В. Галин - Капитал Российской империи. Практика политической экономии
Западные наблюдатели высказывались гораздо жестче. Так, например, Э. Диллон называл немецкую экономическую политику «германском игом», превратившим Россию в «германскую колонию»{845}. По словам Дж. Спарго: «Хладнокровная, безжалостная манера, с которой Германия осаждала Россию со всех сторон, как в Азии, так и в Европе, систематические усилия по ослаблению своей жертвы, его экономическая эксплуатация вызывает в памяти удушение Лаокоона и его сыновей»{846}.
Основные противоречия между Россией и Германией касались экспорта русского хлеба[73]. Генерал А. Игнатьев, характеризуя сложившуюся обстановку, писал: «Российская империя Николая I и Александра II систематически онемечивалась, и немцы имели основания смотреть на нашу страну как на собственный “хинтерланд”, выжимая из нас все с большей и большей наглостью необходимые для себя материальные ресурсы. Навязанный России и вечно возобновлявшийся хлебный договор, кормивший немцев дешевым русским хлебом, как нельзя лучше характеризовал надетое на царскую Россию германское ярмо»{847}.
Экономическое противостояние России и Германии началось с 1877 г., когда Россия для покрытия военных расходов на войну с Турцией стала брать пошлины золотом, что сразу повысило их почти на треть. В 1879 г. германский рейхстаг также пошел на повышение таможенных ставок, почти закрыв германский рынок для иностранной конкуренции во всех главных отраслях промышленности. Правда, эта мера была направлена не столько против России, сколько против Англии, с которой Германия вступала в непримиримую экономическую борьбу.
Обострение отношений началось в 1880-х гг., в результате последовательного повышения Россией таможенных тарифов. Доля Германии в русском импорте постепенно снизилась с 46% в 1877 г. до 27%. В ответ в 1886 г. О. Бисмарк, под предлогом недовольства конверсиями И. Вышнеградского, начал компанию против русских ценных бумаг, что привело к их уходу из Германии, и России пришлось искать новые финансовые рынки. Пик российской протекционистской политики пришелся на 1891 г., когда был введен Общий таможенный тариф, который еще более повысил цены на индустриальные товары, являющиеся основным предметом ввоза из Германии{848}. О. Бисмарк ответил установлением высоких ввозных пошлин на хлеб и другую сельхозпродукцию. «Пошлины эти, — по словам С. Витте, — были направлены главным образом против России»{849}.
Вместе с тем время О. Бисмарка подходило к концу. Период внутреннего созревания германской промышленности заканчивался, и экономика ставила Германию перед выбором, о котором писал новый канцлер Л. Каприви: «перед Германией стоит дилемма — либо экспортировать товары, либо избавляться от лишних подданных»{850}. Первым шагом на этом пути стал отход Германии от протекционизма, который выразился в заключении в 1892 г. конвенционных договоров, которые привели к созданию некого прообраза среднеевропейского таможенного союза. Поскольку Россия не имела конвенционального договора с Германией, предметы ее ввоза оказались обложены значительно выше, чем однородные из Соединенных Штатов и южно-американских государств: хлеб — на 30%, лес — на 33% и т.д. Доля поставок хлеба из России в хлебном импорте Германии упала в 1891–1893 гг. с 54,5 до 13,9%. Россия ответила установлением двойного таможенного тарифа в 1893 г., предоставив режим наибольшего благоприятствования для стран, пошедших на подписание конвенциональных договоров с Россией (Великобритания, Франция, Голландия, Бельгия, Скандинавские государства и др.) и оставила обычные для стран отказавших России в этом{851}.
В ответ Германия, по словам С. Витте, перешла к «открытой таможенной войне с Россией, увеличив на 50% пошлину с российских товаров. Русское правительство ответило на это увеличением со своей стороны на 50% пошлин с товаров германского ввоза…»{852}. Разгоравшийся конфликт, прекратил Вильгельм II, который в начале 1894 г. заявил: «Я не желаю быть втянутым в войну с Россией из-за сотни глупых юнкеров». Под давлением кайзера рейхстаг проголосовал за торговый договор с Россией сроком на 10 лет{853}. После этого Россия быстро урегулировала отношения с другими странами.
