Альфред Маршалл - Принципы экономической науки
§ 8. Можно сказать, что политическая арифметика началась в Англии в XVII в., и с этого времени мы наблюдаем постоянный и почти равномерный рост накопленного богатства на душу населения.[2]
Даже не терпящий отсрочки человек постепенно становится более склонным жертвовать праздностью или другими радостями во имя того, чтобы получить их в будущем. Он становится более "дальнозорким", т.е. приобретает все большую способность осознавать будущее и ясно представлять его своим внутренним взором; он более расчетлив, лучше управляет собой и поэтому более склонен высоко оценивать будущие потери и выгоды - понимая эти термины достаточно широко, чтобы их можно было отнести и к высшим либо низшим привязанностям человеческого разума. Он менее эгоистичен и поэтому более склонен работать и сберегать во имя увеличения общественного богатства и общественных возможностей, ведущих к более высокой жизни.
Несомненно, что он теперь более склонен, чем в прежние времена, нести потери в настоящем ради будущих выгод — можем ли мы проследить непрерывный рост потраченных им усилий во имя получения настоящих либо будущих удовольствий или нет. На протяжении многих поколений индустрия западного мира постоянно становилась все более работящей: число праздников сокращалось, рабочее время увеличивалось, и—по его ли воле или по необходимости — у человека оставалось все меньше возможностей для поиска удовольствий вне его работы.
Однако эта тенденция достигла, по-видимому, своего апогея и теперь ослабевает. В работе любой сложности, исключая высшие ее ступени, люди ценят отдых выше, чем прежде, и все более нетерпимы к усталости, связанной с чрезмерным напряжением, и в целом они, вероятно, менее склонны, чем раньше, переносить постоянно растущее "неудобство" очень длинного рабочего дня ради получения наслаждений в настоящем. Эти же причины могли уменьшить их склонность напряженно трудиться для удовлетворения отдаленных потребностей, если бы не даже еще более быстрый рост их способности осознавать будущее и, может быть, — хотя это более сомнительно — их желания приобрести то социальное отличие, которое приносит обладание даже небольшим запасом накопленного богатства.
Это возрастание капитала на душу населения вело к уменьшению его предельной полезности, поэтому нормы процента на капиталовложения снизились, хотя и в разной степени. Согласно сообщениям в печати, норма процента держалась на уровне 10% в течение значительной части средних веков и упала до 3% в начале XVII в. Впоследствии огромный промышленный и политический спрос на капитал опять поднял ее и во время Великой войны она была относительно высокой.
Когда политический спрос прекратился, она упала; приток золота в это время был очень слабым; однако она вновь выросла в третьей четверти прошлого века, когда в изобилии поступило новое золото, а капитал испытывал большую нужду в железных дорогах и развитии новых стран. После 1873 г. приход эры мира и сокращение притока золота привели к снижению процента, однако в настоящее время он снова растет, отчасти благодаря расширяющемуся поступлению золота [См. ранее, кн. VI, гл. VI, § 7].
§ 9. Благодаря повышению общей просвещенности и чувства ответственности за юные поколения наращивание общественного богатства стало осуществляться в значительной степени за счет инвестиций капитала, как вещественного, так и личного. Это нашло свое воплощение в громадном росте предложения квалифицированного труда, который намного увеличил национальный дивиденд и поднял средний уровень доходов всего народа, однако при этом квалифицированный труд во многом лишился своей ценности как редкой вещи и его вознаграждение снизилось, если не абсолютно, то во всяком случае по отношению к общему росту доходов. По этой причине многие занятия, которые еще недавно считались сферой приложения квалифицированного труда — и на словах их продолжают считать таковыми, — по величине заработной платы опустились до уровня неквалифицированного труда.
Разительным примером является умение писать. Верно, что многие виды конторского труда требуют редкого сочетания высокого интеллекта и моральных качеств, однако почти любого можно с легкостью обучить работе переписчика, и в Англии, наверное, скоро останутся лишь считанные мужчины и женщины, не умеющие писать достаточно хорошо. Когда писать умеют все, работа переписчика, которая оплачивалась более высоко, чем любой вид ручного труда, переходит в разряд неквалифицированных. Фактически лучшие виды ремесленного труда развивают человека больше и оплачиваются лучше, чем такого же уровня виды конторского труда, которые не требуют ни рассуждения, ни ответственности. И как правило, лучшее, что может сделать ремесленник для своего сына, — это довести его умение выполнять работу, которая составляет его профессию, до совершенства, чтобы он мог понимать ее механические, химические или иные научные основы и проникнуться духом любых возможных усовершенствований в ней. Если его сын сможет доказать, что обладает хорошими природными способностями, он с гораздо большей вероятностью поднимется до высокого положения в мире со скамейки искусного мастерового, чем из-за конторки чиновника.
Новая отрасль промышленности часто трудна просто потому, что незнакома, и для выполнения работы, которая по силам — когда тропа уже хорошо проторена — человеку с обыкновенными данными и даже женщине либо ребенку, поначалу требуются люди большой силы и мастерства; их заработки первое время высоки, но по мере освоения работы падают. Поэтому оценки роста средней заработной платы часто занижены: случается, что многие статистические данные, внешне типичные для общих изменений заработной платы, взяты на примере отраслей, относительно новых поколение-два назад, а теперь ставших доступными для людей намного меньших реальных возможностей, чем у тех, кто прокладывал им путь. [Ср. кн. IV, гл. VI, § 1, 2, и гл. IX, § 6. По мере развития отрасли совершенствование оборудования определенно уменьшает степень напряженности труда в выполнении любого конкретного задания и поэтому резко снижает оплату труда в выполнении любой отдельной работы. Однако тем временем скорость работы машин и число машин, поручаемых заботам каждого рабочего, вырастают, может быть, настолько, что общая напряженность рабочего дня увеличивается. Взгляды работодателей и наемных работников на этот предмет часто расходятся. Ясно, например, что повременная оплата в текстильной промышленности выросла, однако наемные работники в противоположность предпринимателям утверждают, что напряженность труда возросла в еще большей степени. В этом примере заработная плата оценена в деньгах, но, когда в расчет принимается их покупательная способность, не остается сомнений в том, что оплата реальной производительности стала выше, т.е. что расходование данной массы усилий, умения и энергии вознаграждается большим господством над товарами]
