Сергей Алексашенко - Битва за рубль. Взгляд участника событий
События лета 1996 года, когда два других банка, входивших в первую «двадцатку», испытали сильнейшие потрясения (обанкротился «Тверьуниверсалбанк» и попал в тяжелейшее положение «Уникомбанк») еще сильнее подчеркнули важность и неотложность такой работы. В Центральном банке были разделены функции лицензирования и банковского надзора, которые до того времени выполнял один департамент, было создано специальное подразделение – ОПЕРУ-2, – для надзора за крупнейшими банками страны. Была завершена разработка нового плана счетов и правил бухгалтерского учета в банках, которые позволяли с большим доверием относиться к получаемой от банков информации. Были пересмотрены и детализированы формы отчетности банков, разработаны методики осуществления надзорной деятельности и инспекционных проверок. Но всего этого оказалось недостаточно, чтобы предотвратить кризис или существенно ограничить его проявления.
Причин этому несколько. Во-первых, в любой стране система надзора – это продукт исторического развития, ее нельзя создать в отрыве от реальной банковской системы, нельзя взять и перенести нормы и правила из другой страны и применить их у себя. Банковский надзор является сочетанием норм и правил, квалификации персонала, понимания банками своей ответственности перед обществом. Если нормы и правила могут быть разработаны достаточно быстро, то для становления соответствующего уровня остальных компонент требуется существенное время. Многие сотрудники Центрального банка, занимавшиеся банковским надзором, всерьез считали, что их главной задачей является помощь банкам в устранении проблем, понимая под помощью выделение кредитов Центральным банком, установление льготных нормативов деятельности банка, при полном отсутствии требований к самим банкам, их руководителям и собственникам.
Во-вторых, к сожалению, исторически система банковского надзора в России децентрализована, то есть основную работу по надзору за конкретными банками выполняют территориальные учреждения Банка России. Центральный аппарат занимается в основном разработкой методических материалов, сбором и обработкой статистической отчетности. Вся информация о деятельности банков сосредотачивается на региональном уровне и становится известной в Москве только по специальным запросам. Совершенно очевидно, что такая система надзора дает огромный простор для проявления местничества, когда местные руководители могут достаточно вольно интерпретировать состояние и проблемы банков, заставлять их принимать решения «по указке» местной власти, при необходимости «закрывать глаза» на недостатки в работе банков. Создание ОПЕРУ-2 было первым шагом на пути концентрации банковского надзора в одном месте и встретило ожесточенное сопротивление, как со стороны банков, так и со стороны руководителей региональных органов власти.
В-третьих, сыграла свою негативную роль неготовность российских банков к взаимодействию даже по вопросам развития банковского бизнеса, которые могли бы принести пользу всем участникам. Так, российские банки не смогли найти общую точку зрения на создание системы межбанковского гарантирования вкладов населения, одновременно блокировав все инициативы Банка России по этому вопросу в Государственной Думе[64]. Хотя совершенно понятно, что такая система направлена главным образом на предотвращение возникновения и развития паники среди вкладчиков, которая оборачивается «набегами на банки» – паническим стремлением вкладчиков немедленно вернуть свои средства. Именно с этим столкнулись российские банки в августе-сентябре 1998 года и именно против этого не нашлось никаких действенных инструментов. Не захотели российские банки договориться между собой и о согласованном развитии системы электронных расчетов населения, системы платежных карточек в России. В результате доминирующее положение в этом бизнесе заняли международные платежные системы, а совокупные затраты российских банков на приобретение оборудования в несколько раз превышают объективно необходимые. В сентябре 1998 года крупнейшие банки отказались создавать переговорный блок для проведения переговоров с иностранными кредиторами по вопросу урегулирования внешней задолженности. В результате каждому пришлось вести переговоры в одиночку против группы кредиторов, что лишило банки возможности использовать влияние Центрального банка.
В-четвертых, нельзя обойти вниманием проблему объективного противоречия в интересах Центрального банка и коммерческих банков. Если Центральный банк заинтересован в укреплении системы надзора и контроля за деятельностью банков, то банки считают, что обратный процесс предоставляет им большие возможности для успешного ведения бизнеса. Не составляет большого секрета, что в условиях российской демократии крупным банкам и их владельцам не составляет особого труда создать кучу проблем для Банка России в Государственной Думе или Совете Федерации, в Администрации Президента или в средствах массовой информации, «решение» которых явно или неявно обусловливалось требованием об отказе Центрального банка от своих позиций по тому или иному вопросу Хочется надеяться, что события тех месяцев смогут убедить многих в ошибочности такой политики и в том, что надежная система банковского надзора защищает, не в последнюю голову, интересы самих банков и их собственников[65].
На мой взгляд, даже это неполное перечисление проблем российской банковской системы показывает, что набор ее «внутренних болячек» был весьма серьезным и являлся достаточным основанием для возникновения банковского кризиса.
Из сопроводительного документа МВФ к запросу Россией программы поддержки
(июль 1998)
Сотрудники МВФ по-прежнему обеспокоены уязвимостью банковской системы в краткосрочной и среднесрочной перспективе.
Хотя ЦБР признает эти проблемы, его краткосрочная стратегия поощрения поглощений слабых банков путем предоставления поддержки Центрального банка в плане ликвидности сопряжена с серьезными рисками как для банковской системы, так и для ЦБР. Сотрудники Фонда рекомендуют властям безотлагательно оценить проблемы банковской системы и создать надлежащие механизмы для их решения в соответствии с оптимальными методами международной практики.
Неизбежность радикальных изменений во всей российской экономической политике, главным образом в финансовой политике, стала очевидна. Оставался один-единственный вопрос: возможно ли в такой ситуации попытаться минимизировать неизбежные отрицательные последствия этого шага для всей страны? Безусловно, под этим понимались минимизация инфляционных последствий принимаемых решений и сохранение неизменными основ макроэкономической политики.
