Джон Эндрюс - Мир в 2050 году
Основной вопрос будущих десятилетий – будет ли верховенство закона расширяться и углубляться? Позволят ли предсказуемость и прозрачность системы, основанной на законе, сделать так, чтобы при принятии политических решений брались во внимание долгосрочные преимущества? Если нам удастся построить политическую систему, в которой обычный человек может подать в суд на государство и выиграть, то недостатки системы избирательной станут делом второстепенным.
Гражданский дух
Другой элемент прочного фундамента политической системы, более важный, чем свободные выборы, иногда называют «гражданским обществом», хотя я предпочитаю более точное понятие «гражданской ответственности». В условиях, когда выборы не имеют особого смысла, когда разбирательство дел в судах представляется дорогим, нескорым и несправедливым делом, когда СМИ не могут ни рычать, ни кусаться, единственное, что способно мотивировать людей на борьбу за, казалось бы, безнадежное дело, – это гражданская ответственность. Именно она позволяет собраться воедино людям с разными целями и убеждениями. Благодаря ей формируются группы влияния и благотворительные организации. Гражданская ответственность вовлекает в деятельность даже одиноких и упрямых индивидуумов, чья степень самоуважения не позволяет им сдаваться (именно из таких людей состояло во многом диссидентское движение в эпоху коммунизма).
Люди с развитым чувством гражданской ответственности неспособны уйти в частную и закрытую жизнь, ограниченную семьей, друзьями и хобби. Они видят, что быстро несущиеся по дорогам машины угрожают их детям (или детям других людей), что загрязнение окружающей среды портит картину за их окном (или за окном кого-то еще), что политики воруют деньги у общества (даже если и собственные налоговые отчисления не очень велики), – и стараются что-то сделать для изменения происходящего. Когда у них появляется возможность для выражения своего недовольства через официальные каналы, они неустанно занимаются этим до тех пор, пока официальные лица не сдадутся. Порой их действия заключаются в кампаниях гражданского неповиновения, а иногда они совмещают и то и другое. Это занятие отбирает у них немало сил и нервов. Однако при отсутствии ответственности у граждан (наряду с верховенством закона и этичной журналистикой) невозможно выстроить по-настоящему демократическое общество.
Политическая система к 2050 г. будет представлять собой результат борьбы между гражданским долгом и так называемым «экономизмом». Приверженцы экономизма воспринимают благосостояние в рациональных терминах материального мира. Экономизм не признает альтруизма, принципов и силы коллективных действий. Работа компаний состоит в том, чтобы зарабатывать деньги для своих акционеров «в рамках закона». Законы создаются политиками, которые пытаются максимально увеличить свое собственное благосостояние в ходе выборов – за счет сбора пожертвований со стороны своих сторонников, выстраивания репутации и принятия максимально благоприятствующих им законов. Работа СМИ заключается в расширении читательской аудитории с помощью максимально привлекательных медиапродуктов. Судьи представляют собой поставщиков «юридических услуг»; их честность связана не с расплывчатыми и абстрактными понятиями морали, а с желанием сохранить свои конкурентные преимущества по отношению к другим юрисдикциям (или с тем, что наказание за нарушение правил будет для них крайне жестким).
С точки зрения экономизма конкуренция между странами позволит повысить качество государственного управления подобно тому, как конкуренция между компаниями ведет к росту инноваций и увеличению капитализации. Получившийся результат можно формально обозвать «демократией», однако он, скорее, напоминает хорошо работающий бизнес, в котором эгоистичные интересы участников приводят в совокупности к удовлетворяющему всех результату.
В реальности же экономизм как политическая философия не выдерживает проверки на практике. Его кажущаяся успешной схема скрывает в себе большую слабость. Хорошим примером может служить Дубай, небольшое государство, торгующее своей нефтью и работающее, по сути, подобно коммерческому предприятию. Подавляющее большинство его жителей – выходцы из других стран, работающие в совершенно разных условиях, от роскоши до бедности. И если вам не нравится жить в Дубае, вы не занимаетесь лоббированием своих интересов, а просто уезжаете.
Я сомневаюсь, что по такой схеме можно выстроить работу сколь-нибудь большой системы. Скорее всего, попытки повторить успех Дубая приведут к появлению не гигантского эмирата, а системы, напоминающей российскую. Страна представляет собой компанию, управляемую синдикатом из бывших сотрудников КГБ и их дружков. В этой системе должности в государственных органах (за исключением самого верха) продаются и покупаются, и цена на них зависит от того, сколько денег может получить чиновник от контроля за государственными доходами (например, от штрафов за нарушение правил дорожного движения), поступлений от компаний (в виде налогов) или других ресурсов (радиочастот, природных ископаемых). Это не приводит к возникновению авторитарного монолита – правящие в России элиты соперничают между собой на политическом поле. Однако эта конкуренция является управляемой – а зачастую и постановочной, – что позволяет создать видимость выбора и тем самым обеспечить клапаны для выплеска народного недовольства.
Испуг или самодовольство?
На протяжении последних двух десятилетий давление со стороны рынка позволяло вполне успешно уравновешивать эти негативные тенденции. До какого-то момента страх оказаться на низких позициях в мировых рейтингах эффективности государственного управления или завоевать плохую репутацию у иностранных инвесторов заставлял политические системы оставаться сравнительно чистыми. Однако, к большому сожалению, теперь этот механизм не работает. Плохая репутация на мировой арене не приводит к росту политического давления внутри страны. Правители стран с неоднозначной репутацией просто отмахиваются от негативных рейтингов или разыгрывают карту ксенофобии, обвиняя иностранцев в злом умысле или невежестве. Для многих политиков, действующих в таких странах, гарантированный большой кусок небольшого пирога представляется куда более интересным, чем возможность получить небольшой ломтик от большого пирога.
Развитие гражданского общества – непростое дело. Чаще всего оно необходимо именно в тех странах, где такое общество развито меньше всего. Гражданская ответственность процветает в устойчивых неиерархических обществах с многолетними традициями политической стабильности и свободы. Даже в британских деревнях или небольших американских городах гражданская активность может быть настолько высокой, что порой это приводит к личному дискомфорту. Но в обществах, где приходится делать выбор – опустить голову или подставить ее под топор, – гражданское мужество становится все более редким.
