Эрнандо де Сото - Иной путь. Невидимая революция в третьем мире
Неприятие перераспределительной власти государства возросло, когда противоборствующие фракции увидели, что социальные волнения утихают по мере деполитизации экономики и упрощения правил; людям развязали руки, и их энергия направилась не на борьбу с государством, а на производительный труд.
Франция: первое насильственное решение
Сопровождавшийся крайними формами насилия переход Франции к рыночной экономике резко контрастирует с относительно мирной английской эволюцией. Хотя Французская революция открыла путь к переменам, она не либерализовала французскую экономику: потребовалось много десятилетий и много перемен, прежде чем французы добились определенного равенства экономических и социальных возможностей. Наполеон не уничтожил меркантилистскую систему полностью, но до какой-то степени демократизировал доступ к предпринимательству, дав всем французам равенство перед законом. В XIX в. Франция постепенно перешла от меркантилизма к рыночной системе.
Рейд утверждает, что насильственность французской революции была прямо пропорциональна жестокости предшествовавшего меркантилистского режима. С этой точки зрения ни одна европейская страна, за исключением, пожалуй, России, не иллюстрирует лучше крайности меркантилистской политики в XVI, XVII и XIX вв. Система монархического управления и регулирования, существовавшая во Франции, была настолько обструкционистской, подавление внелегальной деятельности — настолько жестоким, а отсутствие представительных институтов — столь очевидным, что насилие оказалось просто неизбежно. Другие писатели придерживаются взгляда, что законы и правила во Франции были не более ограничительными, чем в Англии, но эффективный полицейский и административный аппарат Франции заставлял народ дорого платить за любое нарушение меркантилистских законов.
К концу XVIII в. стало ясно, что французский меркантилизм разорил страну, сковал умение и любовь к труду ненужными законами. Негодование против небольших, но очень заметных групп богатых дворян и буржуа росло. Экономический застой сопровождался нарастанием репрессий против теневиков и других нарушителей хозяйственных регламентов. Меркантилизм был одной из главных причин Французской революции 1789 г. «С исключительной силой и скоростью революционные принципы обрели практическую форму во время Французской революции… Революция заключалась… в отказе от традиционного правового порядка. Авторитет существовавших государственных институтов был полностью отвергнут…» Одной из первых задач революционеров стала отмена всех привилегий и атака на меркантилистскую правовую систему. Налоги, «инспектирование и регулирование производителей… натурально пошли на слом».[29]
Французская революция оказала почти немедленное воздействие на все страны, правительства которых пытались предотвратить подобные взрывы. Как считает Хекшер, остальная Европа «позаимствовала» опыт Французской революции, чтобы избежать ее эксцессов, и провела реформы, которые постепенно развернули рыночную экономику и демократические политические институты.
Испания: второе насильственное решение
Подобно другим европейским странам, Испания в XIX в. повела реформы, необходимые для становления рыночной экономики. Однако, в отличие от большинства других стран, движение вперед шло медленно, поскольку успехи часто перемежались провалами. В период между принятием либеральных конституций в 1812 и 1898 гг. происходили многократные столкновения между теми, кто хотел модернизировать экономику, и абсолютистскими силами, желавшими сохранить меркантилистские традиции. Можно сказать, что сторонники модернизации победили, поскольку именно в это время была заложена основа современной испанской экономики.
В 1834 г., вскоре после провозглашения королевой Изабеллы II, гильдии были отменены. Затем были разрешены частные банки, одобрено создание акционерных обществ с ограниченной ответственностью, упорядочена хаотическая налоговая система. Мало-помалу, к концу XIX в. были сделано многое для того, чтобы каждый получил доступ к хозяйствованию. Но с конца XIX в., начиная с потери Филиппин, Кубы и Пуэрто-Рико, и до 1959 г. экономическая либерализация в Испании застыла. В годы насилия, репрессий и диктатуры восстановились методы управления, весьма напоминающие меркантилизм.
Возврат к политике меркантилизма стал особенно заметен после первой мировой войны и достиг пика при диктаторском режиме Мигеля Примо де Ривера (1923–1929 гг.), когда была устранена конституционная монархия. В этот период были усилены протекционистские таможенные тарифы, вкладывались средства в развитие государственного сектора промышленности, создавались основные государственные корпорации, а методы контроля рынка стали отчетливо монополистическими. Вновь появились основные перераспределительные синдикаты, которые объединились с властями и получили широкие привилегии. Влиятельные группы испанского общества предприняли возрождение меркантилизма с его последствиями — экономическим спадом и социальными протестами, и — созданием крайне левого правительства (очень серьезная угроза). Вместо политики либерализации общества они избрали путь репрессий и поддержку наиболее радикальных правых сил, что привело к гражданской войне 1936–1939 гг.
Когда война закончилась, промышленники, финансисты и землевладельцы объединились с высшим чиновничеством, руководством армии и фалангистами и установили жестко регламентированную силовую систему управления обществом. В период 1940–1959 гг. в стране господствовал неомеркантилизм, соединявший принципы традиционного меркантилизма с фашистским корпоративизмом — достаточно модным в то время направлением. Всех объединили вражда к рыночной экономике и либеральному обществу и вера в необходимость меркантилистской политики. Целью политики были экономическое самообеспечение и ускоренная индустриализация, а методами — контроль цен, производства и внешней торговли.
Результатом опять стала необходимость лицензий и разрешений практически для любой хозяйственной деятельности. Поскольку разрешения выдают люди, создались благодатные условия для взяточничества и тесного сотрудничества политиков, бюрократов и привилегированных частных корпораций. Жесткий бюрократический контроль и планирование плюс карточное распределение удушили экономику;
черный рынок возродился и разросся настолько, что, по словам Дионисио Ридруехо, система сделала многих испанцев преступниками, заставив жить вне закона.[30]
