Ручир Шарма - Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда
Многие сторонние инвесторы пытаются выиграть в инвестиционной игре в России, исключительно наблюдая за крупнейшими олигархами. Они стараются выяснить, сколько нефтяных денег в чьи карманы течет, а затем ставят на олигархов, замеченных в наиболее тесных связях с нынешними властями. В одном из своих обращений к клиентам, опубликованном в 2011 году, крупный американский банк представил анализ, куда в России идет «рента» (пренебрежительное жаргонное название монопольной прибыли), то есть сколько возвращается населению, сколько направляется обратно в экономику и сколько «прибирают к рукам олигархи». В конце обращения банк советует клиентам «держаться олигархов, наиболее преуспевших в получении доступа к рентным потокам», и предлагает на выбор несколько компаний, на которые, по его мнению, стоит обратить особое внимание.
Это классическая ошибка развивающихся рынков: на первый взгляд, данный подход кажется разумным использованием инсайдерской информации, но он очень рискованный, ибо, как только меняется политическая система – а это может произойти в любой момент, – выбранный вами олигарх буквально в одночасье может остаться у разбитого корыта. Мы уже не раз становились свидетелями того, как подобное случалось с инвесторами, которые слишком смело ставили на олигархов и компании, имевшие тесные связи с сильными лидерами, например Таксином Чинаватом из Таиланда (свергнут в 2006 году в результате переворота) или египетским Хосни Мубараком (свергнут в результате народных восстаний 2011 года).
Но больше всего сегодня меня поражает не то, что происходит в России, а то, чего там не происходит. Одно из самых вопиющих различий между Европой и Россией – это современная банковская система, которой в России, по сути, нет. В здешней банковской системе доминирует один крупный банк, а поскольку очень немногие россияне инвестируют у себя на родине, получить кредит какого-либо типа тут довольно трудно. Ипотечный рынок практически отсутствует; на его долю приходится всего около трех процентов от ВВП, самый низкий показатель среди развивающихся стран. Поэтому при покупке дома россияне расплачиваются наличными. Здешние малые предприятия платят по коммерческим кредитам процентную ставку в 15–20 процентов. Россияне очень мало занимают деньги в банках: общий объем кредитов как доля от ВВП тут приблизительно такой же, как в значительно более бедных странах, например в Египте. Здешний финансовый сектор вообще больше напоминает соответствующие сектора приграничных рынков вроде Нигерии, нежели крупной развивающейся страны.
В преддверии кризиса 2008 года российские компании начали массово обращаться за кредитами в иностранные банки. Кремль же практически пребывал в неведении о том, что многие российские корпорации по уши увязли в долгах. Даже одной из крупнейших государственных нефтяных компаний страны пришлось брать заем у китайских государственных банков – под залог будущих поставок нефти. У государственных компаний второго эшелона проблемы были еще крупнее, а когда кризис начал набирать силу, иностранные кредиторы и инвесторы поспешили поскорее убраться с российского рынка. В итоге Россия стала единственной крупной страной мира, которая, чтобы остановить отток капитала и не допустить обвала рубля, во время Великой рецессии была вынуждена пойти на повышение процентных ставок: ставки по краткосрочным кредитам в пиковый момент подскочили с 6 до 29 процентов.
Слабость финансового сектора России частично обусловлена тем, что это единственная крупная страна, валюта которой была дважды уничтожена за последние два десятилетия. Сначала рубль пережил девальвацию в 1991 году, после распада Советского Союза, а потом во время кризиса 1998 года. Кроме того, в период Великой рецессии Россия была единственной большой развивающейся страной, пережившей классический кризис банковской системы, когда ее центральный банк, чтобы спасти наиболее проблемные банки, был вынужден накачивать их дешевыми деньгами. Это сделало положение России весьма уязвимым – наряду с Казахстаном, Нигерией и Украиной. Когда во время кризиса 2008 года иностранное финансирование внезапно прекратилось, на Московской фондовой бирже возникла паника, и за два месяца она «упала» на 74 процента – самое серьезное падение во всем мире.
Российские олигархи, многие из которых использовали акции своих компаний в качестве обеспечения по иностранным кредитам, были практически уничтожены. Для их спасения Кремлю пришлось запустить руку в валютные резервы и нефтяной фонд, созданный правительством на черный день. Соответственно, выжили те, у кого оказались самые полезные связи в верхах. Именно поэтому список богатейших российских миллиардеров в последнее время практически не изменился, разве что поуменьшились их состояния. А расплачиваться олигархам пришлось ужесточением государственного контроля без каких-либо дополнительных прибылей.
Кремль воспользовался процедурой спасения проблемных компаний, для того чтобы убедить владельцев бизнеса из таких отраслей, как горнодобывающая, передать свои акции сторонам, имеющим тесные связи с правящей партией страны «Единая Россия». Во время кризиса олигархам из этой отрасли во избежание банкротства приходилось закладывать огромные пакеты акций для получения кредитов от государственных учреждений. Правительство никогда не называло акции залогом, и, хотя благодаря данному маневру Кремль получил мощные рычаги воздействия на облагодетельствованных им бизнесменов, Министерство финансов России от всего этого никак не выиграло. Сегодня среди московских бизнесменов ходят устойчивые слухи, что Кремль предлагает спасенным им олигархам – и весьма настойчиво и убедительно – финансировать проекты стоимостью в сотни миллионов долларов в Сочи, где будут проходить зимние Олимпийские игры 2014 года. Говорят, теперь иностранные инвесторы, встречаясь с владельцами российских компаний, в первую очередь интересуются: «А чего ваше правительство хочет от вас?»
А хочет оно власти и популярности, причем любой ценой. В последнее время Москва проявляет все большее желание заслужить благосклонность своего народа. В 2007 году правительство щедро увеличило пенсии, и с тех пор отношение пенсионных выплат к реальной заработной плате выросло еще больше, с 25 до 40 процентов. Даже когда разразился кризис, никто и не думал идти на попятную; при этом доля государства в экономике страны приближается к огромным 50 процентам, серьезно препятствуя дальнейшему экономическому прогрессу в России. Положительное сальдо, созданное Путиным в начале десятилетия, превратилось к 2010 году в дефицит бюджета в размере 4 процентов от ВВП.
