Роберт Хайлбронер - Философы от мира сего
Сен-Симон предложил выпрямить пирамиду. По сути, наше общество напоминает гигантскую фабрику, а значит, фабричный принцип организации производства должен быть доведен до логического завершения. Правительство должно быть не политической единицей, а экономической, то есть управлять делами, а не приказывать. Вознаграждать надо пропорционально полезности для общества, и тогда деньги пойдут активным работникам заводов и фабрик, а не ленивым наблюдателям. Сен-Симон призывает не к революции и даже не к социализму в нашем понимании слова. Его проповеди - одновременно и панегирик индустриальному способу организации жизни и протест против общества, где сторонним наблюдателям достается большая часть производимого продукта.
При этом он ни словом не обмолвился о путях решения проблемы; поздние сенсимонисты пошли дальше своего лидера и потребовали отмены частной собственности, но этого было явно недостаточно для внятной программы социальных преобразований. Религии труда не хватало достойного катехизиса; что толку указывать на вопиющую несправедливость в распределении богатства, если нельзя посоветовать ничего путного желающим ее исправить.
Возможно, именно отсутствием подобной программы надо объяснять успех человека, бывшего полной противоположностью Сен-Симону. В отличие от захваченного грандиозной идеей дворянина, Шарлем Фурье владела страсть к мелочам. Как и Сен-Симону, наш мир казался ему страшно беспорядочным, но предложенное им лечение было прописано вплоть до деталей.
Сен-Симон был искателем приключений в жизни; с Фурье все приключения случались в воображении. Мы знаем о нем не много. Он родился в 1772 году в семье купца из Безансона и почти всю жизнь служил в торговых домах. В каком-то смысле он не совершил никаких поступков, даже не женился. Он знал лишь две страсти: цветы и кошки. Нас интересует конец его жизни, когда он в своей маленькой комнате терпеливо ожидал визита какого-нибудь крупного капиталиста, который профинансирует его планы по изменению мира. Этот мелкий торговец писал: "Я в одиночку одолел двадцать столетий политического бессилия, и за объяснением причин своего безграничного счастья нынешние и грядущие поколения будут обращаться тоже ко мне". На его плечах лежала такая ответственность, что он не мог позволить себе пропустить появление назначенного судьбой спасителя-капиталиста с мешками денег наперевес. К нему так никто и не пришел.
Фурье, говоря деликатно, был эксцентриком. Если называть вещи своими именами, он совсем съехал с катушек. Этот человек жил в мире собственных фантазий: считал, что нашей планете отпущено 80 тысяч лет жизни, 40 тысяч лет подъема и столько же - упадка. Посередине (забудем об арифметике) лежали 8 тысяч лет Апогея Счастья. По Фурье, мы живем в пятой из восьми стадий подъема, продравшись сквозь Смятение, Дикарство, Патриархальность и Варварство. Впереди лежали эпохи Гарантированности (недурное пророчество) и Гармонии. Но стоит нам достичь высшей точки, как ветер переменится, и человечество начнет нисхождение - обратно, через недавно пройденные стадии.
Впрочем, во время нашего продвижения вперед по эпохе Гармонии все и правда начнет меняться: над полюсом появится Северная Корона - она станет нагревать полюс и выжмет из него мягкую росу, океан наполнится лимонадом, шесть новых лун заменят прежнее светило. Возникнут новые виды животных, куда лучше приспособленные к жизни в Гармонии: антилев, спокойная и крайне услужливая тварь, антикит, который станет вести корабли, а также антимедведь, антижуки и антикрысы. Продолжительность человеческой жизни составит сто сорок четыре года, причем первые сто двадцать лет будут посвящены исключительно утолению потребности в сексе.
Все это плюс точнейшие описания обитателей других планет позволяет считать Фурье сумасшедшим. Возможно, он и был таковым. Но в современном ему мире этот чудак видел не только ужас и лишения, но и указания на способ полной реорганизации общества.
Его рекомендации отличались необыкновенной четкостью. Общество должно быть разделено на фаланстеры - от французского слова phalansteres, - включающие в себя своего рода дворец, отчетливо напоминающий оуэновские Кооперативные селения. Сохранилось описание самого жилища: просторное центральное здание (убранство и размер комнат в нем четко оговорены) будет окружено полями и промышленными постройками. Посетители выбирали бы номер, ориентируясь на размеры собственного кошелька (еду могли приносить прямо в комнату); на выбор предлагались три класса, отличавшихся разной степенью уединенности. Общение между постояльцами сообщало бы всему предприятию налет культурной изысканности. Централизованное руководство обеспечит абсолютную эффективность. Старый холостяк Фурье рисовал соблазнительные картины успехов планового хозяйства.
Конечно, каждому придется работать хотя бы по несколько часов в день. Но все будут заняты только тем, что им по-настоящему нравится, а значит, никто не станет отлынивать. Таким образом, проблема грязной работы решалась очень просто - достаточно спросить, кто хочет ее делать. Разумеется, желающими оказывались дети. В итоге Маленькие Толпы радостно отправлялись забивать скот или шли ремонтировать дороги, словно о большем они и мечтать не могли. Специально для тех, кого не прельщала возможность побарахтаться в грязи, создавались Маленькие Группы, чьи участники ухаживали за цветами и исправляли ошибки в речи своих родителей. Работники доброжелательно конкурировали друг с другом за право считаться лучшими; соревновались, например, производители груш и шпината; ну а затем (когда принцип фаланги охватит весь мир и необходимые 2 985 984 фаланстера будут сооружены), развернутся и великие битвы между изготовителями омлетов и шампанского.
Все предприятие будет выгодным до неприличия - норма прибыли достигнет 30%. Новея полученная прибыль будет общей: 5/12 отойдет работникам, 4/12 - собственникам капитала, а остальное поделится между наиболее "талантливыми". Вчерашние работники будут с радостью приняты в ряды совладельцев предприятия.
Какими бы диковинными и фантастичными они ни были, фурьеристские идеи завоевали определенную популярность даже в той цитадели практичности и здравого смысла, коей всегда были Соединенные Штаты. В определенный момент в стране насчитывалось более сорока фаланг, а если прибавить оуэновские селения и разнообразные религиозные общины, получится по меньшей мере сто семьдесят восемь утопистских сообществ, в каждое входило от пятнадцати человек до девяти сотен.
