Милтон Фридман - Капитализм и свобода
Все это не значит, что профсоюзы не играют важной роли. Как и промышленная монополия, они делают важное дело, благодаря чему многие ставки зарплаты стали иными, чем если бы их устанавливал только рынок. Недооценивать их так же ошибочно, как и переоценивать. Однажды я приблизительно подсчитал, что благодаря профсоюзам от 10 до 15 % работающего населения получило надбавку к зарплате в размере 10–15 %. Это означает, что у 85–90 % работающего населения зарплата понизилась где-то на 4 %{31}. С тех пор как я сделал эти подсчеты, другие произвели куда более детальные исследования. Насколько я понимаю, они получили результаты примерно такого же порядка.
Если профсоюзы добиваются повышения зарплаты рабочих какой-то специальности или отрасли, они неизбежно сокращают число рабочих мест по этой специальности или в этой отрасли — точно так же как повышение цены уменьшает количество проданного товара. Результатом этого является увеличение числа людей, ищущих какую-то другую работу, что ведет к понижению зарплаты в других областях. Поскольку профсоюзы обычно бывают крепче всего у тех групп, которым и так платили бы высокую зарплату, результатом их деятельности явилось повышение зарплаты высокооплачиваемых рабочих за счет низкооплачиваемых. Поэтому профсоюзы не только нанесли ущерб обществу и рабочим вообще, приведя к ненормальному использованию трудовых резервов, но и подняли неравенство доходов рабочего класса, сократив возможности, открытые самым низкооплачиваемым рабочим.
В одном отношении между промышленной и профсоюзной монополией имеется важное различие. Если за последние полвека тенденции к увеличению масштабов промышленной монополии почти не наблюдалось, профсоюзная монополия определенно продолжала расти. Значение профсоюзов заметно выросло во время Первой мировой войны, уменьшилось в 1920-е и 1930-е годы, а затем сделало огромный скачок вперед в период Нового курса. Во время и после Второй мировой войны они консолидировали свои завоевания. В последнее время они просто удерживают завоеванные позиции и даже ослабевают. Упадок этот отражает не упадок в рамках отдельных отраслей или специальностей, но, скорее, снижение значения специальностей или отраслей, в которых профсоюзы сильны, по сравнению с теми, в которых они слабы.
Различие, которое я провожу между профсоюзной и промышленной монополией, в одном отношении является слишком резким. В какой-то степени профсоюзы служат средством установления монополии на продажу отдельных товаров. Самый очевидный пример — уголь. Угольный закон Гаффи представлял собой попытку подвести юридическую базу под картель шахтовладельцев, занимавшихся назначением цен. Когда этот закон был объявлен в середине 1930-х годов неконституционным, в образовавшейся бреши появилась фигура президента профсоюза рабочих горнодобывающей промышленности (United Mine Workers) Джона Льюиса. Объявляя забастовки всякий раз, когда количество выданного на гора угля грозило привести к понижению цен, Льюис контролировал выработку и соответственно цены при негласном сотрудничестве шахтовладельцев. Доходы от такой картельной системы делились между хозяевами и шахтерами. В случае шахтеров доход этот выражался в более высоких ставках заработной штаты, что, разумеется, уменьшало число занятых шахтеров. Поэтому доходы от картеля перепадали лишь тем шахтерам, у которых была работа, да и у них большая часть этого дохода выражалась в увеличении досуга. Профсоюзы имеют возможность выполнять такую роль из-за того, что в шермановском антимонопольном законодательстве для них было сделано исключение. Этим изъятием из правил воспользовались многие профсоюзы, которые лучше характеризовать как деловые предприятия, продающие услуги по картелизации отраслей промышленности, а не рабочие организации. Видимо, прежде всего тут следует отметить профсоюз водителей грузового транспорта (Teamster's Union).
3. Государственная и поддерживаемая государством монополия. Прямая государственная монополия на производство товаров на продажу в США распространена не очень широко. Основными примерами являются почта, производство электроэнергии, — Управление развития водного, энергетического и сельского хозяйства долины р. Теннеси (Tennessee Valley Authority, TVA) и прочие государственные электростанции, — услуги по строительству и содержанию автодорог, продаваемые косвенным образом посредством налога на бензин или прямо через взимание дорожной пошлины, муниципальная система водоснабжения и другие коммунальные предприятия. Кроме того, при нынешних огромных ассигнованиях на оборону, освоение космоса и научные исследования федеральное правительство стало, по сути дела, единственным закупщиком продукции многих предприятий и целых отраслей промышленности. Все это чревато весьма серьезными проблемами в смысле сохранения свободного общества, но проблемы эти лучше разбирать не в главе, посвященной монополии.
Использование государства для создания, поддержки и обеспечения картельных и монополистических отношений между частными производителями развивалось куда более стремительными темпами, чем прямая государственная монополия, и имеет в настоящее время куда большие масштабы. Одним из ранних примеров является Комитет по межштатному транспорту и торговле, деятельность которого распространилась с железных дорог на грузовые автоперевозки и на другие виды транспорта. Самой одиозной является, бесспорно, сельскохозяйственная программа. По сути дела, это картель, созданный государством. Другими примерами являются Федеральная комиссия по связи, контролирующая радио и телевидение, Федеральная энергетическая комиссия (Federal Power Commission), контролирующая нефть и газ, транспортируемые в процессе межштатной торговли, Управление гражданской авиации (Civil Aeronautics Board), контролирующее авиалинии, и Совет управляющих Федеральной резервной системы (Federal Reserve Board), устанавливающий максимальную процентную ставку, которую банки имеют право выплачивать на срочные депозиты, и следящий за соблюдением запрета на выплату процентов на депозиты до востребования.
Все эти примеры относятся к федеральному уровню. Кроме этого, аналогичные процессы происходят на штатном и местном уровнях. Техасский железнодорожный комитет, не имеющий, насколько я понимаю, никакого отношения к железным дорогам, ограничивает выработку нефтяных скважин путем ограничения числа дней нефтедобычи. На словах это делается ради экономии ресурсов, но на деле — для контроля над ценами. В последнее время Комитет получил большую поддержку за счет федеральных импортных квот на нефть. Искусственные простои скважин, организуемые для взвинчивания цен, — это, с моей точки зрения, точно такая же так тика «фезер-беддинга» (feather-bedding), как в тех случаях, когда кочегарам, работающим на дизельных локомотивах, платят за ничегонеделанье. И тем не менее некоторые представители деловых кругов, громче всех осуждающие профсоюзный «фезер-беддинг» как нарушение правил свободного предпринимательства, хранят гробовое молчание по поводу той же тактики в нефтедобывающей промышленности.
