Экспонента. Как быстрое развитие технологий меняет бизнес, политику и общество - Азим Ажар
В-третьих, экспоненциальные технологии вызывают радикальный сдвиг в балансе сил. Появляются компании-суперзвезды, и государства оказываются от них в зависимости. Эти организации начинают доминировать во всех публичных сферах, даже в тех, где прежде вообще не было места бизнесу и коммерции. Небывалую власть получают не только корпорации: теперь и частные лица, и некоторые группировки начинают влиять на мировые события благодаря хорошему пониманию экспоненциальных технологий. К ним относятся и некоторые сотрудники высокотехнологичных компаний, и киберпреступники, и государства, не намеренные считаться с нормами права.
Говоря об экспоненциальном разрыве, мы имеем в виду именно подобные силы. Их появление доказывает, что все меняется слишком быстро и созданные нами системы и в целом наши представления о мире с трудом подстраиваются под эти перемены. Любая из этих сил может привести нас к миру-антиутопии. Это будет эпоха постоянных военных конфликтов, все более могущественных компаний и бесправных работников, превращенной в товар общественной сферы, ориентированной на потребности людей, создающих технологии (и немногих других), — и все это на фоне экологического кризиса.
* * *Этой антиутопии можно избежать, хотя сложно, конечно, не верить в предопределенность событий, когда сталкиваешься с технологиями, радикально меняющими весь жизненный уклад. Иногда нам кажется, что именно появление новых технологий и становится причиной социальных изменений. Иногда мы готовы верить, что у технологий есть собственная логика развития, на которую мы никак не можем повлиять. Шейла Джасанофф, специалист по этике из Гарвардского университета, считает, что в последнее время становится распространенным убеждение, что технологии «обладают неконтролируемой инерцией движения и вынуждают общество меняться в соответствии с требованиями технологического прогресса»[510]. В этом смысле пытаться препятствовать развитию инноваций означает брать на себя роль примитивного луддита. Технологии, как следует из приведенной выше цитаты, не остановить.
Однако сами по себе технологии не определяют нашего направления развития — это решаем мы.
Это важнейшая мысль, которую необходимо усвоить, оказавшись на краю экспоненциального разрыва. В этой книге я перечислил вполне конкретные меры, которые мы должны предпринять, чтобы вновь поставить технологии на службу обществу. Говоря более широко, для преодоления экспоненциального разрыва необходима смена парадигмы: мы должны осознать, что в силах влиять на то, куда ведет нас логика развития технологии.
Этот сдвиг сознания может произойти в два этапа. Первым делом нужно осознать, что суть, направление развития и степень влияния технологий не предопределены. Разумеется, новые технологии появляются на базе имеющихся: инновации создаются и внедряются благодаря более ранним достижениям. Однако вектор развития не задан раз и навсегда. Именно мы решаем, как лучше использовать созданные нами же инструменты.
Ярче всего это видно на примерах применения одних и тех же или схожих технологий в разных обществах. Вот, скажем, средство под названием ДДТ, созданное для борьбы с комарами и предотвращения распространения малярии, однако быстро попавшее в пищевую цепочку по всему миру, в США и Великобритании давно запретили. Однако на протяжении десятилетий его использование разрешалось в Индии, где борьба с малярией была приоритетом, а потому экологический ущерб считался приемлемым. Аналогично можно посмотреть на практику организации неквалифицированной работы на принципах подряда. В Великобритании, богатой стране с давно сложившимися нормами трудовых отношений, подряды без трудового соглашения считаются неприемлемыми, так как очевидным образом нарушают права работников. А вот в Индии или Нигерии подобная организация труда оказывается разумной и прогрессивной, потому что там принята и допустима поденная работа. Иначе говоря, решение о том, как использовать технологии, принимаем мы, люди, в соответствии с обстоятельствами. Историк Мелвин Кранцберг сформулировал это так: «Дело в том, что одна и та же технология позволяет по-разному оценивать обстоятельства и подходить к решению — в зависимости от контекста и поставленной задачи»[511].
Однако, признавая, что направление развития технологий не предопределено, мы не можем еще утверждать, что они не являются причиной радикальных изменений. В другой работе Кранцберг писал, что технологии «и не хороши, и не плохи, но и не нейтральны». Хотим мы того или нет, но они действительно становятся причиной перемен. А потому второй уровень изменения нашего сознания предполагает принятие того факта, что, хотя мы определяем вектор развития технологий, они все же несут с собой стремительные и часто непредвиденные трансформации. Перед лицом этих трансформаций мы не имеем права поддаваться соблазну и запрещать эксперименты или подавлять творческую энергию рынка. Хаотическое и даже непредсказуемое развитие может быть полезно, и мы несем ответственность за то, на что направим эти возможности и как будем управлять вероятными непредвиденными последствиями.
По мере ускорения экспоненциальной эпохи технологии широкого профиля станут влиять на все действующие институты. Общество зиждется на тысячах неписаных правил, норм, ценностей и ожиданий. Технология нарушает эту логику. Как пишет Шейла Джасанофф, «в любом обличье, реальные или предполагаемые, технологии действуют как инструмент управления». Они преобразуют этические, юридические, социальные системы, на которых базируется общество[512]. Мы не можем прекратить это воздействие, но можем задать ему направление.
* * *Разумеется, даже если мы трансформируем свои взгляды на скорость изменений, само по себе это не сократит экспоненциальный разрыв. Нам нужны правила, социальные движения, новые формы политической и экономической организации. Разработать их непросто, особенно с учетом того, как много вопросов в сфере политики, экономики и социальной жизни оказываются под влиянием экспоненциальных технологий.
Как мы увидели, решения могут быть разными. В экономике доминируют колоссального размера компании, все больше похожие на олигополии, и это происходит из-за эффекта масштаба. Эти организации управляют инфраструктурой, ставшей основой всего современного мироустройства — от технических интернет-сервисов, обеспечивающих свободный обмен данными, до программных решений, без которых не может функционировать бизнес. Эти компании опровергают привычные представления о пределах роста бизнеса и о том, что такое монополия, а потому нам нужно новое понимание ее природы, а также новые границы, определяемые как законом, так и обществом в отношении корпораций, которые приближаются к статусу монополий.
В профессиональной среде мы наблюдаем за разрушением привычных нам отношений между работодателем и