А с 1895 г. Вильгельм II начал обрабатывать Николая II в новом направлении. Он предложил кузену взять на себя роль защитника Европы от «желтой опасности» — азиатских орд, которые, по мнению кайзера, несли с собой угрозу миру и безопасности… Он писал: «Я, конечно же, сделаю все, что в моих силах, чтобы в Европе было тихо; я буду охранять Россию с тыла, дабы никто не помешал Вашим действиям на Дальнем Востоке»{854}. События подтолкнуло совместное выступление в 1895 г. России, Германии и Франции против колониального продвижения Японии в Китае. В результате обострения отношений с Японией в 1897 г. русский военный флот был вынужден покинуть порт Нанкин, куда он приходил на зимовку, поскольку порт Владивостока зимой замерзал, и искать новый. Россия нашла его у Китая, взяв в аренду на 25 лет военный порт Порт-Артур и прилежащий торговый порт.
Россия оказалась в Китае не первой и не последней, в 1842 г. Англия уже захватила Гонконг и прилежащие провинции; Португалия еще в XVI в. — Макао, с 1887 г. «постоянная оккупация и управление»; Германия в 1897 г. взяла в аренду на 99 лет Циндао; США в 1898 г. захватили Филиппины, Франция — Гуанчжоувань в 1898 г.
Дальнейшее обострение отношений с Японией началось с оккупации русскими войсками Маньчжурии и Ляодунского полуострова, на которые претендовала Япония. Россия, оккупируя эти территории, стремилась обеспечить гарантированный круглогодичный подход к вновь обретенным незамерзающим портам по строящейся к ним железной дороге. Одновременно Петербург стремился предупредить усиление позиций Японии на континенте; обозначение Россией своего присутствия в Корее служило именно последней цели. Однако появление русских в Корее и окончание строительства железной дороги к Порт-Артуру в 1903 г. стали рубиконом для Японии, которая рассматривала Корею и Маньчжурию как неотъемлемые объекты своей собственной колониальной экспансии[74].
В активизации деятельности России в Китае и Корее очевидно далеко не последнюю роль сыграл Вильгельм II. Как вспоминал Великий князь Александр Михайлович: «В дипломатическом мире не было секретом, что государь император дал свое согласие на ряд авантюр на Дальнем Востоке, потому что слушался вероломных советов Вильгельма II. Ни у кого также не вызвало сомнений, что если Россия будет продолжать настаивать на своих притязаниях на Маньчжурию, то война между Россией и Японией неизбежна»{855}. Поощряя активность России на Дальнем Востоке, Вильгельм II особо не скрывал своих конечных целей: «Мы должны привязать Россию к Восточной Азии так, чтобы она обращала меньше внимания на Европу и Ближний Восток». Иначе, по словам кайзера, «вся Европа должна будет объединиться, и объединиться в Соединенные Штаты Европы под предводительством Германии для защиты своих священных достояний».
Русско-японская 1904–1905 гг.
Против провоцирования угрозы войны с Японией — оккупации Маньчжурии, резко выступил С. Витте, в знак протеста он даже подал прошение об отставке. В обоснование своего протеста С. Витте приводил следующий довод: «Черноморский берег представляет собой такие природные богатства, которым нет сравнения в Европе. В наших руках это все в запустении. Если бы это было в руках иностранцев, то уже давно местность эта давала бы большие доходы… Но куда там! Для этого нужны капиталы, нам же назначение капиталов — война. Мы не можем просидеть и 25 лет без войны, все народные сбережения идут в жертву войнам. Мы оставляем в запустении богатейшие края, завоеванные нашими предками, в душе все стремимся к новым и новым завоеваниям оружием и хитростью. О каком благосостоянии можно при таком состоянии вещей говорить!» С. Витте приходил к выводу, что «у нас в России в высших сферах существует страсть к завоеваниям или, вернее, к захватам того, что, по мнению правительства, плохо лежит»{856}. Однако настойчивые призывы Витте, министров финансов и иностранных дел к царю вывести войска из Китая и Маньчжурии не привели к успеху.
После начала русско-японской войны Вильгельм II снова поднял тему «желтой опасности», которая несет «величайшую угрозу христианству и европейской цивилизации», «если русские будут продолжать отступление, желтая раса через двадцать лет овладеет Москвой и Позеном»{857}. На активность германского кайзера, по мнению С. Витте, оказывал влияние тот факт, что «в 1904 г. истекал срок торгового договора между Россией и Германией. В преддверии этого рейхстаг принимает новый таможенный тариф, значительно повышающий таможенные пошлины, в особенности на сырье, по сравнению с и без того весьма высоким тарифом 1894 г. Предлагая этот тариф России, Вильгельм прозрачно намекал на обеспечение сохранности западных границ России во время войны России с Японией»{858}.
