Уолтер Блок - Овцы в волчьих шкурах: в защиту порицаемых
Протекционисты игнорируют тот факт, что новые рабочие места появятся в апельсиновой отрасли во Флориде и в производстве кленового сиропа в Вермонте. Они концентрируют наше внимание на рабочих местах, потерянных в связи с импортом и полностью игнорируют рабочие места, создаваемые в связи с экспортом. Конечно, справедливо, что в производстве апельсинов в Вермонте рабочие места сократятся, как и в производстве кленового сиропа во Флориде. Но не менее справедливо и то, что в отраслях по производству кленового сиропа в Вермонте и производству апельсинов во Флориде количество рабочих мест увеличится.
Вероятно, в обеих отраслях в этих штатах останется меньше рабочих мест, поскольку выращивать апельсины во Флориде можно, используя меньше труда, чем в Вермонте, а кленовый сироп эффективнее делать в Вермонте, чем во Флориде. Но это не только не отрицательный эффект, это выигрыш от торговли! Работники, освободившиеся из этих отраслей, становятся доступными для проектов, которые не могли быть реализованы ранее.
Например, если бы не существовало современной транспортной системы и промышленность должна была бы опираться на индивидов, переносящих по 100 фунтов груза на своей спине, то пришлось бы привлекать сотни и тысячи людей, чтобы удовлетворить транспортные потребности.
Итак, дополнительные работники могут перемещаться в другие сферы, в результате чего общество получит все сопутствующие этому выгоды.
Сократится в конечном счете или нет количество рабочих мест в отраслях по выращиванию апельсинов и изготовлению кленового сиропа в Вермонте и Флориде, зависит от того, каким образом люди собираются использовать свои вновь обретенные доходы.
Совокупная занятость в этих двух отраслях не изменится только в том случае, если эти люди решат потратить все свои новые доходы на дополнительные апельсины и кленовый сироп. Тогда то же самое количество работников будет производить большее количество кленового сиропа и апельсинов.
Впрочем, все же более вероятно, что люди потратят часть своих новых доходов на эти два товара, а оставшиеся деньги — на все прочие товары. В этом случае занятость в двух рассматриваемых отраслях несколько снизится (хотя и в сокращенном составе эта рабочая сила может увеличивать производство), но возрастет в тех отраслях, чья продукция больше востребована потребителями.
Если рассматривать всю ситуацию в целом, то открытие торговли между двумя регионами выгодно для них обоих. В отраслях, вытесняемых импортом, занятость может упасть, но она увеличится в экспортных отраслях и в новых, развитие которых ускорится благодаря наличию работников.
И все же протекционисты в чем-то правы. Торговля действительно создает проблемы в вытесняемых отраслях, и некоторые работники в краткосрочном периоде пострадают. Например, больше не будет оживленного спроса на вермонтцев, специализирующихся на производстве апельсинов, или на флоридцев, изготавливающих кленовый сироп. Для этих людей найдется работа в других отраслях, но поскольку они будут в них новичками, то, вероятно, потеряют в заработной плате. Кроме того, им может потребоваться серьезное переобучение.
Поэтому возникает вопрос: кто должен платить за переобучение и кто должен нести издержки, связанные с более низкой зарплатой в новой отрасли? Протекционисты, конечно, будут утверждать, что этим должны заниматься государство или капиталисты, однако эта точка зрения неоправданна.
Во-первых, снижение зарплаты в связи с переходом в новую отрасль распространяется только на квалифицированных работников. Остальные перейдут в новую отрасль во многом в том же статусе, который они имели в прежней. Вместо того чтобы мести полы на фабрике кленового сиропа, они будут мести полы на текстильной фабрике. В отличие от таких работников, квалифицированный рабочий обладает специфическими навыками, которые более применимы в одной отрасли, чем в другой. Он не будет столь же полезен в новой для себя отрасли и не сможет претендовать на ту же заработную плату.
Во-вторых, квалифицированный рабочий — это инвестор, такой же, как капиталист. Капиталист инвестирует в материальные объекты, а рабочий — в свои навыки. Для всех инвесторов характерна одна общая особенность: отдача от инвестиций — величина неопределенная. Чем больше риск, тем большую прибыль может получить инвестор. В приведенном примере высокая заработная плата квалифицированных специалистов по выращиванию апельсинов в Вермонте и квалифицированных специалистов по изготовлению кленового сиропа во Флориде до начала торговли между штатами отчасти связана с риском, что в какой-то момент такая торговля начнется.
Следует ли субсидировать переобучение квалифицированных специалистов по апельсинам, вынужденных покинуть свою отрасль, а также компенсировать сокращение зарплаты, на которое они должны соглашаться? Вполне очевидно, что любая субсидия будет попыткой поддерживать тот уровень жизни квалифицированного рабочего, к которому он привык, не предлагая ему взять на себя хоть какую-то часть риска, благодаря которому столь высокий уровень жизни стал возможным.
Кроме того, такая субсидия, финансируемая за счет налогов, которые в основном платят бедные, будет представлять собой принудительный трансферт от бедных неквалифицированных работников богатым квалифицированным.
Теперь рассмотрим ситуацию, которая на первый взгляд представляется материализацией протекционистского кошмара. Допустим, что существует одна страна, которая превосходит другие по производительности во всех отраслях. Предположим, что Япония (жупел ILGWU) может производить все, причем более эффективно, чем Америка, — не только флаги, бейсбольные перчатки, радио, телевизоры, автомобили и записывающие устройства, а все. Будет ли в таком случае действительным утверждение ILGWU о том, что нам необходимо насильственно ограничить торговлю?
Ответ заключается в следующем. Обосновать ограничение торговли между двумя взрослыми индивидами, действующими по добровольному согласию, либо нациями, состоящими из таких индивидов, нельзя ничем. Если одна из сторон в торговле сочтет ее вредной для себя, она не станет в ней участвовать, и запрет будет не нужен. А если обе стороны согласны на торговлю, то какое право будет у третьей стороны запрещать ее? Запрет будет эквивалентен отрицанию того, что одна или обе стороны являются взрослыми, и обращению с ними как с несовершеннолетними, не имеющими ни разумения, ни права вступать в контрактные обязательства.
