Хесус Уэрта де Сото - Деньги, банковский кредит и экономические циклы

Описанные выше финансовые и банковские события не остались незамеченными представителями прославленной Саламанкской школы, которые, согласно самым тщательным исследованиям, проложили путь к современной субъективистской теории ценности, разработанной австрийской экономической школой[144].

Хронологически первой работой, которую мы будем рассматривать и которая, возможно, наиболее значима для нашего тезиса, является «Наставление для торговцев» (Instrucción de mercaderes), написанное доктором Луисом Саравиа-де-ла-Каллье и опубликованное в Медина дель Кампо. Автор резко критикует банкиров, называя их «жадными обжорами, которые все глотают, все уничтожают, все запутывают, все крадут и пачкают, подобно гарпиям Финея»[145]. Он пишет, что банкиры «выходят на улицу и площадь со своими столами, стульями, денежными ящиками и книгами, как проститутки в бордель со своим стулом» и, получив необходимую лицензию и гарантии, требуемые законом королевства, начинают собирать вклады с клиентов, которым предлагают ведение счетов и кассовые услуги, производят платежи с клиентских счетов согласно приказам [клиентов] и даже платят проценты по таким вкладам.

При помощи обоснованных юридических доводов Саравиа-де-ла-Каллье показывает, что процент несовместим с природой денежного вклада, и что в любом случае банкир должен получать плату за хранение и обеспечение сохранности денег. Он даже строго упрекает клиентов, которые вступают в подобные сделки с банкирами: «И ты, торговец, достоин осмеяния, если скажешь, что не одалживал деньги, но отдавал их на хранение, ибо кто и когда видел плату от хранителя? Это ему обычно платят за труды по обеспечению сохранности вклада. Кроме того, если теперь ты доверяешь свои деньги барышнику в виде займа или вклада и получаешь часть прибыли, этим ты также заслуживаешь часть вины, и даже большую часть»[146]. В главе 12 своей книги Саравиа-де-ла-Каллье четко выделяет две принципиально различные операции, выполняемые банкирами: вклады до востребования и срочные «вклады». В первом случае клиенты доверяют банкирам свои деньги «безвозмездно», без получения процента, «так, чтобы деньги были и в большей безопасности, и в большей доступности для осуществления платежей, и чтобы избежать беспокойства и неприятностей в связи с их охраной и пересчетом, а еще потому, что в благодарность за такое хорошее дело, что они творят для ростовщика, отдавая ему свои деньги, буде случится так, что у них не останется денег под его попечением, то он также закроет глаза на небольшой перерасход и не возьмет процентов»[147]. Вторая операция, срочный «вклад», весьма отлична от первой и является истинным займом, или mutuum, который предоставляется банкиру на определенный срок и приносит проценты. Саравиа-де-ла-Каллье осуждает такие сделки в соответствии с традиционной канонической доктриной о ростовщичестве. Кроме того, он заявляет, что при вкладе до востребования вкладчик должен платить банкиру, «поскольку они помещают деньги [на хранение], они должны платить за их сохранность и не должны получать столько прибыли, сколько дозволяют законы, если вносят деньги или имущество, которые требуют сохранения»[148]. Саравиа-де-ла-Каллье продолжает осуждать клиентов, которые эгоистически стараются нажиться на незаконной деятельности банкиров, делая вклады и ожидая от банкира выплаты процентов. По его яркому выражению, «тот, кто вносит деньги тому, о котором известно, что он не хранит их, но тратит, тоже не свободен от греха, пусть и простительного. Он поступает подобно тому, кто отдает девственницу развратнику, а лакомство – обжоре»[149]. Кроме того, вкладчик не облегчает свою вину, полагая, что банкир позаимствует или использует деньги других людей, а не его. «Он думает, что банкир будет хранить внесенные им деньги и не пустит их в дело, чего нельзя ожидать ни от кого из этих барышников. Напротив, банкир вскорости отдаст его вклад для получения прибыли, стремясь нажиться на нем. Как банкиры, платящие 7 и даже 10 % тем, кто предоставляет им деньги, могли бы вести свое дело, не используя вклады? Даже если бы было ясно показано, что вы не совершаете греха (хотя это не так, а как раз наоборот), то ростовщик, безусловно, грешит, когда обделывает свои дела на ваши деньги, а он определенно использует ваши деньги, чтобы красть имущество ваших ближних»[150]. Доктрина Саравиа-де-ла-Каллье весьма последовательна, поскольку корыстное использование банкирами денег, помещенных на вклад до востребования (путем предоставление ссуд), незаконно и подразумевает тяжкий грех. Эта доктрина совпадает с той, которая изначально установлена классиками римского права и которая выводится из самой сущности, цели и правовой природы договора денежной иррегулярной поклажи, исследованного нами в главе 1.

Саравиа-де-ла-Каллье ярко описывает чрезмерные прибыли банкиров, которые они извлекают путем незаконного присвоения вкладов, вместо того, чтобы удовлетвориться более скромным доходом, получаемым от простого хранения и сохранности вкладов. Его объяснение весьма наглядно: «Если вы получаете заработок, он должен быть умеренным и достаточным для вашего содержания, а не чрезмерной награбленной добычей, из которой вы строите великолепные дома, покупаете плодородные поместья, платите слугам, содержите свои семьи в расточительной роскоши, задаете пиры и одеваетесь столь роскошно, в особенности, если вы были бедны, прежде чем начали обделывать свои дела, оставив свое скромное ремесло»[151]. Кроме того, Саравиа-де-ла-Каллье поясняет, что банкиры часто подвержены разорению, и даже дает беглый теоретический анализ, показывающий, что за фазой экспансии, вызванной искусственным расширением кредита, предоставляемого этими «барышниками», неизбежно следует спад, при котором неуплата долгов влечет за собой цепочку банковских банкротств. Он добавляет, что «торговец не платит барышнику, приводя его к разорению; тот приостанавливает платежи, и все пропало. Всем известно, что ростовщики – начало, основа и даже причина всего этого, потому что не будь их, каждый использовал бы лишь те деньги, что есть у него, и не более; и товар стоил бы то, чего он стоит, и не более, и никто не запрашивал бы более справедливой наличной цены. Поэтому прекратить допускать этих барышников в пределы Испании, удалить их как от двора, так и из страны вообще было бы достойным деянием правителей, потому что ни один народ мира не терпит их»[152]. Мы знаем, что утверждение о том, будто бы власти других стран контролировали деятельность банкиров успешнее испанских властей, не соответствует действительности. Наоборот: то же самое происходило везде или почти везде, и правители в конце концов предоставляли банкирам привилегии, позволявшие им корыстно использовать деньги вкладчиков в обмен на возможность наживаться на банковской системе, предоставляющей средства быстрее и легче, чем налоги.