Развитие стратегического партнерства государства и бизнеса в экономике субъекта Российской Федерации. Диссертация на соискание ученой степени доктора экономических наук - Олег Федорович Шахов

— социально-экономические отношения (отношения собственности на различные виды ресурсов);

— организационно-экономические отношения (отношения по управлению деятельностью партнерства).

Выше мы отмечали, что экономическая основа исследуемого партнерства представлена государственной и частной собственностью.

В составе объектов названных форм собственности, востребованных в экономическом обеспечении деятельности ГЧП, следует выделить:

— инвестиционные ресурсы, выделяемые на среднесрочный и долгосрочный периоды использования, отличающиеся разнообразием источников (государственные бюджеты разных уровней, средства, которыми располагают институты развития федерального и регионального уровней[7], собственные и привлеченные средства частных партнеров);

— основные фонды;

— технологии, применяемые в производственной деятельности партнерства;

— природные ресурсы новых или уже освоенных территорий.

Предмет рассматриваемых отношений — приращение и использование государственной и частной собственности. В его характеристике важны ожидаемые партнерами:

— инновационное обновление объектов собственности;

— рост объемных параметров собственности (в физическом и стоимостном измерениях);

— расширение пространства использования объектов собственности;

— повышение эффективности использования объектов собственности.

В характеристике отношений управления отметим, что их объектом выступает деятельность партнерства, включая момент создания, в том числе, институционального оформления (заключение соглашения, договора между партнерами с установлением их прав, обязательств, ответственности), процессы его функционирования и развития.

Предмет названных отношений — ресурсная база и результаты деятельности партнерства.

В составе ресурсов, организация процессов мобилизации и использования которых обеспечивается управлением, выделяются:

— финансовые (включая не только инвестиции, но и денежные средства, необходимые для простого воспроизводства);

— трудовые (задействованные в процессах производственной деятельности партнерства и во внутрихозяйственном управлении);

— информационные (плановые и фактические показатели деятельности, оценка состояния внутренней и внешней среды партнерства и др.);

— организационные (используемые инструменты управления, в том числе, относимые к организационным инновациям).

Результаты деятельности партнерства представлены:

— общественными и частными благами и услугами;

— полученными доходами (совокупным, чистым).

Переходя к другой характеристике экономической основы партнерства государства и бизнеса — социально-экономическим интересам, реализуемым названными субъектами в проектах стратегического партнерства, предварим авторскую позицию обращением к точкам зрения других исследователей.

Заметим при этом, что научные публикации фиксируют достаточно ограниченный перечень попыток постановки и решения задачи идентификации таких интересов.

По мнению Р.И. Зименкова и Е. Б. Завьяловой, интересы, реализуемые в проектах ГЧП, состоят в привлечении в государственный сектор дополнительного капитала, создании новых рабочих мест, переложении на предпринимательский сектор значительной части рисков, расширении пространства для свободного движения капитала [80].

Оценивая приведенную указанными исследователями позицию, обратим внимание на ряд моментов.

Первый — указанные авторы делают заметный «крен» в сторону интересов только одного партнера — государства. Поэтому неясно, каким образом при реализации проектов государственно-частного партнерства осуществляется мотивация другого партнера.

Заметим, что методологической предпосылкой такого «крена» выступает достаточно широко распространенный в научной литературе императив, согласно которому в отношениях бизнеса и государства ключевая, доминирующая роль принадлежит государству [58], [128].

На наш взгляд, государство действительно в современной российской практике во многих проектах реализации стратегического партнерства государства и бизнеса выступает их инициатором, однако, это не означает его приоритетной роли в деятельности партнерства.

В связи с этим отметим, что используемый в экономическом лексиконе термин «частно-государственное партнерство» как раз и призван зафиксировать роль частного бизнеса как инициатора совместного с государством проекта. Иными словами, роль инициатора проекта может реализовываться любым из партнеров.

