Виктор Геращенко - Нет дефолту! Работа над ошибками
А. ВЕНЕДИКТОВ: Наверное, допускаю, вполне допускаю.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я тоже так где-то думал, но после избрания я звонил три раза в офис, сказали — через Медведева, Медведеву я звонил две недели, ответа не пришло. Я понял — со мной не хотят говорить, потому что было принято решение — раз ты, собака, выступил так на совете предпринимателей, мы тебя изничтожим. Но, в любом случае, я исходил из другого. Компания ведущая, компания стоящая, какие бы там недостатки ни были, и она должна быть сохранена. К сожалению, менеджмент компании после того, как ушли основные акционеры и были вынуждены уехать, вел такую политику соглашательства вместо того, чтобы говорить: мы ни в чем не замешаны, мы отвечаем за бизнес. И так же, как вполне понятно, судебные приставы, пришедшие в июле 2004 г., из тех денег, из двух миллиардов долларов, которые были запланированы на модернизацию, на покупку труб, они разрешили потратить полтора из той добычи и выручки, понимая, что нельзя остановить производство.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Т. е. можно было работать?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вполне можно было работать и договариваться, вопрос был всегда в чем: какая у вас конечная цель, ребята, чего вы хотите. А дальше, если есть конечная цель, а как ее сделать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А к кому вы могли бы задать этот вопрос? Ребята, ребята, это кто, давайте?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, Маяковский не вовремя застрелился.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это Виктор Владимирович Геращенко, это не Владимир Владимирович Маяковский, это Виктор Владимирович Геращенко. Наргиз?
Н. АСАДОВА: Давайте поговорим теперь не о «ЮКОСе».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я все-таки хочу, подожди, я хочу все-таки понять, тут есть несколько вопросов, вы уже частично ответили. Василий спросил — спросите у Геращенко, неужели такой опытный человек не мог предвидеть финал с «ЮКОСом»? Для чего согласился на эту должность, тут центральный вопрос, для чего? Вы же опытный человек, вы же понимали, что это дело, что эти ребята, которые вовремя не застрелились, пойдут до конца.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я честно не могу сказать, что сейчас нужно сказать «финита ля комедия».
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть?
В. ГЕРАЩЕНКО: Потому что появился инвестор с деньгами, который говорит: я готов купить задолженность «ЮКОСа», — а это задолженность налоговикам, наполовину она придуманная, кроме того, что она вообще нелегально оправдана. Но не об этом речь. Штрафные проценты я имею в виду. «Юганскнефтегаз» — это тоже придумано, мы в одной семье, мы давали им деньги, поэтому чего говорить, по какой цене мы тебя покупали. И плюс «Роснефть», которая купила у этих западных банков-засранцев, я их еще достану, но не сегодня, со скидкой их долг, хотя им говорим: мы продадим «Mazeikiu nafta», вкладываем, расплатимся со штрафными процентами и т. д. Они пошли по этому поводу, по этому пути, видимо, там опять же давиловка: раз хотите быть в России, то…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Или, наоборот, преференции могли быть…
Н. АСАДОВА: Послушайте, а если, допустим, даже придет этот инвестор, разве власти позволят купить такую компанию, как «ЮКОС», кому-то не из своих?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, тут возникает большой вопрос.
Н. АСАДОВА: Вот он у меня возник уже.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, что власть чего хочет, если мы говорим про глобализацию, вступление в ВТО, хотя в нашей экономике, кроме экспортеров железа, никому ВТО это не нужно, плюс ВТО — вообще несправедливая организация, создана в интересах основных стран и т. д., но мы не будем в эту политику лезть. То мы за что, за глобализацию, отмену любых валютных ограничений, даже за то, чтобы сделать рубль полностью конвертируемой валютой, хотя такого выражения уже давно нет, какой-то дурак чего читает и чего предлагает президенту, я не знаю. Но это не мое дело. Вопрос возникает, чего мы хотим?
Н. АСАДОВА: Я думаю, что власть хочет контролировать все, главное, чтобы контролировать все.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, вы знаете, дело не в контроле, понимаете, дело не в том, что входит инспектор в трамвай и спрашивает: ваш билетик. А главное, чтобы люди покупали билеты, как в Швейцарии: входишь в трамвай, и там уже автомат, ты в трамвае покупаешь. А не у нас, чтобы войти, трамвай стоит 5 минут, пока все пройдут через турникет. А если ты не купил билет, тогда тебе штраф. Мы, может быть, не дожили до такого понимания, кто-то поедет без билета, но все равно надо стремиться к разумному. Мы же видим, что делается там. И когда мы начинаем придумывать что-то свое доморощенное, все кончается глупостью. И всегда думаешь, конечно, ты едешь туда, причем твою машину везут три самолета, поскольку связь, хотя Руст все равно долетел, несмотря на связь, при Горбачеве, я имею в виду.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не в этом дело-то. Чего мы хотим получить.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так где эти парни, которым можно было бы хотя бы задать вопрос? И почему этот вопрос не был задан? Не был задан Ходорковским, не был задан вами, не был задан Тиди? Некому задавать вопрос? Тогда это бессмысленно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Это от Цюриха, по Банхофштрассе идут два глухонемых, один в возрасте, как я, другой помоложе. И в возрасте говорит: как дела, как провел уик-энд, как теща, как цветы?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Руками говорит, да?
