов. Финансовый сектор отличается рентоориентированным поведением и стремлением к присвоению богатства. Для того чтобы разбогатеть, есть два основных способа: увеличить размер национального пирога и постараться урвать кусок побольше от существующего пирога, причем размер пирога в процессе может даже уменьшиться. Доходы представителей верхушки финансового сектора в большей степени зависят именно от второго способа. При этом богатство представителей верхушки формируется не только за счет богатства других таких же состоятельных людей отчасти посредством рыночных махинаций, но и путем выкачивания денег из представителей основания экономической пирамиды. Именно на агрессивном кредитовании и грабительских условиях займов зарабатываются миллиарды. Более того, они откровенно злоупотребляют своей монопольной властью на выпуск и обслуживание дебетовых и кредитных карт, облагая предпринимателей непомерно высокими процентами по всем банковским операциям, которые функционируют примерно как налоги; в результате такого «налогообложения» растет не благосостояние общества, а размеры кошельков банкиров. В условиях конкурентной рыночной среды эти удержанные банком проценты по операциям трансформируются в более высокие цены, которые приходится платить обычным покупателям.
До наступления кризиса участники финансового сектора активно били себя в грудь, называли себя не иначе как двигателями экономического развития и утверждали, что их инновационный подход обеспечил невиданную прежде эффективность экономики страны.
Единственный адекватный показатель того, насколько эффективна экономика страны, – это средний уровень жизни обычной семьи, и с этой позиции ни о каком экономическом росте за последнюю четверть века говорить не приходится. Даже если использовать в качестве мерила величину ВВП, эффективность здесь также гораздо ниже, чем в десятилетия, предшествовавшие либерализации и финансиализации экономики, да и тот экономический рост, который удалось зафиксировать, едва ли можно причислить к заслугам финансового сектора. И если вклад финансового сектора в экономический рост сомнителен, то махинации в нем непосредственным образом поспособствовали усугублению экономической нестабильности, которая стала особенно заметна к началу кризиса 2008 года.
Данные о ВВП и доходах могут рассказать многое о том, каким образом финансовый сектор посодействовал тому, что экономика страны пошла под откос. За несколько лет до кризиса финансовый сектор подмял под себя серьезную долю экономики – 8 процентов ВВП, 40 процентов всей прибыли корпораций – без видимых результатов для общества. Конечно, на тот момент уже образовался кредитный пузырь, но вместо того чтобы предоставлять займы на реальные инвестиции, которые бы обеспечили увеличение размера зарплат и устойчивый экономический рост, финансовый сектор активно участвовал в спекуляции и повышении цен на недвижимость. Более высокие цены на недвижимость французской Ривьеры или апартаменты в Манхэттене для миллиардеров не обеспечивают более эффективную экономику. Это помогает понять, почему, несмотря на невероятное увеличение отношения благосостояния к доходам, средний уровень заработной платы оставался на прежнем уровне и реальная доходность капитала не снизилась. (Согласно одному из классических экономических законов – закону убывающей отдачи – доходность капитала должна была снизиться, а зарплаты увеличиться. Совершенствование технологий лишь подтвердило вывод о том, что средний уровень заработной платы должен был вырасти даже в том случае, если бы размер заработной платы за некоторые виды труда сократился.)
