Эрик Райнерт - Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными
Вспомним теперь, что происходило в этот момент в Германии, самой отстающей европейской стране того времени. Основателем немецкой экономической науки был Фейт Людвиг фон Зекендорф (1626–1692). Он жил во времена войны и разрухи. Тридцатилетняя война (1618–1648) уничтожила 70 % гражданского населения. Начиналась эта война как внутренний конфликт на религиозной почве, но постепенно в нее оказались вовлечены многие страны Европы, такие как Испания, Франция, Дания и Швеция. Победителей в Тридцатилетней войне не было, но многие немцы поняли, что проиграла цивилизация в целом. Когда Зекендорфу было 16 лет, его отца, немецкого солдата, служившего в шведской армии, казнили по подозрению в шпионаже. Перед самой смертью Зекендорфа в возрасте 66 лет французская армия Людовика XIV стерла с лица Земли немецкий штат Ринеланд-Палатинат. В промежутке между этими событиями Германия вела войну с турками, которые осадили и захватили Вену, и дважды воевала с Францией. В результате одной из этих войн Страсбург, где учился Зекендорф, был захвачен Францией. Одним из результатов Вестфальского мира (1648 г.), который положил конец Тридцатилетней войне, стал раздел Германии на 300 малых штатов. Эти подробности я привожу здесь потому, что считаю, что странам, которые сегодня терпят неудачу, полезно вспомнить, как Германия сумела выбраться из глубочайшего послевоенного кризиса. Германию спасла производственная стратегия, сознательное развитие торговли и промышленности, отделенных от сельского хозяйства и производства сырьевых материалов. Чтобы преуспеть, Германия решила эмулировать экономический строй страны, в которой царили мир и достаток; в качестве примера для подражания была выбрана Голландия[106].
Сослуживцы отца помогли Зекендорфу устроиться на работу к бывшему офицеру шведской армии, герцогу Эрнсту Саксен-Готскому, известному как Эрнст Благочестивый. Обязанностью Зекендорфа было следить за огромной библиотекой герцога, состоявшей в основном из военных трофеев[107]. Эту библиотеку и сегодня можно увидеть во внушительном замке, построенном герцогом в Готе. Так молодой Зекендорф получил доступ к важнейшим трудам по экономической и политической науке своего времени. Многие из них он должен был кратко пересказывать своему работодателю. В1656 году, в возрасте 30 лет, он издал свой главный труд «Der Teutsche Fürstenstaat» («Германское княжество»), соединив в нем два традиционных жанра. Во-первых, как это было принято еще в Италии в XIII веке, дал подробное описание страны — ее истории, народа, правления, институтов и природных ресурсов. Во-вторых, дополнил это описание традиционно немецким Fürstenspiegel (букв, зеркало короля) — учебником по управлению страной для королей и принцев. Книга Зекендорфа оставалась в печати следующие 98 лет, что для учебника очень серьезный срок.
Несколько лет спустя Зекендорф отправился с герцогом Эрнстом в поездку по Голландии. Как и многие путешественники того времени, он был потрясен изобилием, миром, свободой и толерантностью, которые увидел в Голландии. Вернувшись в Германию, Зекендорф решил дополнить свои советы немецким принцам еще одной частью, «Additiones», которая вышла в 1664 году и с тех пор всегда издавалась вместе с основной книгой. В этом приложении Зекендорф изложил главные экономические идеи. То, что он увидел в Голландии, подтвердило теорию, которую он сформулировал еще в библиотеке Готы, — города и промышленность играют важнейшую роль в создании богатства. Работы итальянского экономиста Джованни Ботеро, автора знаменитой книги 1588 года «О величии городов», сегодня представлены в библиотеке Готы в 30 различных изданиях; все они были опубликованы до 1655 года. Можно предположить, что эти книги уже имелись в библиотеке герцога.
Зекендорф понимал, как важно иметь в городе представителей разных профессий, и понимал, что ремесленники перебираются из деревень в города, чтобы заработать. Он с беспокойством писал о недостаточной конкуренции среди ремесленников. Герцог Эрнст с готовностью вкладывал деньги в инфраструктуру своих земель и даже предпринял попытку сделать реки княжества такими же судоходными, как голландские каналы. Зекендорф упразднил налоги и пошлины, дал людям свободу перемещения. Можно сказать, что он положил начало государству всеобщего благосостояния, первым внедрив ответственность штата за старых и больных.
