Стивен Ландсбург - Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь
Уголовное право является важнейшей областью для понимания того, как люди реагируют на стимулы. До какой степени суровые наказания сдерживают преступную деятельность? Особый интерес представляет проблема смертной казни. Сдерживающий эффект смертной казни тщательно исследовался бесчисленными государственными комиссиями и учеными. Часто их исследования ограничивались изучением показателей числа убийств в штатах, где применялась смертная казнь, и в штатах, где она была запрещена. Как правило, экономисты резко критически относятся к такого рода исследованиям, поскольку в этом случае не учитываются иные важные факторы, помогающие определить смертность в результате убийств. (Часто они даже не учитывают, насколько строго применяется смертная казнь, хотя этот показатель существенно варьируется в разных штатах). С другой стороны, уточненные статистические методики, известные под общим названием эконометрики, предназначены именно для измерения силы воздействия стимулов, что делает естественным применение эконометрики в изучении влияния смертной казни. Пионером в этой области был профессор Айзек Эрлих из Университета Буффало, чья работа была опубликована в 1975 году. Проведенный им сложный анализ привел к поразительному выводу: в среднем в Америке в 1960-х годах каждая приведенная в исполнение смертная казнь предотвратила примерно восемь убийств.
Сами методы Эрлиха резко критиковались другими экономистами, но не исключено, что из этого можно извлечь немало уроков. Большая часть критики затрагивает эзотерические вопросы статистической методики. Подобные вопросы очень важны. Но профессиональные экономисты в целом согласны с тем, что тот вид эмпирического исследования, которое было проведено Эрлихом, позволяет выявить важные истины, касающиеся влияния смертной казни.
В 1983 году профессором Эдвардом Лернером из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе была опубликована занимательная статья под названием «Уберем „кон“ из эконометрики», где автор предостерегал, что предрассудки исследователя могут существенно повлиять на результаты исследования. В качестве примера Лернер использовал смертную казнь. Он показал, как -простое эконометрическое тестирование со встроенным смещением в пользу смертной казни смогло продемонстрировать, что каждая казнь предотвращает более тринадцати убийств. То же тестирование со встроенным смещением против смертной казни показало, что каждая казнь на самом деле вызывает целых три дополнительных убийства. Однако, если не заходить так далеко в сторону встраивания смещения против смертной казни, большинство эконометрических исследований раскрывает существенный сдерживающий эффект смертной казни. Убийцы реагируют на стимулы.
Как такое возможно? Число убийств, совершенных в состоянии аффекта или действий в помраченном состоянии рассудка, не так велико? Возможно, что так. Но есть два ответа на это возражение. Во-первых, результаты Эрлиха указывают, что каждая смерная казнь предотвращает восемь убийств; но не указано, какие восемь убийств предотвращены конкретно. Покуда некоторые убийцы могут быть удержаны, высшая мера наказания может являться сдерживающим фактором убийства. Второй ответ состоит в следующем: почему мы должны ожидать, что люди, совершающие убийство в состоянии аффекта, не среагируют на стимулы? Можно представить себе человека, который ненавидит свою жену столь сильно, что в обычных обстоятельствах разделается с ней, считая, что его шансы избежать наказания составляют 90%. Возможно, в момент ярости он становится столь одержимым, что убивает ее, даже если его шансы избежать казни составляют всего 20%. Но даже в момент ярости, это имеет очень большое значение, каковы, по его мнению, шансы избежать казни — 15% или 25%?
(Можно предложить и третий ответ. Эрлих не с потолка взял цифру восемь; он пришел к ней путем сложного анализа данных. Скептицизм прекрасен, но серьезный скептик обязан проводить исследования без предубеждений и четко видеть, какой из шагов в аргументации кажется ему подозрительным).
Очевидно, что люди в значительной мере реагируют на стимулы даже в ситуациях, когда обычно невозможно себе представить, что наше поведение может быть рациональным. Судя по всему, психологи обнаружили экспериментальным путем, что когда вы неожиданно даете человеку чашку горячего кофе, он обычно роняет ее, если воспринимает как недорогую, но способен удержать ее, если считает ее ценной.
Действительно, реакция на стимулы может быть врожденной, как и любое другое инстинктивное поведение. В серии экспериментов, проведенных в Техасском университете сельского хозяйства и машиностроения, исследователи позволили крысам и голубям «покупать» себе различные типы пищи и напитков путем нажатия на разные рычаги. Каждый предмет имеет свою цену, например, после трехкратного нажатия рычага выдается шипучка из корнеплодов, а после десятикратного — кусочек сыра. Животным предоставлены «доходы», равные определенному количеству нажатий на рычаги в день, и после того, как доход истрачен, рычаги не срабатывают. В некоторых вариантах этих экспериментов животные способны зарабатывать дополнительный доход путем выполнения различных заданий. Они зарабатывают дополнительное нажатие рычага по фиксированной ставке «заработной платы» за каждую выполняемую ими задачу.
