Бизнес в стиле распил. Куда уходят богатства Родины - Марат Мазитович Мусин
«Средняя температура по больнице»
Применяемые нами методы позволяют выявлять коррупционные связи чиновников с криминальными предпринимателями и юридическими лицами — со всеми, кто причастен к обслуживанию государственного или муниципальных бюджетов, а также к другим формам участия в различных государственных и коммерческих проектах. Установлено, что только за несколько лет из бюджетов всех уровней и организаций в государственной собственности напрямую были похищены следующие суммы. Легко видеть, что история правового беспредела носит системный массовый характер.
Напомню, что из 275 054 клиентов компаний, находящихся в федеральной собственности, 19 194 оказались фирмами «помойками», через которые напрямую были отмыты 89 млрд руб. бюджетных средств. Как недавно выяснилось, из оставшихся 255 860 компаний 20 % (или 50 698 организаций, в числе которых многочисленные УФК) ничего не украли из полученных ими 21 млрд руб. А 80 % остальных (200 162 организаций), получив от федеральных компаний 2,7 трлн руб., отмыли свыше 8 трлн руб.
Рейтинг операций имеющих признаки непроизводственных потерь из бюджетов всех уровней и организаций, находящихся в государственной собственности
Из 239 383 клиентов не федеральных государственных компаний 16 795 оказались фирмами «помойками», через которые напрямую были отмыты 46 млрд руб. Из оставшихся 222 588 компаний 25 % (50 009 организаций) ничего не украли из полученных ими 8,2 млрд руб. А 75 % остальных (172 579), получив от государственных не федеральных компаний 632 млрд руб., отмыли свыше 7,3 трлн руб.
Анализ расходования 9,6 трлн. руб., которые за пять лет 525 590 бюджетополучателей получили из средств бюджетов субъектов РФ и местных бюджетов, средств федерального бюджета, из прочих средств бюджетов, государственных и других внебюджетных фондов (далее — бюджет), показал следующее. Напрямую из бюджета за пять лет было похищено 57,5 млрд руб., поскольку 4,7 % бюджетополучателей (24 474 организаций) являлись фирмами-однодневками. Еще 31 % исследованных бюджетополучателей (162 276 фирм), получив из бюджета за пять лет 9 трлн. руб., вывели в теневой сектор экономики 2 трлн. 946 млрд руб. (или 5,3 % ВВП ежегодно). С учетом же многозвенных криминальных схем объем коррупционной ренты может превышать 5,4 % среднегодового ВВП и доходить до 15 %.
Вывод очевиден — сегодня нет эффективного контроля за деятельностью директоров организаций, находящихся в государственной собственности, как и за расходованием средств бюджетов всех уровней.
Операции, имеющие признаки непроизводственные потерь в разрезе регионов
Основные противоречия эпохи
Однако прежде чем говорить о практическом применении нашей системы и результатах этого применения, попытаемся проанализировать процессы, происходящие в современном мире, с точки зрения закона замещения интересов.
Как известно, институциональные (нормативно-ценностные) структуры создаются для обеспечения интересов широких общественных слоев. Функционирование этих структур анонимно, конкретный частный (или узкогрупповой) интерес в их деятельности отсутствует. Так в идеале. Однако в действительности происходит автономизация институциональных образований, которые переходят к преимущественной реализации именно узкогрупповых интересов.
Процесс автономизации управленческих структур далеко не нов и хорошо известен как феномен бюрократии. Однако в современную эпоху он на самых разных уровнях — от отдельного предприятия или отрасли до национальных и транснациональных управленческих структур — приобретает невиданные ранее формы. Управленческие структуры фактически теряют свою служебную функцию, выходят из-под общественного контроля во всех его формах и проявлениях (институт парламентаризма, средства массовой информации и т. д.) и стремятся к обретению собственной полноты власти над экономическими (а следом — и политическими) процессами. Это общемировая тенденция, которую мы предлагаем назвать управленческим империализмом.
Мы считаем, что современный этап развития представляет собой эпоху управленческого империализма, вступившую в период обострения своих основных противоречий. Основным законом данного этапа является закон управленческой интервенции (замещения интересов).
Каковы же эти основные противоречия?
Первое мы уже назвали — это конфликт интересов управления с интересами труда и капитала. Данный конфликт проявляется в том, что интересы управления полностью или частично замещают интересы труда и капитала. Управленческие структуры, как уже сказано, исходя из своих собственных интересов, непрерывно продуцируют новые схемы ведения бизнеса и перераспределения результатов общественного труда. Полное замещение интересов находится в остром противоречии с принципами социальной справедливости. Оно подлежит не коррекции, а общественному осмыслению и, по возможности, последующему устранению. Что же касается частичного замещения интересов, то здесь ситуация может быть скорректирована при повышении социальной эффективности уже существующих институциональных механизмов.
Во-вторых — и это главное! — утрачивают свою общественно-полезную функцию механизмы сбережения в форме фиктивного (или денежного) капитала. Можно сказать, что скомпрометирована сама идея денежных сбережений и монетизации социальных обязательств, а современный институт монетизации выступает как высшая форма замещения интересов с потерей переданных (в широком смысле) в доверительное управление сбережений. Строится пирамида глобального заимствования труда и капитала, не имеющая, вследствие негласного перераспределения, реального обеспечения. Причем заложником всемирной пирамиды фиктивных сбережений оказывается
