Эли Эшер - Людены, или Великая Октябрьская Социалистическая Контрреволюция
А теперь давайте рассмотрим в качестве примеров известные переходы между формациями.
Смены формаций
От еды к рабам — «Аргх! Угх?! Бум!» (право силы)
Первый переход призошел от первобытнообщинного к рабовладельческому строю. При первобытнообщинном строе способы производства были простые — охота и собирательство. Да и орудия для этого были, прямо скажем, не слишком развитые — много ли добычи набьешь примитивным копьем или рогатиной? О собирательстве и говорить не приходится. Любое мало-мальски крупное племя выедало весь пригодный «подножный корм» очень и очень быстро, а потому было вынуждено мигрировать.
Одним словом, производительность труда была очень низкая — еды получалось только-только чтоб самому выжить и, если повезет, детей накормить. Это если крупно повезет, а если не повезет, то и самому можно было ноги протянуть. Против этого была, правда, у некоторых методика использования бегающего рядом не очень полезного, но питательного белка в форме членов соседних племен или, в крайнем случае, сопелеменников. По крайней мере на голодное время.
Шутки шутками, а делиться попросту говоря было нечем. Отбирая даже немного еды у человека можно было ожидать, что он просто умрет с голоду. А лишних людей в племени и так не держали, так что систематически отбирать просто не получалось. объединение в племя имело достаточно мало отношения к переделу еды, и в основном требовалось для совместной защиты и охоты, поскольку соседние племена не дремали, каждый чужак представлял из себя источник белка (см. выше), да и мамонта явно более реалистично было забивать толпой.
В этих условиях неравенство было минимальным — только в пределах разной физической конституции, навыков и умений отдельных индивидов. Самый «богатый», т. е. обладающий большим количеством еды, член племени был тот, кто сильнее, ловчее, лучший охотник. Это продолжалось столько времени, что въелось аж в наши гены. Ведь именно эти качества интуитивно оцениваются, когда речь идет о мужской красоте — рельефные мускулы, высокий рост, отсутствие лишнего жира, крепкое телосложение, словом этакий Шварцнегер. Замечу, что нельзя сказать будто эти признаки стали вредными, просто они перестали быть исчерпывающими.
Но вот технологии немного усовершенствовались. Появились металлы и более совершенные орудия охоты. Появились собаки, помогающие в охоте. А потом и другие животные, уже не как помощники, а как еда. Начало развиваться животноводство. Другие племена научились сеять зерно и овощи, и получать урожай, пусть даже поначалу и на выжженных делянках (двуполье и трехполье развились позже.)
Что же случилось? Человек стал производить больше еды, чем ему было необходимо. Т. е. появилась возможность регулярно и систематически отбирать какую-то часть произведенного продукта у человека, и он продолжал жить, работать, и производить новый продукт, который можно было снова отбирать. Маркс называл это появлением избыточного продукта. Термин этот не означал, что продукт этот лишний — лишнего, как известно, не бывает — а просто то, что он был сверх того, что необходимо для выживания и продолжения рода.
Какое логичное заключение должен был сделать древний человек в такой ситуации? Правильно, чтобы иметь больше еды, надо иметь постоянно под рукой несколько других человек, которые работали бы, а затем отбирать у них излишки в свою пользу. Вопрос только откуда взять таких людей?
Скорее всего первыми рабами обычно были военнопленные. С появлением избыточного продукта стало выгодно превращать их в рабов, а не непосредственно в еду, либо обменивая его за выкуп у соплеменников, либо еще более простым методом. Пленный член чужого племени — не человек, никто за него не заступится. Наоборот, если попытается взбунтоваться — все племя его поможет укоротить.
Но это то, что происходило обычно, разные народы вероятно приходили к понятию рабов разными способами. Где-то стали обращать в рабов признанных виновными на разборках внутри племени. Где-то это оказались неудачники. Где-то просто слабые, одинокие и неспособные себя защитить. Во многих случаях возможно даже имело место сочетание этих разных способов. Суть же одна, начали появляться люди, единственная цель которых в социуме была производить прибавочный продукт для других. Другие стали рабовладельцами, а эти люди — рабами.
Одновременно появилось и структурное социальное неравенство. «Структурное» потому, что оно было вызвано уже структурой общества, а не личными достоинствами или недостатками индивидуума. Изменилось также и понятие богатства. Если раньше это была просто и без причуд еда, наличие которой определялось на глазок по внешнему виду, то теперь куда больше еды оказалось у того, кто имел больше рабов. Не то, чтобы образ Шварцнегера стал неактуальным, на ранней стадии слабого рабовладельца быстро сделали бы рабом или просто пришибли бы его собственные рабы, да и закодированный в женских генах образ идеального мужчины никуда не делся. Просто богатство стало измеряться иначе.
Так произошел первый фундаментальный переход от одного общественного строя к другому, от первобытно-общинного к рабовладельческому, от силы и еды к количеству рабов.
Давайте теперь освежим память кратким описанием данного перехода:
Старый строй: первобытнообщинный.
Новый строй: рабовладельческий.
Старый критерий богатства: сила и непосредственно еда.
Новый критерий богатства: количество рабов.
Что изменилось: улучшились орудия охоты, изобретены новые способы производства еды — животноводство и земледелие.
Критическое изменение: появился избыточный продукт, который можно присваивать.
Критическое социальное изменение: собственность на человека (раба). Появился способ непосредственного подчинения одного человека другому, с отьемом избыточного продукта в пользу первого.
Эффективный ареал влияния критического изменения: теплые плодородные зоны, где труд раба давал достаточно продукта, чтобы оправдать его использование (раб выживал после отбирания части продукта).
От рабов к земле — «Но у меня есть палка, и я вам всем отец!» (право земли)
Заметим, что далеко не все народы мира перешли к рабовладельческому строю. Для того чтобы сделать это нужно было, чтобы раб производил избыточный продукт. Однако производительность земли в разных местах разная, одно дело в долине Нила, Греции, или Индии, где палку в землю воткни и собирай с нее бананы (это шутка, если кто не понял), и совсем другое где-нибудь в Северной или Северо-Восточной Европе. Так что там, где рабов иметь было выгодно, образовался рабовладельческий строй, а там — где нет, так и продожали жить племенами, пусть даже и с немного лучшими орудиями труда.
