Олег Григорьев - Неокономика. Экономическая теория. Конспект лекций
* Монокультурное взаимодействие - это почти всегда необходимый этап отношений развитых и развивающихся стран, однако за ним, особенно в последние несколько десятилетий, следует другой этап, именуемый инвестиционным. Как было показано в приведенном примере, монокультурное взаимодействие в развивающейся стране оказывается в 4 раза дешевле, чем в развитой. На каком-то этапе в развитой стране (или где-то еще) возникает определенное преимущество: если есть такая разница оценки труда, то почему бы не взять некоторое рабочее место находящегося в развитой экономике, и не перенести его в экономику развивающуюся. Был период, когда это было сделать нельзя, поскольку работа на оборудовании XIX века требовала определенного уровня мастерства, тренировки и подготовки, и не всегда развивающаяся страна могла предоставить персонал для работы на оборудовании тех лет. Как было сказано, все рабочие места унифицируются по единому принципу "следить за показаниями приборов и нажимать на кнопки". В XIX веке эта тенденция проявилась не в полное время, но после Второй Мировой Войны значительная часть оборудования стала соответствовать этому принципу, а в отдельных случаях процесс стал автоматизированным. Когда качество рабочих мест достигает такого уровня, не существует никаких препятствий для переноса рабочих мест в развивающиеся страны, особенно в те из них, где послушание вбивается в человека всем образом принятой там жизни, и можно надеяться, что такой перенос произойдет без особых проблем.
* Если возвращаться к российской (и мировой, кстати, также) истории, то в некоторый момент царская Россия взаимодействовала с развитым миром. Мифологема пролетариата в России насчет передового характера этого класса (которую можно увидеть у Ленина или Горького), связана с тем, что, действительно, когда завозилось сложное оборудование, требующее мастерства и обучения, не всякий с этим мог справиться, а потому [из этих "не всяких"] начинает формироваться класс людей, независимых и самостоятельно мыслящих, которые могли попросту "послать подальше" свое начальство, поскольку пролетарий, в отличие от того же крестьянина, способен справиться со сложной машиной, и выступает в качестве умелого, креативного, дисциплинированного и ответственного работника. Когда этот социальный слой был увиден, стало ясно, что с ним возможно делать революцию. В России к. XX - н. XXI века такое предположить невозможно: если куда-то поставляется станок с "защитой от дурака", то для него не нужны ни креативность, ни ответственность - только дисциплина.
* Далее, по мере переноса рабочих мест из развитой страны в развивающуюся, меняется судьба последней, преодолевая ее зависимость от монокультуры (различные примеры "азиатского экономического чуда"). Также бывают и случаи, когда в кризис рабочие места, спроектированные для некоторой системы, устаревают, и экономика может вернуться к прежнему - монокультурному - типу взаимодействия: пример Аргентины, входившей в восьмерку развитых государств до Второй Мировой Войны, развивавшейся по этой модели и показывавшей самые высокие темпы роста - до того момента, пока не сменилась СРТ в развитой стране. С конца 1960-х гг. СРТ в этих странах практически не меняется, а потому не меняется и в развивающихся - за исключением, пожалуй, модернизации в процессе смены оборудования. Другой сегодняшний пример - уход рабочих мест из Китая во Вьетнам, но лишь потому, что последний сделал рабсилу дешевле, чем в Китае. Из наиболее успешных стран "азиатского чуда" чаще всего упоминается Сингапур, пригласивший целый спектр транснациональных корпораций делать инвестиции в различные отрасли, причем если что-то происходит с рынком в одной отрасли, то с другим - ничего, и устойчивость экономики повышается.
* Здесь возникает несколько вопросов. Поскольку монокультурный этап взаимодействия предшествует инвестиционному, непонятно, как оценить рабочий час и какова равновесная между оценкой рабочего часа в странах с разными СРТ. Приведенная ранее разница оплаты труда 1:4 должна стать признанной и устойчивой в течение некоторого периода. Далее, даже установление монокультурного взаимодействия сопряжено с колоссальными политическими трудностями, поскольку население долгое время не соглашается со справедливостью такой оценки. Поэтому нужен длительный период "воспитания" страны, которая должна пройти несколько циклов взаимодействия-бунта-провала, до тех пор, пока элита не поймет, что плетью обуха не перешибешь. В послевоенные времена были установлены некого рода правила, "экзамены" для элит развивающихся государств, в виде обязанности подписать документы, в которых обозначается признание факта взаимодействия СРТ разных стран с предлагаемой оценкой труда, и готовы внушать населению, что такой уровень оценки труда справедлив. Эти механизмы хорошо известны, пример тому - вступление России в ВТО, фактически означающее признание российскими элитами правил игры. Со стороны апологетов вступления в ВТО часто обещались инвестиции как следствие вступление в организацию; то есть Россия не будет выходить за рамки предложенных условий торговли, и по факту признания этих условий обещается поток инвестиций. Но не потому, что это было чем-то обусловлено, а потому, что это всегда "было наблюдаемо" в рамках правил игры. Однако с Россией все сложнее: [российские "элиты"] в ВТО вступили, а правила признавать не хотят (а потому и тревожатся из-за "инвестиционного климата"). Это же касается вступления в МВФ, с определенным периодом взаимодействия развитых и развивающихся государств и его результатами.
* Григорьев знает 2,5 исключения, наблюдавшихся в истории по поводу торгового взаимодействия стран. Первые два из них - это Япония и Германия в 1945 году, которые были по отношению к США развивающимися странами с отсутствующей промышленностью, финансовой системой и голодом (до 1948 г. - в Германии, до 1950 г. - в Японии). Население в обеих странах было согласно с любой оценкой 1 часа своего труда, лишь бы не дали умереть с голоду (и вообще спасибо, что не застрелили, поскольку обе страны были оккупированы). И Германия, и Япония - страны, развивавшиеся по инвестиционному пути развития; более того, если рассмотреть события последних лет н. XXI века, можно видеть, что обе эти страны несут на себе отпечаток такого происхождения их нынешнего состояния. Если взять страны G8 и кризис 2008-2009 гг., то можно видеть, что из этих стран больше всего упала Россия (минус 8,2%), на втором месте - Япония (примерно минус 7%), на третьем месте - Германия (минус 5,6%). То есть перенос производства в менее развитую страну предполагает его функционирование лишь в той мере, в какой потребление его продукции осуществляется в более развитой стране, откуда пришло производство. Япония и Германия до сих пор являются развивающимися, хотя почему-то их по инерции считают развитыми, или самодостаточными, странами. Как было сказано, применительно к СРТ нельзя говорить о национальной принадлежности (СРТ США гораздо шире), в этом смысле Германия не сильно зависит от экспорта в сами США, но сильно зависит от экспорта в СРТ США, куда также входит вся Европа. Такое происхождение нынешней Германии, и то, как она перенесла это происхождение на весь Евросоюз, и вызывает все внутриевропейские конфликты: Германия отказывается платить за страны периферии, поскольку они "бездельники", а страны периферии отвечают Германии, что-де вся модель ЕС была сформирована исключительно под стимулирование немецкого экспорта, и понуждение стран европейской периферии к отказу от производства привело к значительным немецким прибылям, которыми теперь Германия не желает делиться. Все эти аргументы постоянно существуют в спорах. Действительно, Германия имеет профицит, но "третья сила" в международной статистике размазана и ее нельзя выделить (Сорос, например, где-то все же платит налоги - скорее всего, в Британии).
