Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев
У неоклассиков понятие редкости относится непосредственно к единице существующего разделения труда. Они считают, что если в ходе производственного процесса требуется редкий ресурс, то это требование распространяется на весь процесс. Потому что у них нет производственного процесса как такового. Он свернут в одну точку – я всегда подчеркивал статичность моделей, которыми пользуется ортодоксальная экономика.
Здесь как раз и проходит одна из наиболее значимых разделительных черт между неокономикой и традиционной экономической теорией. Я рассматриваю производственный процесс именно как процесс и предполагаю, что понятие редкости может относиться только к отдельным фрагментам этого процесса. И тогда у нас появляется возможность разделения труда «внутри» производственного процесса.
А до какого предела можно делить труд? Я, вслед за Дж. Ст. Миллем описываю производственный процесс как последовательность движений, что-то перемещающих. Помните, в первой лекции я сказал, что технологическое разделение труда имеет своим пределом слежение за индикаторами и нажатие кнопки в нужный момент. То есть совершение простейшего движения, которое только можно придумать.
Разделение труда позволяет заместить редкие ресурсы менее редкими.
Неоклассика для описания производства (не процесса) использует такое представление, как производственная функция.
Есть факторы производства: сырье, капитал (машины и оборудование), труд. Надо взять все это в определенных пропорциях, смешать – и в результате получается некоторый конечный продукт. Количество этого продукта зависит от того, в каком количестве и в каких пропорциях мы возьмем исходные ингредиенты.
Это представление кажется очень ясным и простым. До тех пор, пока мы немного не задумаемся.
С сырьем все ясно. Можно вполне представить себе склад, на котором хранятся мешки с необходимыми веществами или деталями.
А вот как себе представить труд в этой модели (про капитал говорить не будем)? Сырье входит в состав конечного продукта (за исключением, быть может, отходов). А что входит в состав конечного продукта со стороны фактора труд? Люди в своем натуральном виде? Опять-таки, за исключением отходов. Вообще говоря, форма производственной функции не исключает такой интерпретации.
Не будем столь кровожадными. Предположим, что речь идет о рабочем времени. Тогда на складе у нас должен храниться еще и мешок, наполненный днями, минутами и секундами «рабочего» времени.
Ну а как еще себе представить реальность, представляемую нам производственной функцией?
Некто (владелец фирмы) берет несколько горстей содержимого из мешка с сырьем, добавляет горсть из мешка с рабочим временем, перемешивает и получает конечный продукт.
Нетрудно понять, откуда берется такой образ в неоклассике. На самом деле неявно предполагается, что на складе хранятся мешки не с натуральными ингредиентами, а деньги. На одном мешке написано: «деньги на закупку сырья». На другом – «деньги на закупку рабочей силы», то есть действительно на оплату часов, минут и секунд рабочего времени. Эти деньги в некоторой пропорции соединяются вместе, и получается конечный продукт, который, опять-таки, продается за деньги. Прибавка денег, если ее удастся получить, идет хозяину фирмы за то, что он все это перемешал в правильной пропорции, аккуратно и тщательно.
Тут все понятно и логично, но вот только попытка переноса такого видения на реальный процесс производства, в котором все факторы участвуют в натуральном виде, представляется нелепой. Деньги абсолютно ликвидны, а факторы производства – нет, но поскольку они покупаются за деньги, то свойство ликвидности по предположению переносится и на них. А самое главное, деньги в этой модели, по идее, должны появляться не до, а после перемешивания факторов производства. Но неоклассики умело заметают следы и вводят в заблуждение добропорядочных граждан.
С точки зрения неокономики такое описание производственного процесса страдает еще и тем недостатком, что непонятно, как труд, хранящийся в мешках, в виде ли часов и минут, в виде ли денег, не важно, можно разделить. С одной стороны, он может быть разделен: у нас могут быть разные мешки, в которых хранится разный, разделенный по профессиям труд, вернее, рабочие часы и минуты разного по качеству труда. Еще вернее – деньги на приобретение различных видов труда.
Но это все имеет смысл, когда труд уже почему-то разделен. А вот если у нас на складе мешок с неразделенным трудом, то труд таковым и будет оставаться.
Нельзя сказать, что представление производства в виде производственной функции совсем не отражает каких-то реальных явлений. Только происходит это в какой-то очень своеобразной форме.
Возьмем такое явление, как замещение ресурсов. Собственно, основное предназначение производственной функции в общей структуре неоклассики как раз и заключается в том, чтобы описать предпосылку о возможности замещения ресурсов, в результате чего появляются альтернативные способы использования одних и тех же ресурсов, между которыми (способами) можно делать «наилучший» выбор.
Но как понять замещение ресурсов? Можем ли мы считать, что, если для какого-то вида деятельности требуется человек с острым зрением, его вполне можно заменить десятком человек с нормальным зрением или сотней вообще слепых?
Нам скажут: не нужно понимать все буквально. А как еще понимать?
Ведь на самом деле заместить можно. Если у нас есть производственный процесс, в котором острое зрение требуется только в течение небольшого промежутка времени, мы можем организовать разделение труда таким образом, чтобы человек, обладающий этим качеством, постоянно выполнял только соответствующую операцию, а все остальные операции выполняли работники, таким качеством не обладающие, хоть бы и слепые.
Если мы теперь подсчитаем и сравним, то увидим следующее. До разделения труда вся стоимость единицы изготовленной продукции приходилась на работника, обладающего острым зрением. А в условиях разделения труда на его долю приходится лишь незначительная часть стоимости единицы готовой продукции.
Формально получается, что произошло замещение редкого ресурса менее редкими ресурсами. Но в реальности у нас индивидуальный ремесленник вытеснен фирмой, которая производит в разы больше продукции. И чем больше фирма, чем больше она производит продукции в единицу времени, тем в большей степени редкий ресурс может быть замещен менее редкими. То есть разные точки на кривой, описывающей производственную функцию, относятся к совершенно разным ситуациям с точки зрения разделения труда.
Теперь мы можем дать еще одно определение для технологического разделения труда: с его помощью в ходе расширения производства осуществляется замещение редкого ресурса менее редкими.
Существует ли эксплуатация труда?
Неоклассика против марксизма.
Появление института фирмы влечет за собой важнейшие социальные изменения в структуре общества.