В. ГЕРАЩЕНКО: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Жестами.
В. ГЕРАЩЕНКО: Что ты орешь-то?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Виктор Владимирович Геращенко.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не вы, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я могу и поорать, у нас есть усилители тут для крика. Кстати, мне пишут, что, действительно, в Питере после слова «Сечин» был перерыв на минуту. Я надеюсь, что мы будем просто реже говорить это слово.
В. ГЕРАЩЕНКО: Запрещенное слово просто.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там зона.
В. ГЕРАЩЕНКО: А если слово «сечь Запорожская», тогда что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович, а вы не встречались с ним?
В. ГЕРАЩЕНКО: С кем?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы не встречались с Богданчиковым, с Сечиным, с руководителями «Роснефти»?
Н. АСАДОВА: Коллегами.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, вы знаете, я бы так сказал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Коллегами, действительно, правильно, правильно, с коллегами.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да-да, кто я, я не попова свинья. Но неважно. Так вот, Сечина я знаю давно, у нас были прекрасные отношения, даже он мне помог спокойно уйти в должности председателя ЦБ, поскольку я сказал, что у меня диабет, хотя я не соглашался с созданием национального банковского совета, это полный идиотизм, он себя показывает. Но неважно. А после этого на почве чего встречаться?
А. ВЕНЕДИКТОВ: На почве «ЮКОСа», он же председатель совета директоров «Роснефти».
В. ГЕРАЩЕНКО: Я же звонил, через Медведева, и говорил — я хотел бы прийти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не удалось?
В. ГЕРАЩЕНКО: Со мной встречался только господин Шувалов, который ответственный человек, юрист и т. д., он мне просто объяснил, что в администрации нет веры Ходорковскому, поэтому Виктор Владимирович, ты, мол, не волнуйся, успокойся и т. д.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А Геращенко есть вера? Хорошо, Ходорковскому нет, но его и нет.
Н. АСАДОВА: Уже нет.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, а если бы он не хотел мне чего-то говорить, он бы со мной и не встречался.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это правда.
В. ГЕРАЩЕНКО: Тем более он встречался не на стороне, а встречался в помещении администрации. Т. е. он мне официально сказал: Виктор Владимирович, ты тут ни при чем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понял. Еще вопрос от Марты Оскаровны, она спрашивает, почему никто не вспоминает о заявлении Путина, что никто не собирается банкротить «ЮКОС»? Это было год тому назад, действительно, было такое заявление, не помню, в Китае, по-моему, или в Ташкенте на встрече.
В. ГЕРАЩЕНКО: В Ташкенте, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
В. ГЕРАЩЕНКО: В мае 2004.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что же, у нас президент никто, что ли?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, зачем вы так говорите? Вы знаете, я, работая во Внешторгбанке формально с августа 60-го года, 29 лет, был в четырех наших заграничных учреждениях, даже в Цюрихе в пятом был, четыре месяца, переделывали банк одного в другой, когда они попали на золотую позицию, цюрихские власти были благодарны, что мы золотом торговали через них, поэтому нам разрешили банк переделать. И всегда товарищи, с кем приходилось общаться там, в торгпредставительстве, в посольстве, которые были привязаны к определенным ведомствам, с которыми всегда складывались нормальные отношения, если ты не пытаешься чего-то там ловить или хитрить, они всегда говорили: Витя, КГБ-шнику никогда не надо верить до конца.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Здесь же не до конца, здесь же все было как-то публично.
В. ГЕРАЩЕНКО: И КГБ уже якобы нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот именно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Но мы помним, чему нас учили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович Геращенко. Еще один вопрос, может быть, в этой части последний, по «ЮКОСу»: все-таки, Виктор Владимирович, эта отчаянная такая борьба, все время, знаете, как бывает, армия отступает, арьергард, он должен сдерживать наступление противника. Вы не чувствуете, что армия уже ушла за горизонт, — кто сел, кто в местах далеких, кто в Лондоне, кто в Израиле, Тиди подал в отставку, потому что не может работать. А вы какой-то держите арьергард, прикрываете для чего-то, а за спиной-то уже прикрывать-то нечего. Уже ушли за горизонт.
