Русский нетворкинг - Александр Кравцов
Но, с другой стороны, неосознанные попытки воспроизвести привычный уклад жизни на новом месте путем создания «Маленькой Италии», «Чайна-тауна» или «Абу-Дабского федерального округа» в подавляющем большинстве случаев приводят к тому, что нетворк человека, доступный ему ресурс и потенциал роста оказываются даже более ограниченными. Установка релоканта на построение связей только со «своими» приводит к тому, что его нетворк, и так серьезно сократившийся после переезда, со временем сжимается еще больше — вплоть до десятков человек или даже единиц. Впоследствии он может несколько расшириться, но рост в основном будет происходить за счет таких же новоприбывших, поэтому ценность новых контактов будет для него не слишком велика.
И в любом случае, какой бы многочисленной и влиятельной ни была диаспора, максимум того, что она может предоставить релоканту, — тот же уровень возможностей, который был ему доступен и на прежнем месте, в то время как новые, которые, собственно, и были главной причиной для переезда, по большей части так и останутся него недоступными. За исключением чрезвычайных обстоятельств, когда человек вынужден бежать от каких-либо серьезных угроз на родине, такая релокация оказывается малооправданной.
В итоге большинство переехавших через какое-то время обнаруживают, что на новом месте они не получили сколько-нибудь заметного выигрыша в социальном положении или темпах роста. Или даже наоборот — понесли потери либо вынуждены были снизить планку амбиций. В худшем случае им приходится возвращаться обратно, но уже ценой потери времени, денег, прежних позиций, связей или ущерба для репутации.
Иногда релоканты пытаются минимизировать риски за счет поэтапности переезда. Наиболее частый сценарий — вначале человек перемещается сам; после того как закрепится на новом месте, перевозит семью и далее начинает тянуть за собой родственников, друзей или партнеров. Особо осторожные выбирают промежуточный вариант — стараются закрепиться на новом месте, не разрывая окончательно связи со старым и живя на две локации одновременно. Однако с точки зрения развития нетворка и дальнейших перспектив роста подобные подходы оказываются контрпродуктивными и сокращают их еще сильнее.
Так, в случае поэтапной релокации человек попадает в ситуацию, когда новые связи он может формировать только сам: у него нет близкого окружения, на которое он мог бы опереться в поиске полезных контактов. Соответственно, скорость прироста нетворка, и без того маленькая, ограничивается еще больше.
Второй подход приводит к тому, что частота и интенсивность связей падает и на старом месте, и на новом: живя на два места, человеку приходится тратить больше ресурсов на их формирование или поддержание на должном уровне. В итоге он теряет позиции в одной локации и не приобретает их в другой, и это приводит к тому, что сделать окончательный выбор в пользу переезда ему становится только сложнее.
Максимальная позиция, до которой может дорасти человек на новом месте, не выходя за пределы замкнутого мирка «своих» при построении сети своих социальных связей, — это роль своеобразного лидера диаспоры. При этом наиболее простым и эффективным с точки зрения соотношения «результат/затраты» путем монетизации такого нетворка становится превращение в «принимающую сторону» — структуру, которая помогает устроиться вновь прибывшим соотечественникам. Однако для всех остальных релокантов это означает, что они превращаются либо в «кормовую базу», если уже закрепились на новом месте, либо в «ресурс развития», если они только что прибыли.
Поскольку подобные структуры становятся объективно заинтересованными в том, чтобы новички не ассимилировались на новом месте сами по себе, их деятельность неизбежно входит в противоречие как с интересами самих релокантов, так и с политикой местных властей. И в ряде случаев может приобретать не совсем законный, а то и откровенно криминальный характер, — это типичный сценарий формирования этнической организованной преступности, которая во всем мире паразитирует в первую очередь на соотечественниках.
Соответственно, наличие на новом месте влиятельной диаспоры, сформированной представителями предыдущих волн миграции, становится для релоканта-новичка скорее фактором дополнительного риска, чем источником новых возможностей. Что же касается тех, кто сумел подняться на вершину ее иерархии, то положение лидера аутсайдеров вряд ли можно назвать примером блестящего успеха.
57. Революционный вариант: «свой среди чужих»
Таким образом, «нативный» для подавляющего большинства релокантов способ «зацепиться» и «закрепиться» на новой территории путем опоры на «своих» приводит лишь к воспроизводству на ней прежнего уклада их жизни, причем чаще всего в ухудшенном по сравнению с оригиналом варианте. Как следствие, переход к третьей стадии — росту за счет эксплуатации новых возможностей — становится невозможным. Полноценно их использовать удается лишь при условии адаптации и интеграции в местное общество, иными словами — преодоления страха утраты собственной идентичности после обрыва связей со «своими».
При этом следует учитывать, что обстоятельства способствуют этому далеко не везде. Так, некоторые сообщества, как правило моноэтничные и/или традиционные, крайне затрудняют ассимиляцию новичков. Например, в Японии европеец не станет своим, даже если два поколения его предков жили в этой стране. В других странах, наоборот, можно не только полностью ассимилироваться, но даже войти в состав политической или экономической элиты, будучи эмигрантом в первом поколении. Наиболее известный пример — США, где приехавший в 1968 году из Австрии нелегальный эмигрант Арнольд Шварценеггер в 2003 году стал губернатором Калифорнии, а бежавшая в 1939 году от нацистской оккупации Чехословакии Мадлен Олбрайт в 1997 году заняла пост Государственного секретаря.
Наконец, на карте мира всегда присутствуют локальные «точки роста», бурное развитие которых происходит за счет активного привлечения иностранного капитала, интеллектуальных и трудовых ресурсов, что приводит к тому, что релоканты в первом поколении составляют в них большую часть населения или же наиболее активную в экономическом отношении. В этом случае в них формируется собственная социокультурная среда, отличающаяся от других регионов в составе той же страны. Типичный пример таких «порто франко» — Кремниевая долина в США, Москва в России, Гонконг в Китае или Сингапур.
Однако каковы бы ни были обстоятельства, действующие в каждом конкретном случае, возможность успешно воспользоваться выгодами от релокации на практике определяется способностью человека как можно быстрее и полнее интегрироваться в местное сообщество, перенять его культуру, обычаи, образ жизни и стереотипы поведения. Поэтому наибольшую результативность в таких условиях демонстрируют те, кто сразу начинает энергично и целенаправленно выходить из зоны комфорта для построения как можно большего числа новых социальных связей с местными жителями.
Иными словами, вместо традиционного «эволюционного» подхода, когда релокант пытается «зацепиться» и «закрепиться», опираясь на остатки прежних связей и выстраивание новых с теми, кто хоть как-то напоминает ему «своих», они предпочитают действовать «революционно» и прикладывают усилия к тому, чтобы стать «своими» среди «чужих». И стараются