Что же поразило Зекендорфа вместе с другими экономистами его времени в Голландии? Нам довольно много известно о том, как были устроены промышленность и торговля в голландском городе Дельфте. Мы не знаем, был ли там Зекендорф, можно взять этот город в качестве примера. Теории немецкого экономиста Вернера Зомбарта о войне[108] и роскоши[109] в Дельфте нашли воплощение во флоте и искусстве живописи — двух мощных стимулах к развитию капитализма. Однако одновременно с этим опыт Дельфта, с его изготовителями микроскопов, которые превратились в ученых, подтверждает и мнение норвежско-американского экономиста Торстена Веблена о том, что праздное любопытство, свободное от мотива получения прибыли, также является движущей силой капитализма. Дельфт XVII века был примером того, как мощный флот и искусство (как продукт роскоши и научное любопытство) могут создать инновации и достаток в пределах нескольких производственных кластеров. Важность диверсифицированности производства как таковой — это еще один фактор, забытый сегодня экономической наукой, но именно диверсифицированность производила наибольшее впечатление на иностранцев, попавших в Голландию в XVII веке. В центре производственного кластера Дельфта находились производители увеличительных стекол, использовавшихся для контроля тканей в текстильном производстве.
В XV веке фламандские и голландские художники рисовали масляными красками на холсте, в то время как итальянские художники использовали краски на водной основе по свежей штукатурке. Голландские художники покупали масло льняного семени, а также льняные и конопляные холсты у военного и торгового флота. Кораблестроители традиционно использовали масло для обработки древесины, а холсты — для изготовления парусов. В 1600-х годах Дельфт сменил Флоренцию в роли главного европейского производителя стекол для научных целей. Производители линз нашли другие способы их применения. Флоту были нужны бинокли и телескопы; кроме того, некоторые производители стеклянных линз начинали делать микроскопы и сами становились учеными, описывая новый мир, который открывал глазу микроскоп. Великий дельфтский производитель микроскопов и ученый Антони ван Левенгук (1632–1723) создал синергию, объединив текстильную промышленность, производство микроскопов и естественные науки вокруг изготовления стеклянных линз. Чтобы задокументировать свои открытия, он нанял художников-иллюстраторов. Художник Ян Вермеер (1632–1675), живший на одной улице с Левенгуком, начал использовать в живописи примитивную фотокамеру со стеклянной линзой — камеру обскура. В недавно снятом фильме про Вермеера[110] можно увидеть, как он это делал. Связь между искусством и наукой окрепла еще сильней, когда Вермеер перед смертью назначил Левенгука своим душеприказчиком.
Кроме биноклей и телескопов флоту нужны были карты. На многих картинах Вермеера картам отводится почетное место; один из его биографов даже пишет о картомании Вермеера. В Италии карты традиционно выполняли в технике гравюры по дереву, голландцы начали производить гравюры на меди. И медь, и латунь применялись в производстве биноклей для флота и микроскопов для ученых, так что появилась дополнительная связь между наукой, искусством и флотом. Другим голландцем, также рожденным в 1632 году и занимавшимся производством линз, был знаменитый философ Барух Спиноза. Иллюстрация 5 демонстрирует национальную инновационную систему, которую наблюдали все, кто приезжал в Голландию после Тридцатилетней войны. Знание, разработанное в одной области, неожиданно переходило в другие, не связанные с первой, доказывая, что новое знание создается путем соединения фактов или событий, которые раньше считались несвязанными. Диверсифицированность стала ключевой составляющей экономического роста, а в сельскохозяйственных сообществах, где люди производили одни и те же продукты, этой диверсифицированности не было[111]. Отсутствие многообразия стало считаться одной из типичных проблем областей, производящих сырьевые товары. Им почти нечем было обмениваться между собой.
ИЛЛЮСТРАЦИЯ 5. Дельфт, Голландия, 1650-е годы: инновационная система на основании разнообразия
Нидерланды того времени была страной, в которой можно было наблюдать за действием механизма экономического развития. Современникам было очевидно, что инновации и процветание — это результат многочисленных возможностей для изобретений за пределами сельскохозяйственного сектора, падающих затрат на единицу продукции и возрастающей отдачи, типичных для городских видов деятельности, разделения труда и множества профессий, создающих благосостояние как результат синергии. Изучив аналогичное явление в Венеции, Серра четко описал эти принципы в 1613 году, добавив при этом, что «один фактор придает силы другому»; т. е. Серра описал систему самоускоряющегося экономического роста. Он также посвятил отдельную главу экономической политике, которой должно придерживаться государство, чтобы разбогатеть. Он мог бы сказать просто: если хотите оценить богатство города, сосчитайте, сколько в нем разных профессий; чем больше профессий, тем богаче город. Диверсификация видов экономической позволяла новому знанию «скакать» из одного сектора в другой, как показано на илл. 5. Эта теория была продолжением традиции ben commune (общего блага) Брунетто Латини времен XIII века.
