Герберт Шиллер - Манипуляторы сознанием

Г-н Маркс также не мог скрыть озабоченности попытками ограничить внедрение и распространение новой техники: «В настоящее время, однако, наша первоочередная задача заключается в том, чтобы предотвратить упреждающую акцию, направленную на введение международных ограничений на какой-либо вид коммуникационной технологии» [4].

Это — стратегия дальнего прицела. Предложение современной техники, особенно коммуникационной, несомненно, заманчиво для значительной части международного сообщества. Уже поэтому крайне важно рассмотреть общую роль техники не только как инструмента достижения господства в области культуры, но и как воплощение этого господства.

Современный мир резко делится на промышленно развитые, сравнительно состоятельные общества, и неиндустриализованные, лишенные средств страны. Возможность экономического развития в высшей степени привлекает бедные страны и их лидеров. Меньше, однако, их привлекают условия развития по западным моделям.

Техника и ее использование затрагивают основы инфраструктуры социальной коммуникации. Поэтому «стратегия развития» в том или ином государстве означает нечто большее, чем промышленная техника и оборудование. То, как люди относятся друг к другу и взаимосвязаны друг с другом на работе, в семье и в обществе, определяется в значительной степени характером техники, тем, как она используется и какие социальные силы определяют ее использование.

Парадоксально, но, вероятно, неизбежно, что дискуссия о развитии в западной научной литературе извращает взаимоотношения сил и путает причину и следствие. Это особенно заметно, когда речь идет о взаимосвязи развития и коммуникаций.

Многие исследования, главным образом американские, тесно связывают коммуникации — в частности, средства массовой информации — с экономическим развитием. Проповедники подобных взглядов указывают на желательность того, чтобы современные средства информации содействовали тому, чтобы люди стремились стать «современными», отказывались от «традиционализма», стремились приобретать товары западного потребительского общества, покинуть сельские районы, переселиться в города и стать «урбанизированными».

Подобных концепций придерживается, в частности, группа политологов Массачусетского технологического института, среди которых наиболее известны Даниэль Лернер, Фредерик Фрей, Итэль де Сола Пул и Люсиан Пай. Ф. Фрей следующим образом описывает теорию коммуникаций и развития Даниэля Лернера, возможно наиболее детально разработанную: «... в основе теории лежит соотнесение процесса модернизации с четырьмя изменяющимися показателями: урбанизацией, грамотностью, воздействием средств массовой информации и «участием»... Далее Фрей пишет: «Повсюду... возрастающая урбанизация ведет к увеличению уровня грамотности; увеличение уровня грамотности ведет к усилению воздействия средств массовой информации; усиление воздействия средств массовой информации сопровождается более широким экономическим участием (доход на душу населения) и политическим участием (голосование на выборах)»[5].

Приблизительно в то же время, когда Лернер разрабатывал эту теорию развития, ЮНЕСКО — все еще находившаяся под сильным влиянием США (см. предыдущую главу) — опубликовала критерий минимальных уровней средств массовой информации, необходимых для успешного развития. Это были ныне хорошо известные нормы экземпляров газет, количества радиоприемников, мест в кинотеатрах и т. д. в расчете на 100 человек населения [6].

Технология, под которой понимают почти исключительно машины и оборудование, прекрасно согласуется с утверждениями, что она нейтральна, не несет в себе ценностных оценок и может работать при любой социальной системе. Более того, концепция свободного потока информации, согласно которой выигрывает каждый, участвующий в этом потоке, на самом деле представляющем собой улицу с односторонним движением и усиливающем господствующие позиции уже могущественных, распространяется и на область технологии, что почти наверняка усиливает зависимость более слабых [7].

Технология современного капитализма вряд ли подходит для развивающихся стран, и важно понять, что эта технология сама по себе является выражением капиталистических структур. Концепции и практические разработки технологического оборудования и технологических процессов определяются производственными и общественными отношениями, существующими в то или иное время.

Разумеется, развитие техники полностью зависит от поддержки и поощрения ведущих экономических центров, это и не может быть иначе. Николас Гернхэм писал: «...мы должны рассматривать технику скорее как потенциал, который та или иная социальная структура власти намерена конкретизировать и институционализировать... Короче говоря, проблемы взаимоотношения техники и общества — это политические проблемы. Они касаются взаимоотношений различных правящих групп внутри общества и принятия решений о характере этого общества, направлении его развития и соответственно разработке природных ресурсов» [8]. Раймонд Уильямс поясняет, что одно из давних заблуждений — вера в то, что «новая технология внедряется как бы в независимой сфере и затем создает новые общества или новые условия жизни людей». Историческая реальность, отмечает Уильямс, выглядит иначе:

«Эти системы коммуникаций (телевидение и связанное с ним электронное оборудование) ни в коем случае не создают нового общества или новых социальных условий. Перестройка промышленного производства и его новые социальные формы, которые появились в результате длительного накопления капитала и совершенствования технических процессов, привели к появлению не только новых потребностей, но и новых возможностей; и системы коммуникаций, включая телевидение, были естественным результатом этой перестройки» [9].

Технология обслуживает господствующую систему социальной власти, хотя, с другой стороны, она часто способствует переменам в организации и распределении этой власти. В экономическом развитии Западной Европы и Северной Америки частная собственность на средства производства составляет основу социальной власти. Созданная там технология существует для удовлетворения нужд этой власти, ее укрепления и расширения. Взаимодействие технологии и капитализма и попытки представить эти неразделимые взаимоотношения как аполитичные заслуживают детального рассмотрения.

Даллас Смайт приходит к выводу, что идея об «автономной технологии» сама по себе является «политической концепцией». Если согласиться с тем, что «технология является универсальным явлением (или автономным фактором), то это неизбежно приведет к тому, что люди будут рассматривать технику как нечто навязанное им без их ведома, согласия, без возможности контролировать ее» [10].