Тим Харфорд - Экономист под прикрытием

Назовём этот чудо-банк «Банковская корпорация Акселя». Второй банк, «Вклады и займы у Боба» не столь компетентен: его брэнду меньше доверяют, корпоративная культура так себе. Он не то чтобы плохо работает, но к великим его точно не отнесёшь. Третий банк, «Депозитная компания Корнелиуса», крайне неэффективен: его репутация ужасна, кассиры грубят клиентам, контроль над расходами отсутствует. Банк Корнелиуса менее эффективен, чем учреждение Боба и в высшей степени некомпетентен в сравнении с «Банковской корпорацией Акселя». Это напоминает три типа земли: плодородную пашню, менее урожайную лесистую землю и ещё менее урожайные пастбища.

Банки Акселя, Боба и Корнелиуса конкурируют, убеждая людей делать вклады или брать взаймы. Но банк Акселя так эффективен, что он может оказывать услуги дешевле, чем другие, либо более качественно по той же цене. По итогам года банк Акселя получит громадную прибыль, банк Боба, который не так ловко обслуживает клиентов, — более чем скромную, а банк Корнелиуса едва сведёт концы с концами. Если бы банковский рынок был на спаде, Корнелиусу пришлось бы уйти из бизнеса. Но при росте рынка он стал бы прибыльным, и в отрасли появился бы новый банк, может быть, ещё менее эффективный, чем у Корнелиуса. Новый банк стал бы маржинальным банком, работающим на грани безубыточности.

Не будем повторять все шаги анализа, но вспомним, что размер земельной ренты определяется урожайностью пашни в сравнении с маржинальными пастбищами. Точно так же прибыль банка Акселя определяется в сравнении с банком Корнелиуса — маржинальным банком, который, как мы знаем, получит небольшую прибыль или вовсе никакой. Прибыль компании, как и рента, зависит от существующих альтернатив. Компания, работающая в условиях жёсткой конкуренции, будет менее прибыльна, чем компания, чьи конкуренты беспомощны.

Аналогия может показаться ошибочной: площадь пашни постоянна, а компании могут расти. Но компания не может вырасти в одночасье, не размыв при этом репутацию и иные умения, сделавшие её успешной. С другой стороны, хотя площадь земель не меняется, различия в производительности разных категорий земли меняются по мере развития ирригации, средств борьбы с паразитами и удобрений. Модель Рикардо, которая эти изменения не учитывает, сможет объяснить изменения цен на сельхозпродукцию в рамках десятилетий, но не столетий, а прибыльность компаний — в масштабе лет, но не десятилетий. Как и во многих экономических моделях, анализ будет справедлив в некоторых временных рамках, здесь — в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Для других временных отрезков потребуются и другие модели.

Прекрасно, но какое отношение это имеет к наживе, получаемой корпорациями?

Газеты часто видят в высоких прибылях корпораций признак того, что потребителей облапошивают. Правы ли они? Лишь иногда. Согласно теории Рикардо, есть две причины, по которым средняя прибыль в отрасли вроде банковской может быть высокой. Если потребители действительно ценят отличный сервис и репутацию, у Акселя и Боба бизнес пойдёт хорошо (банк Корнелиуса — маржинальный и может рассчитывать на очень немногое). Газетные писаки получат повод пожаловаться на непомерные прибыли. Если же клиенты не видят в первоклассном обслуживании особой ценности, Аксель и Боб будут лишь немногим прибыльнее, чем Корнелиус (по-прежнему мало зарабатывающий маржинальный банк), и средняя прибыль по отрасли тоже будет невысока. Комментаторы промолчат. Но в обоих случаях стимулы и стратегии в отрасли одни и те же. Меняться может отношение потребителей к качественному сервису. И в первом случае никто никого не грабит; Аксель и Боб получают вознаграждение, поскольку предлагают клиентам нечто ценное и дефицитное.

Однако высокая прибыль не всегда достигается столь праведным путём. Порой негодование прессы справедливо. Высокие прибыли корпораций можно объяснить и по-другому. Что, если некий банковский «зелёный пояс» выдавит Корнелиуса с рынка? В действительности есть много факторов, закрывающих новым компаниям дорогу на рынок. Иногда в этом приходится винить клиентов: новички не могут выйти на рынок, поскольку потребители предпочитают иметь дело только с проверенными компаниями. Джон Кей показывает, что некоторые «постыдные» товары, включая презервативы и прокладки, очень прибыльны потому, что новым игрокам непросто создать шумиху вокруг своей продукции. Ещё чаще фирмы просят правительство защитить их от конкуренции, и многие правительства наделяют их монопольными лицензиями или же резко ограничивают вход в «чувствительные» отрасли вроде банковской, сельского хозяйства или телекоммуникаций. Каковы бы ни были причины, результат одинаков: компании-старожилы при отсутствии конкуренции наслаждаются высокими прибылями. Из-за сходства между рентой, которую можно получать с земли при небольшом числе альтернатив, и прибылью, получаемой при малом количестве конкурентов, экономисты часто называют последнюю «монопольной рентой». Термин может вводить в заблуждение, но в этом нужно винить модель Рикардо и недостаток воображения, которым экономисты страдают до сих пор.

Чтобы понять, наживаются ли на мне супермаркеты, банки или фармацевтические компании, мне нужно лишь узнать, насколько прибыльны эти отрасли. Если прибыли высоки, у меня сразу появляются подозрения. Но если начать дело на этом рынке не слишком трудно, моя подозрительность уменьшается. Это значит, что высокие прибыли обусловлены естественной нехваткой: на свете не так много по-настоящему хороших банков, и хорошие банки намного эффективнее плохих.

Землевладельцы и руководители компаний — не единственные, кто желал бы избежать конкуренции и насладиться монопольной рентой. Профсоюзам, лоббистам, людям, получающим профессиональную квалификацию, и даже правительствам это также по душе. Каждый день мы видим, как люди вокруг пытаются устранить конкурентов или воспользоваться успехами тех, кому это удалось. Экономисты называют такое поведение «созданием ренты» и «поиском ренты».

Занятие это не из лёгких. Ведь конкуренция заложена в самом устройстве мира, и избавиться от неё не так-то просто. И это весьма удачно, поскольку, хотя конкуренцию ощущать не слишком уютно, если вы оказались не на той стороне, быть на правильной стороне, в роли потребителя, очень даже приятно. Все мы извлекаем выгоду из того, что люди конкурируют друг с другом, предлагая нам рабочие места, газеты или отдых на море, также как нашим вымышленным землевладельцам идёт на пользу соперничество между Бобом и Акселем.