Игорь Бирман - Капиталистический манифест

Не все написанное нашими классиками бесспорно, не нужно на них молиться. Так, неубедительны рассуждения о размере потребления богатых.[45] Читатель увидит и другие несогласия. Увы, не всегда и я прав, молиться ни на кого не надо.

Несравненно больше книг любителей социализма: назову писателей – Эмиль Золя, Бернард Шоу (он и Ленина – Сталина славил), Эптон Синклер, Жан-Поль Сартр, Грэм Грин, Гюнтер Грасс… список длинен.[46] Ключевой пункт – капитализм основан на худших чертах: корысть – жадность – эгоизм.

Не все американские демократы за социализм (особенно на словах), видна все же идейная близость. Они начитаннее – окультуреннее, не скажу умнее; к счастью, «не чересчур культурные» избиратели часто предпочитают республиканцев.[47]

Политические партии Запада воюют друг с дружкой. Так, левые умалчивают, как Франко – Пиночет, люди с достоинствами – недостатками, увели свои страны от социализма и добились экономического успеха (не сразу найдешь объективную книжку о них), а популярнейший Че Гевара, при всех его идеалистических фантазиях (может, как раз поэтому), был бандитом.[48] Но, ухватив власть, лидеры левых партий не борются с капитализмом. Тони Блэр, после избрания премьер-министром, заявил по ТВ (слышал сам): лейбористам пора перестать стесняться слова «социализм». А от национализации воздержался.

Два «лагеря» друг друга не читают. На научных конференциях нет споров – дискуссий, прямых столкновений взглядов.[49] А когда упоминают противную точку зрения, незначительные pro как бы уравновешивают крупные contra.[50]

Фундаментальнейший факт – благодаря капитализму уровень жизни в США, обеспечиваемый объемом ВНП-ВВП (количество товаров – услуг на душу), выше всех в мире. Но Mises: «Сами по себе факты ничего не доказывают – опровергают. Все решает интерпретация – объяснение фактов идеями и теориями».[51]

Опрометчиво считать левых безмозглыми дураками; иные, верно подмечая изъяны капитализма, веруют, что социализм «справедливее».[52] Они рядятся в антиглобалистов – пацифистов и т. п., а исподволь сдвиг вправо происходит (кризис 2008–9 отбросил назад).[53] При всем том, не надеюсь на «перевоспитание» интеллигенции в обозримом будущем: она не в меру идеологизирована.[54]

Целиком расходясь с взглядами левой интеллигенции, не ставлю под сомнение ее помыслы – стремления, не обвиняю в сознательном обмане, а пишу о зряшных иллюзиях, о «беспочвенных мечтаниях» (известно, куда ведут благие намерения). Никсон, рассказав, как разоблачил советского агента Алджера Хисса, грустно заметил, что коммунисты нередко воодушевляют молодежь лучше, чем поборники свободы.[55] Впрямь, борьба за преуспеяние человечества представляется благороднее, чем собственное благоденствие.[56] Черчилль: «Если в 20 не левый – нет сердца, а если в 50 не правый – нет мозгов». Нынче добавили: «и если не платит налоги».[57]

Пока мы, правые, проигрываем интеллектуальную борьбу, пора интеллигенции избавиться от идеологической катаракты. Как проницательный читатель сам подумал, далеко не все интеллигенты, среди которых выдающиеся ученые, – пламенные леваки.[58] Инженеры – компьютерщики – биологи – агрономы – врачи – учители, придерживаясь взглядов, отличных от моих, движут человечество вперед.[59] Жизнь многообразна – не соскучишься.

Чем живет интеллигенция России? Вроде бы она поправее западной: сказывается опыт жизни под социализмом.[60] То же относится и к эмигрантам – и в США, и в Израиле они в основном на правом фланге.

Закончу раздел замечанием об экономической науке – economics, к которой и сам, аз грешный, отношусь. Сперва хвастану – заключительный раздел книги Уровень назвал «Бессилие экономической науки». Внятная ее импотентность подтвердилась во время кризиса 2008–9. Смекаю, неудачи происходят преимущественно оттого, что наши построения исходят из рациональности экономики, а она, не будучи разумной, непознаваема – непредсказуема. Бают – б. советские экономисты не преуспели, шествуя вне общемирового развития economics. Так ведь и среди западных экономистов полно левых. А о результатах – слава моим б. коллегам, внесшим неоцененный вклад в крушение советского социализма!

§ III. Критерий

Октябрь 1917, внучка декабриста:

– Что там на улице?

– Революция, барышня.

– Это прекрасно, дедушка тоже был революционером. А чего они хотят?

– Чтобы не было богатых.

– Странно. Мой дедушка хотел, чтобы не было бедных.

Вилка Юма: «Или наши действия предопределены и мы не ответственны за них, или же они результат случайного процесса и мы за них не ответственны».

Для любого сравнения необходим критерий – показатель, измеряющий цель. Попросту говоря, что хорошо, а что плохо. Оставляя в стороне вопрос о смысле жизни, история человеков наполнена неустанной борьбой за рост потребления.[61] Казалось бы, все сводится (не забудьте, я – экономист) к удовлетворению (материальных) потребностей. Казалось бы, но немедленно возникает множество закавык, да и к опрощению призывают.[62] Одна из проблем – где духовные потребности? Критиковали и принцип утилитаризма Еремея Бентама – морально то, что приносит наибольшее счастье наибольшему числу людей.[63] Возражения элементарны. Нет способа свести воедино материальные – духовные потребности, хотя там, где материальные нужды удовлетворены, с духовными легче, а большинство населения – рабочие – крестьяне – инженеры по технике безопасности – фокусируется на материальных благах.

Измерение (измерять надо!) уровня жизни – проблема.[64] К сожалению, определение не общепринято и не виден способ установить – рассчитывать показатель.[65] Практически оперируют денежным доходом; эрзац неубедителен, доход (и его нелегко исчислить!) не равен потреблению. Кое-как исчисляют доход в среднем, но не резон игнорировать распределение по группам населения.

Простейший способ приумножить производство и, следовательно, потребление – увеличить затраты труда: продлить рабочий день и/или повысить его интенсивность. Так, беспрецедентный подъем уровня жизни американцев в ХХ в. связан, в частности, с тем, что женщины пошли работать.[66] Сокращение рабочего дня тоже может представлять собой критерий.[67] Восьмичасовый рабочий день, достигнутый после Первой мировой войны, – из ключевых успехов вековой борьбы за повышение жизненного уровня. Против сокращения продолжительности труда не возразишь: в конце концов, если и есть «цель» (смысл) нашего существования, вряд ли именно в работе. Увы, возникла проблема, чем – как занять свободное время. Кроме того, непонятно, какой труд: рутинный – тяжелый – конторский и т. п.?