Сергей Гуриев - Мифы экономики. Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики

Кроме того, правительство Мексики одновременно с началом реализации программы заказало проверку ее эффективности американскому Институту исследований международной продовольственной политики (International Food Policy Research Institute – IFPRI). Впечатляющие результаты, полученные учеными института, не только доказали пользу так называемой социальной инновации Мексики, но и стали поводом для расширения масштабов программы с 500 до 50 тыс. населенных пунктов.

Успех программы отражают не только оценки самих авторов и независимых исследователей. Настоящим свидетельством международного признания стало то, что сразу несколько стран Латинской Америки решили последовать примеру Мексики и разработали аналогичные программы. Впрочем, самое ценное подтверждение правильности выбранной стратегии – то, что мексиканская оппозиция, выигравшая выборы 2000 г. (после полувекового господства партии Седильо), не только не свернула программу, но и увеличила ее бюджет и распространила ее действие на другие населенные пункты.

На первый взгляд, между программой PROGRESA и реформой монетизации льгот нет ничего общего. PROGRESA выплачивала денежные субсидии бедным семьям за то, что они инвестировали в свое здоровье и образование. Однако и эта программа, и монетизация льгот, как и все другие социальные реформы, представляют собой всего лишь реструктуризацию контракта гражданина с государством. И с точки зрения каждого гражданина реформа является успешной, если она улучшает его баланс налогов, уплаченных государству, и благ, полученных от государства. Очевидно, что монетизация льгот в России ухудшила положение многих избирателей, а PROGRESA улучшила – или, по крайней мере, не ухудшила – положение большинства мексиканцев. Бедные получили стимулы к инвестициям в человеческий капитал и, в конце концов, – в здоровье и образование. Богатые, не затронутые реформой, вначале просто ничего не потеряли, оттого что собранные с них налоги были потрачены на борьбу с бедностью более разумным способом. В долгосрочной же перспективе они выиграли (и немало!) от роста человеческого капитала в стране.

Для определения количественного эффекта – и, следовательно, целесообразности – конкретной реформы исследования должны удовлетворять двум условиям. Во-первых, они должны проводиться независимыми специалистами и быть выполнены на высоком уровне. Это условие нередко нарушается: как и во многих других странах, в России общество понимает, что авторы реформ часто преследуют свои цели. Более того, даже если реформаторы искренне хотят принести пользу обществу, они склонны переоценивать эффект реформ: они примеривают их на тех потенциальных «бенефициаров», которые хотят в них участвовать. Во-вторых, для того чтобы дать точную оценку, необходима случайная и репрезентативная выборка. Если бы монетизации льгот в России предшествовало исследование такой выборки, трудно было бы не заметить недостатки реформы. В то же время, если опираться на выборку государственных телеканалов, интервьюирующих пенсионеров, безоговорочно поддерживающих правительство, то авторы реформ обречены на самоуспокоенность – вплоть до начала реформы.

Вот почему так нужны исследователи, независимые от государства и заинтересованных групп, и инвестиции в базы микроэкономических данных, которые были бы всем этим исследователям доступны. Пока же, к сожалению, некоторые микроэкономические данные, которые имеются у Росстата, охраняются как государственная тайна, а лучшие открытые базы данных по российским домохозяйствам и населению находятся во Всемирном банке и университете штата Северная Каролина.

С одной стороны, хорошие исследования нельзя провести за неделю и даже за месяц. Они обычно занимают от одного до трех лет, в зависимости от сложности реформы. С другой стороны, структурные реформы всегда нужно проводить быстро – потому, что «окно возможностей» для их проведения всегда ограничено. И все-таки, как показывают события вокруг монетизации льгот, сделанное на скорую руку все равно приходится переделывать. Российское общество еще раз убедилось, что реформы нужно готовить, и для их успеха необходимы серьезные количественные исследования с использованием обширных массивов микроэкономических данных.

Опыт PROGRESA говорит о том, что сделанное на совесть не отменит даже пришедшая к власти оппозиция. В то же время не исключено, что именно неподготовленные реформы и приведут эту оппозицию к власти.

Миф 47. С помощью межстрановых исследований экономического роста можно обосновать любую экономическую политику

Нам известно, что существуют известные величины. Есть вещи, о которых известно, что они известны. Нам также известно, что есть известные неизвестные. Другими словами, мы понимаем, что некоторых вещей мы не понимаем. Однако существуют также неизвестные неизвестные – те, неизвестность которых нам неизвестна[70].

Один из самых главных вопросов экономической науки – откуда берется экономический рост и от чего он зависит? Как правило, участники дискуссий на эту тему ссылаются на «мировой опыт»: как ни парадоксально, он помогает обосновать противоположные точки зрения на то, что способствует и что препятствует росту.

Как правило, под «международным опытом» исследований экономического роста подразумеваются попытки ученых дать эконометрически обоснованный ответ на вопрос, почему одни страны растут быстрее других. Важность этого вопроса трудно переоценить. Например, в 1960–1990 гг. темпы роста средней страны в Африке к югу от Сахары не превышали 1 % в год, а совокупный прирост ВВП составлял 30 %. Если сопоставить эти данные с 7 %-ным ростом в Южной Корее (что за 30 лет привело к увеличению ВВП на душу населения в 7,4 раза), то трудно не согласиться с лауреатом Нобелевской премии Робертом Лукасом: «Как только начинаешь об этом думать, трудно переключиться на что-нибудь еще»[71]. Поэтому, как только в конце 1980-х гг. появились надежные данные по экономическому росту за послевоенный период для 100 стран, было проведено множество исследований факторов, влияющих на темпы долгосрочного роста.

Эти исследования по определению рассматривают не кратковременные колебания ВВП вокруг долгосрочного тренда, а параметры самого этого тренда. Поэтому, если не ограничивать выборку только развитыми странами (для которых имеются данные более чем за сто лет), приходится рассматривать послевоенный период в каждой стране как одно наблюдение. Таким образом, исследователи не могут сказать, в какой степени изменения различных переменных влияют на рост в данной стране, а вынуждены сравнивать средние темпы роста разных стран. Такой подход накладывает серьезные ограничения. Так как на рост влияет много факторов, эффект каждого из них имеет место лишь «при прочих равных» и зависит от того, какие другие факторы включены в эконометрический анализ. Например, количество человеческого капитала (доля людей со средним образованием или среднее количество лет образования) положительно влияет на темпы роста, однако стоит добавить в регрессию качество человеческого капитала (например, результаты национальной сборной на международных олимпиадах по математике) – и эффект количества человеческого капитала становится статистически незначимым.