Роберт Хайлбронер - Философы от мира сего
Я надел шляпу, - писал сам Оуэн более полувека спустя, - и проследовал прямиком в контору господина Дринкуотера. "Сколько вам лет?" - "В мае будет двадцать", - отвечал я. "Сколько раз в неделю вы напиваетесь допьяна?.." - "Такого со мной еще не случалось", - сказал я, а мои щеки густо заалели от столь неожиданного вопроса. "На какое жалованье вы рассчитываете?" - "Триста в год", - отвечал я. "Что? За сегодняшнее утро я разговаривал с кучей претендентов на эту работу, всех и не упомнить, и я сомневаюсь, что все вместе они просили столько, сколько хотите вы". - "Яне собираюсь ориентироваться на желания других, и не могу согласиться на меньшую сумму", - был мой ответ[91].
Это был типично оуэуновский ход, и ход удачный. В двадцать лет обаятельный молодой человек с вытянутым лицом, довольно прямым носом и большими, честными глазами, так и говорившими: "На меня можно положиться", в одночасье стал звездой текстильного мира. Уже через полгода Дринкуотер предложил ему четверть своего бизнеса. Но и это была всего лишь прелюдия к фантастической карьере. Через несколько лет внимание Оуэна привлекло объявление о выставленных на продажу фабриках в заброшенной деревушке Нью-Ланарк. По чистому совпадению владельцем фабрики был отец девушки, с недавних пор ставшей возлюбленной Оуэна. Получить фабрики или руку его дочери, казалось, было почти невозможно: господин Дейл, хозяин, был ярым пресвитерианином и категорически не одобрял радикальные идеи Оуэна. К тому же оставался нерешенным и вопрос о необходимом для покупки фабрик капитале. Оуэн смело отправился к мистеру Дейлу, как когда-то к Дринкуотеру, - и невозможное стало реальностью. Он одолжил деньги, приобрел фабрики и выторговал руку дочери.
В принципе, все могло остаться как прежде. Но за год Оуэн сделал Нью-Ланарк совсем другой общиной; через пять лет захудалую деревушку было не узнать, а через десять она стала знаменитой на весь мир. Любой мужчина гордился бы такими успехами, ведь вдобавок к распространившейся по всей Европе репутации прозорливого и благородного человека Оуэн сколотил состояние по крайней мере в 60 тысяч фунтов.
Он не остановился и на этом. Несмотря на скорость, с которой он вознесся на вершину, Роберт Оуэн предпочитал считать себя человеком идей, а не действий - и Нью-Ланарк не был для него праздным упражнением в филантропии. Скорее, Оуэн получил возможность испытать на практике собственные теории, сулившие прогресс всему человечеству. Он был убежден, что люди ограничены средой своего обитания и, если улучшить эту среду, Земля может стать истинным раем. Нью-Ланарк служил лабораторией для проверки его идей; раз результаты лабораторных опытов оказались такими успешными, почему бы не разделить их со всем миром?
Очень скоро ему представился такой шанс. Стоило закончиться войнам с Наполеоном, как им на смену пришли другие проблемы. Вереница "общих затовариваний", как назвал бы их Мальтус, ударила по всей стране; годы с 1816-го по 1820-й, за исключением лишь одного, были крайне неудачными для всей экономики. Нищета грозила в любой момент взорвать кажущееся спокойствие. Наконец вспыхнули "кровяные и хлебные" мятежи, и страна оказалась охвачена повальной истерией. Герцоги Йоркский и Кентский наряду с другими представителями знати сформировали особый комитет, в чьи задачи входило выяснение причин произошедших неприятностей. В числе прочих они решили выслушать мистера Оуэна, знаменитого филантропа.
Комитет был вряд ли готов к тому, что он получил. Без сомнений, его члены ожидали требований реформы промышленности, ведь мистер Оуэн был широко известен как сторонник короткого рабочего дня и отмены детского труда. Вместо этого комитету пришлось изучить план реорганизации всего общества.
Оуэну казалось, что решить проблему бедности легко - достаточно сделать бедняков производительными. Этого, утверждал он, можно достичь путем создания Кооперативных селений, где от восьми до двенадцати сотен человек будут сообща трудиться как в поле, так и на фабрике и таким образом содержать себя. Семьи должны занимать дома, сгруппированные в параллелограммы - это слово моментально вошло в моду, - так что у каждой будет свое собственное жилье, но гостиные, кухни и читальни останутся общими. По достижении трех лет дети будут отселяться от родителей, дабы получить образование, которое наиболее разумным образом подготовит их к взрослой жизни. За цветущими близ школы садами будут ухаживать дети постарше, ну а вокруг на все четыре стороны раскинется урожайная земля - разумеется, возделывать ее будут с помощью лопаты, но никак не плуга. Вдали от жилых площадей найдется место и блоку фабричных строений; по сути, речь шла о плановом хозяйстве, кибуце, коммуне.
Собрание благородных джентльменов было потрясено. Они ждали чего угодно, но только не плана по созданию централизованных общин в эпоху безраздельного господства laissez-faire. Мистеру Оуэну была выражена благодарность, а от его идей вежливо открестились. Но этого человека было не так-то легко разубедить. Он настоял на переоценке предложенных проектов и завалил парламент трактатами, объясняющими его взгляды. Наконец уверенность Оуэна в собственных силах помогла ему одержать победу. В 1819 году был сформирован специальный комитет (куда среди прочих вошел Давид Рикардо) по сбору 96 тысяч фунтов, необходимых для создания одного полномасштабного Кооперативного селения - в порядке эксперимента.
Рикардо был настроен скептически, но согласился дать проекту шанс[92], хотя страна в целом своего мнения не скрывала - британцы нашли идею отвратительной. Один журналист написал: "Роберт Оуэн, эсквайр, благородный производитель хлопка... полагает, что все человеческие существа суть растения, на несколько тысячелетий выдернутые из земли, и их необходимо туда вернуть. Следуя этой идее, он призывает высаживать их квадратами - по новой моде"[93].
Уильям Коббетт[94], в то время находившийся в ссылке в Америке за радикальные взгляды, не скрывал своего презрения. "Этот джентльмен, - писал он, - призывает к созданию общин бедняков!.. Результатом должны явиться мир, абсолютное счастье и выгода для всей нации. Чего я не понимаю, так это почему нищие вдруг перестанут ходить с синяком под глазом, кровоточащим носом и почему они перестанут снимать шляпу, приветствуя благородных людей. В любом случае мистеру Оуэну нельзя отказать в истинно новаторском подходе, ведь ни одна живая душа еще не слышала о такой вещи, как бедняцкая община... В добрый путь, мистер Оуэн Ланаркский".
