Чарлз Уилэн - Голая экономика. Разоблачение унылой науки
Глава 3. Государство и экономика:
правительство — ваш друг (и шквал аплодисментов в честь всех этих юристов)
Почему в 1998 г. я продал свою машину «Honda Civic»? По двум причинам: (1) в ней не было гнезда для чашки и (2) моя жена была беременна, и я стал бояться, как бы всю мою семью не сплющил какой-нибудь «Chevy Suburban». С отсутствием гнезда для чашки я бы как-нибудь смирился. Но ставить детское сиденье в машину, вес которой не превышал и четверти веса среднего американского автомобиля, — это был не лучший вариант. Итак, мы купили «Ford Explorer» и сами стали частью проблемы для всех тех, кто продолжал водить машины «Honda Civic» [33]).
Смысл этой истории таков. Мое решение приобрести спортивный полноприводный мини-автофургон-внедоржник и ездить на нем оказало влияние на всех прочих участников дорожного движения, хотя никто из этих людей не принимал участия в принятии моего решения. Мне не надо выплачивать компенсаций всем владельцам машин «Honda Civic» за то, что я создаю чуть больший риск для их жизни. Не нужно мне выплачивать и компенсаций детям-астматикам, которые страдают от выхлопов двигателя моей новой машины, образующихся, когда я разъезжаю по городу, сжигая галлон бензина на каждые 9 миль пути. И мне никогда не придется отправлять чек жителям Нового Орлеана, жилища которых в один прекрасный день уйдут под воду, потому что выбросы углекислого газа из двигателя моей машины способствуют таянию полярных льдов. А ведь все это — реальные следствия эксплуатации машины с менее экономичным двигателем.
Мое решение купить «Ford Explorer» порождает то, что экономисты называют эффектом внешних издержек. Этот термин означает, что частные издержки моего поведения отличаются от социальных издержек моего поведения. Когда мы с женой поехали в автосалон Берта Вейнмана, где продавали автомобили «Ford», и продавец по имени Энджел спросил: «Что мне надо сделать для того, чтобы усадить вас в этот автомобиль?», мы прикинули, во что нам обойдется эксплуатация «Explorer» по сравнению с эксплуатацией «Civic»: больший расход бензина, более дорогая страховка, более высокие платежи за машину. В наши расчеты совершенно не входили дети, страдающие астмой, таяние полярных льдов и беременные женщины, водящие машины «Hyundai». Сопряжены ли эти издержки с вождением «Explorer»? Да. Должны ли мы оплачивать эти издержки? Нет. Поэтому-то мы и не учитывали их при принятии нашего решения (разве что в форме смутного чувства вины, возникавшего при мысли о том, что мы скажем нашим родственникам, которые живут в Боулдере, штат Колорадо, и настолько озабочены защитой окружающей среды, что ради экономии воды лишь раз в день промывают унитаз).
Когда внешние издержки — разрыв между частными издержками и социальными издержками некоторых типов поведения — велики, у людей возникает побуждение добиваться преимуществ для себя за счет других.
Нерегулируемый рынок никак не устраняет эту проблему. Собственно говоря, рынок дает «сбой» в том смысле, что побуждает людей и компании «срезать углы» на пути к цели таким образом, что в результате убытки несет общество. Если бы это понятие действительно было столь скучным, каким оно выглядит в большинстве учебников экономики, то прокат таких кинофильмов, как «Civil Action» («Гражданский иск») и «Erin Brockovich» («Эрин Брокович»), не приносил бы миллионы долларов. По сути, обе эти истории — о внешних издержках: крупная многонациональная компания делает нечто, создающее угрозу местному водоснабжению и, возможно, отравляющее живущие в данной местности семьи. В этом случае рыночного решения проблемы нет. Проблемой является сам рынок. Компания, загрязняющая окружающую среду, может производить свою продукцию дешевле, чем ее конкуренты, выбрасывая отходы производства на пустующий участок земли поблизости, вместо того чтобы платить за их должную утилизацию. Потребители, которые в большинстве своем живут далеко от этого предприятия и не знают о загрязнении окружающей среды (или безразличны к нему), по сути дела, поощряют компанию, увеличивая закупки ее товаров, более дешевых, чем у ее конкурентов, поскольку последние платят за более ответственное хранение или утилизацию отходов. Единственный путь, которым жертвам компании в этих недавно выпущенных фильмах (сценарии обоих фильмов основаны на подлинных историях) удается добиться хоть какого-то возмещения, — это использование нерыночного механизма — судов, пользующихся поддержкой государства. И разумеется, Джон Траволта и Джулия Роберте хорошо смотрятся в роли носителей правосудия.
Рассмотрим историю более банальную, но вызывающую ярость у большинства городских жителей. Владельцы собак не убирают за своими любимцами. В совершенном мире мы все ходили бы со шприцами для уборки собачьих экскрементов, потому что были бы заинтересованы в таком ответственном поведении. Но мы живем в несовершенном мире. С точки зрения некоторых любителей погулять с собаками, проще (или, как говорят экономисты, «дешевле») не обращать внимания на кучки, оставленные их питомцами, и беспечно гулять прямо по ним. (Для тех, кто думает, что это тривиальный пример, сообщаю, что, по данным «New York Times», в Париже ежегодно в среднем 650 человек ломают кости или попадают в больницу из-за того, что поскользнулись на собачьем дерьме [34]). Решение владельцев собак брать с собой на прогулки специальные шприцы для уборки за животными, можно смоделировать так, как моделируются и все прочие экономические решения; владельцы собак взвешивают издержки и выгоды ответственного поведения, а потом либо убирают за собаками, либо нет. Но кто выступит в защиту женщины, которая утром бежит, чтобы успеть на автобус, делает один неверный шаг и внезапно получает очень скверный день? Никто, и именно по этой причине в большинстве городов есть законы, предписывающие владельцам домашних животных убирать за ними.
По счастью, существует нечто, затрагивающее самые широкие массы населения: одна из главных функций государства в рыночной экономике — урегулирование внешних издержек, т. е. тех случаев, когда поведение людей или компаний имеет широкие социальные последствия. В главе 1 я отметил, что все рыночные сделки являются добровольными обменами, которые приносят выгоды стогнам, участвующим в этих сделках. Это утверждение сохраняет свою силу, кроме слова «участвующие», что оставило мне некоторое пространство для маневра. Проблема в том, что не все лица, на которых оказывает воздействие рыночная сделка, сидели за столом при ее заключении. Наш сосед Стюарт, с которым у нас общая стена, страсть как любит поиграть на барабане бонго. Уверен, что и он, и владелец магазина музыкальных инструментов были довольны, когда Стюарт недавно купил новый комплект этих барабанов. (Судя по шуму, который производит это приобретение, Стюарт, вероятно, даже прикупил что-то вроде высокотехнологичного усилителя.) Но я-то совсем не в восторге от этой сделки.