Исследователи обнаружили, что крысы и голуби адекватно реагируют на изменения цен, изменения в доходах, а также изменения в ставках «заработной платы». Когда цена на шипучку из корнеплодов повышается, они покупают ее меньше. Когда ставки «заработной платы» увеличиваются, они работают больше до тех пор, пока их доходы не становятся очень высокими, и в этом случае предпочитают больше наслаждаться праздной жизнью. Это именно те реакции, которых экономисты ожидают и которые они наблюдают у людей.
Стимулы имеют значение. Литература по экономике содержит десятки тысяч эмпирических исследований, подтверждающих достоверность данного тезиса, и ни одного, которое убедительно его бы опровергало. Экономисты постоянно проводят проверку этого тезиса (возможно, втайне надеясь прославиться, опровергнув его первыми) и бесконечно расширяют область его применения. Хотя мы привыкли думать только о реакции покупателей на цену мяса, сейчас мы думаем о реакции водителей на ремни безопасности, убийц — на смертную казнь, а крыс и голубей — на «заработную плату», доходы и изменения цен. Экономисты изучали, по какому принципу люди выбирают себе брачных партнеров, размер семьи, и степень религиозности, и участие в каннибализме. (Эта тенденция зашла настолько далеко, что в Journal of Political Economy опубликовали сатирическую статью об экономическом анализе чистки зубов, в которой «предсказали», что ровно половину всего времени бодрствования люди тратят на чистку зубов. «Никакая социологическая модель, — хвастливо заявлял автор, — не может дать такого точного заключения»). Несмотря на все вариации, одна тема остается неизменной: стимулы имеют значение.
Глава 2. Рациональные загадки: почему на концертах U2 всегда аншлаг
Экономика начинается с предположения, что поведение человека рационально. Конечно, данное предположение не всегда соответствует истинному положению дел; большинство из нас может вспомнить об исключениях среди своих ближайших родственников.
Но буквальная истинность предположений никогда не является необходимым условием научного исследования. Спросите физика, сколько времени будет лететь к земле шар для боулинга, когда роняешь его с крыши дома. Он с радостью предположит, что ваш дом расположен в вакууме, а затем примется вычислять правильный ответ. Попросите инженера предсказать траекторию движения бильярдного шара, по которому ударили под определенным углом. Он предположит, что не существует такой вещи, как трение, и точность его предсказания не предоставит ему никаких причин для сожаления. Попросите экономиста предсказать последствия роста налога на бензин. Он предположит, что все люди рациональны, и ответит на ваш вопрос очень четко.
Предположения проверяются не их буквальной истинностью, а качеством их выводов. С точки зрения этого требования у рациональности имеется весьма хороший послужной список. Это означает, что люди реагируют на стимулы, и существует немало веских свидетельств в пользу этого. Это означает, что люди готовы будут заплатить больше за коробку хлопьев в 26 унций, чем за 11-унцевую упаковку, что высококвалифицированные работники, как правило, зарабатывают больше, чем их неквалифицированные коллеги, что люди, которые любят жизнь, не станут прыгать с моста «Золотые ворота», и что голодные дети будут плакать, заявляя тем самым о своих потребностях. Все эти вещи, как правило, верны.
Когда мы предполагаем, что люди рациональны, мы категорически не допускаем и мысли о каких-либо их предпочтениях. De gustibus non est disputandum — о вкусах не спорят — один из лозунгов экономиста. Существует же ужасная популяция иных образованных взрослых людей, предпочитающих поэзию Рода МакКуина поэзии Уильяма Батлера Йейтса. Мы же не провозглашаем их из-за этого иррациональными. Некоторые любители МакКуина могут приобрести томик Йейтса, не намереваясь читать его, а лишь из-за того, что книга хорошо смотрится на журнальном столике или производит впечатление на их более искушенных друзей. И все же мы еще не провозглашаем их иррациональными. Когда мы утверждаем, что люди рациональны, мы утверждаем только одно: что, по большому счету, человек, которому хочется читать стихи Рода МакКуина, которого не волнует, как его книги выглядят на столике, который не испытывает желания обманывать своих друзей в вопросах собственных литературных пристрастий и у которого нет никаких иных оснований покупать собрание сочинений Йейтса, не пойдет покупать собрание сочинений Йейтса. И в большинстве случаев это верно.
