Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев
Как экономисты исправили маленькую ошибку А. Смита и в результате все окончательно запутали.
Есть такое выражение, его часто употребляет Маркс: «догма Смита». Смит говорил, что стоимость любого продукта можно разложить на сумму заработной платы и ренты. Возьмем некий продукт, заработная плата там есть, рента тоже там есть, но в цену этого продукта входят ведь еще и цены продуктов, использованных при производстве. На то, чтобы пошить костюм, нужна ткань, и цена ткани входит в цену костюма. Но цена ткани тоже делится на зарплату, ренту и цену пряжи. Но пряжа тоже распадается на заработную плату и ренту. В конце концов это доходит до каких-то продуктов, где есть только заработная плата и рента, и никаких затрат прошлого труда.
В чем была ошибка Адама Смита? Он говорил, что все это разложение стоимости происходит в рамках одного года (это все относится к годовому продукту общества). Была целая литература по этому поводу, пытались найти эти первичные виды деятельности. Если мне память не изменяет, сбор галек на пляже – первичный вид деятельности, в котором есть только зарплата и рента, также и плетение корзин из прутьев (тоже природный ресурс). И предпринимались попытки показать, как в течение одного года формируется полная производственная система.
Конечно, это была ошибка, потому что такие процессы могут быть весьма длительными и выходить далеко за пределы одного года. Для производства автомобиля 20 лет назад построили домну, а чтобы построить эту домну, надо было сделать еще что-то. Если мы будем раскладывать всю цепочку, то в зависимости от религиозной принадлежности дойдем либо до австралопитека, либо до Адама.
За эту ошибку Смита и критиковали. Что такое год? На временной оси это вот одна граница, начало года, и вот другая – конец. Если мы считаем годовой ВВП для какой-то экономики, то мы считаем не все, что в течение года было произведено. Потому что часть произведенного внутри года было производственно потреблено. Это так называемый промежуточный продукт, который мы из расчета ВВП исключаем, чтобы не было двойного счета.
Догма Смита говорит, что в границы года ничего не входит, и за границы ничего не выходит. Хотя на самом деле это не так, и не надо было прилагать особых усилий, чтобы это увидеть [40]. А как назвать то, что входит в границы года и выходит из них? Назвали капиталом. А раз появилось понятие, вокруг него стали накручиваться теоретические концепции («Капитал» К. Маркса, приложившего много усилий для разоблачения догмы Смита – одна из них).
Если же мы посмотрим с точки зрения того, что на самом деле у нас есть только один ресурс – труд, то увидим, что то, что мы называем капиталом, есть не что иное, как совокупность незавершенных к началу года сложно организованных трудовых процессов (на входе), и процессов труда, незавершенных к концу года (на выходе). И если мы хотим действительно понять, как функционирует экономика, мы должны принимать во внимание только труд.
Собственно, введение понятия капитала позволило «выдавить» из экономической теории проблематику разделения труда, оставив от него только риторические упоминания.
Как Бем-Баверк попытался разобраться в понятии капитала и как у него это не получилось.
Итак, что мы имеем в итоге. Адам Смит говорил, что индивидуальный предел потребления преодолевается за счет разделения труда, и описал, почему так происходит – за счет специализации производителей и связанного с этим роста их производительности. Ортодоксальная экономическая наука заменила это представление понятием капитала.
Но тогда надо объяснить, почему капитал позволяет преодолеть тот самый «порог Робинзона Крузо». Мы-то с вами знаем: потому что это величина, косвенно отражающая уровень разделения труда, но для всех остальных это загадка.
В свое время эту проблему попытался решить выдающийся австрийский экономист Бем-Баверк. Он придумал концепцию окольных способов производства.
Возьмем того же самого Робинзона Крузо, который попал с голыми руками на необитаемый остров. На острове есть речка, в которой есть рыба. У Крузо два варианта действий.
Первый вариант: лезть в эту речку ловить рыбу голыми руками. При достаточной сноровке, возможно, он эту рыбу будет в каком-то количестве ловить и даже выживет. Но у него есть и второй вариант: потратить некоторое время (10 дней) на то, чтобы найти ресурсы и сделать себе удочку. С удочкой дальше у него все пойдет проще: копай червяка, насаживай червяка и получай рыбы, сколько тебе надо. Это и есть окольный способ производства.
Тут важно только перетерпеть эти 10 дней без пищи [41], а потом все будет хорошо.
Таким образом, в распоряжении Робинзона имеется не одна, а множество технологий производства различных продуктов, различающихся длительностью времени производства (окольностью). Если Робинзон найдет в себе силы запустить достаточно длительные производственные процессы [42], то теоретически он может продвинуться по шкале потребления сколь угодно далеко вправо.
То есть нас пытаются убедить, что Робинзону под силу не только создать удочку, но и рыболовецкий сейнер, заодно запустив в космос спутник, чтобы он подсказывал, где искать косяки рыб.
На чем сломался Бем-Баверк? В основе его подхода лежал методологический индивидуализм. То есть он на полном серьезе считал, что Робинзону все это под силу – важно только проявить силу воли и не пытаться насытиться сразу. Но Бем-Баверк не мог не понимать, что реальные производственные цепочки, те которые он наблюдал в конце XIX – начале XX века, выходят не только за пределы одного года, но и за пределы человеческой жизни.
Нельзя сразу построить домну для выплавки железа – ведь для ее постройки уже потребуется железо, а домны у нас еще нет. Значит надо пройти длительный предварительный путь. И так во всем. Воздержание от немедленного потребления получается уж очень длительным и нереалистичным.
Бем-Баверк считал, что он сможет обойти это затруднение, если рассчитает «среднее» время производства, то есть каким-то образом «свернет» совокупность длинных цепочек производства в несколько лет, что уже будет вполне приемлемо. И вот он пишет толстенные тома, где эту задачку пытается разрешить и где безнадежно запутывается.
Не