Важно учитывать, что долговременное сотрудничество партнеров может эффективно осуществляться только при их равноправии. В.В. Кнаус обоснованно отмечает, что основным, системообразующим элементом ГЧП является сотрудничество, при котором государственные и частные структуры выступают как равноправные партнеры, взаимно дополняя друг друга [94].

Второй момент — в числе названных Р.И. Зименковым и Е.Б. Завьяловой интересов обозначен только один (расширение пространства для движения капитала), который может быть определен как общий для обоих партнеров.

Третий момент — вряд ли корректным является утверждение о реализации в проектах государственно-частного партнерства интереса государства, связанного с переложением значительной части рисков на другого партнера. Такой интерес противоречит характеру отношений сторон как равноправных участников партнерства.

Укажем в связи с этим на то, что в Стратегии национальной безопасности России в качестве одного из приоритетов названо равноправное стратегическое партнерство [14].

Поэтому речь следует вести не о переложении рисков с одного участника на другого, а о распределении рисков, отражающем согласованные сторонами взаимные обязательства.

А.С. Колосов, раскрывая экономический аспект государственно-частного партнерства, выделяет:

— в составе интересов государства: расширение сферы производства общественных товаров и услуг, повышение их качества, сокращение бюджетных расходов, увеличение налоговых поступлений, повышение инвестиционной и инновационной активности;

— в составе интересов частного бизнеса: долговременное размещение инвестиций под государственные гарантии, получение прямой государственной поддержки, расширение рынка [90].

Полагаем, что эта версия, хотя и фрагментарно, но фиксирует возможные «пары» интересов, подлежащих согласованию, например:

— сокращение бюджетных расходов при размещении частных инвестиций под государственные гарантии;

— получение бизнесом прямой государственной поддержки при увеличении налоговых поступлений.

Заметим также, что повышение инвестиционной и инновационной активности территории представляет интерес не только для государства, но и для частного партнера.

Д.А. Греков и И.Е. Рисин реализует подход, предусматривающий разграничение экономических и социальных интересов каждого партнера.

В составе интересов государства они различают:

— экономические: снижение нагрузки на субфедеральный бюджет; повышение конкурентоспособности экономики и социальной сферы региона на основе их инновационного обновления; приращение публичной собственности и повышение эффективности ее использования; снижение территориальной социально-экономической асимметрии; наращивание доходов регионального бюджета; рост занятости и доходов населения; повышение инвестиционной привлекательности территории;

— социальные: повышение доступности общественных благ для населения; достижение устойчивого обеспечения населения общественными благами; рост качества предоставляемых общественных благ; улучшение состояния окружающей среды; становление и развитие социальной ответственности бизнеса; укрепление социальной стабильности.

В составе интересов бизнеса он выделяет:

— экономические: воспроизводство прибыли в долгосрочном периоде; рост капитализации бизнеса; снижение финансовых рисков за счет возложения части из них на государство и муниципалитеты; расширение сферы деятельности за счет доступа к секторам, традиционно закрепленных за государством и муниципалитетами; получение различных форм государственной поддержки; использование результатов научных исследований и опытно-констукторских разработок, полученных с помощью бюджетных средств;

— социальные: приобретение и упрочение имиджа государственного партнера в решении острых социальных проблем [64].

К достоинствам приведенной позиции следует, на наш взгляд, отнести высокий уровень разнообразия обозначенных интересов сторон государственно-частного партнерства. В то же время отметим, что предложенный названными авторами аспект исследования, связанный с разграничением интересов каждого партнера на социальные и экономические, вряд ли является продуктивным, учитывая тесноту их связи и взаимообусловленность.

Действительно необходимым и важным является выделение общих и особенных интересов государства и бизнеса, реализуемых ими в проектах государственно-частного партнерства. Согласование особенных интересов выступает необходимым условием его эффективной деятельности.

В связи с этим полагаем некорректной позицию А. Дегтярева, Р. Маликова и К. Гришина, которые в качестве «институциональной платформы» взаимодействия государства и бизнеса определяют только совпадение экономических интересов властных и предпринимательских структур [70].

Ориентация партнерства