Коллектив авторов - Государство и рынок: механизмы и методы регулирования в условиях преодоления кризиса
Не исключено, что такой сравнительный анализ можно было бы провести, создав для этого мета-модель «плана и рынка», объемлющую все известные подходы. Такая мета-модель позволила бы провести сравнение, не выходя из единой предметной области. Тем не менее, здесь мы поставим более скромную задачу и рассмотрим основные известные подходы, не претендуя на их обобщение. Таких подходов мы рассмотрим пять:
1. «Советская экономическая наука», продолжаемая в многочисленных публикациях и в наше время.
2. Теории неравновесия, представленные в работах восточноевропейских экономистов 1950-1980-х годов, прежде всего Я. Корнаи.
3. Макроэкономика, созданная Дж. М. Кейнсом.
4. Институциональная экономика и теория общественного выбора от Веблена и Коммонса до Бьюкенена, Вильямсона, Норта и Олсона.
5. Когнитивный подход, анализирующий движение идей и их превращение в «реальность».
Мы попробуем сравнить эти подходы, по возможности обсуждая в явном виде общую логику данной парадигмы: проблемы, которые принято обсуждать, принятое (явно или неявно) представление о «существующей реальности», какие инструменты дает данная парадигма для решения поставленных в ней проблем.
Парадигма: «Советская экономическая наука». Обсуждаемые проблемы: феноменологические (темпы роста, уровень доходов, технологическое отставание и т. п.). «Реальность» состоит из: «власти», которая ответственна за всё и в принципе может решить любые проблемы; управляемой или реформируемой экономики; самого эксперта, дающего власти советы (это предполагается неявно). Инструменты для решения проблем: советы эксперта власти по конкретным вопросам.
Советская экономическая наука (без кавычек) сложилась в период, когда, во-первых, общегосударственные цели развития доминировали над соображениями равновесия (будь то в узко-экономическом или обобщенном социальном смысле) и даже над соображениями эффективности. Вплоть до 1960-х годов экономическое развитие страны подпитывалось за счет ресурсов российского села, место которых затем с большим или меньшим успехом заняли энергоносители. Во-вторых, для этого периода была характерна значительная управляемость, в силу чего у советских экономических экспертов возникло и на многие десятилетия сохранилось представление, что им достаточно понять, что следует делать в той или иной ситуации, и объяснить это органам власти, чтобы затем эти органы приняли нужные меры.
При этом не рассматривались ни вопрос о наличии или отсутствии инструментов, которые могут быть необходимы этим органам для реализации советов экспертов, ни вопрос о желании или нежелании власти слушать советы. Поскольку же постепенно ресурсная база власти иссякала, а сама власть из жесткой командной системы превращалась в «административный рынок», то такая позиция экспертов могла свидетельствовать только об их исключении из реального процесса принятия решений. «Советские экономисты» – это не консультанты, а прежде всего преподаватели в не до конца сложившейся и достаточно оторванной от практики постсоветской высшей школе.
Парадигма: «Восточноевропейские теории неравновесия» [55] . Обсуждаемые проблемы: системные структурные дисбалансы, присущие социалистической экономике (феномен «рынка продавца» и его следствия), особенности поведения экономических агентов при «реальном социализме» (включая «социализм с человеческим лицом»). «Реальность» состоит из: государственных учреждений, предприятий, семей. Инструменты для решения проблем: понимание системного характера феномена неравновесия.
Работы, которые обобщенно можно назвать «восточноевропейскими теориями неравновесия» – это «второе поколение» советской экономической науки. Они возникли в странах «социализма с человеческим лицом» как попытка понять особенности реального функционирования экономик этих стран, а также возможности и пределы их реформирования без принципиального политического слома. Важной особенностью этого «второго поколения» было внимание к реальности. «Государство» рассматривалось уже не как всемогущая безликая сила, а как набор организаций с их специфическим поведением и ограниченными возможностями.
Общим выводом была констатация того, что такие феномены, как дефицит, неэффективность и отсутствие стимулов для инноваций неизбежны для экономик советского типа, в которых доминирует неравновесие в виде «рынка продавца». Эти теории не указывали на конкретного субъекта реализации вытекающей из них политики и поэтому носили скорее идеологический характер – они обозначали направление необходимых преобразований и предостерегали от ошибок. Так, еще в конце 1980-х годов Янош Корнаи в своей работе «Путь к свободной экономике» говорил о возможности двух стратегий перехода к рынку – путь органического развития или быстрой приватизации. Органическое развитие ориентируется в первую очередь на создание новых предприятий. Соответственно, цель и инструменты политики должны состоять в поддержке этих новых предприятий – в устранении барьеров их входа на рынки, стабилизации отношений собственности, создании эффективных механизмов гарантирования контрактов и т. п. Приватизация старых предприятий должна иметь место, но при этом важно не мешать новым.
Спустя почти двадцать лет Корнаи написал комментарий к этой книге, где показал уже на основе реального опыта разных стран, что путь ускоренной приватизации ведет – и привел, особенно в России – к ряду проблем. Справедливости ради надо сказать, что это понимали тогда и у нас в России (в том числе и Анатолий Чубайс), однако путь органического развития оказался политически невозможным.
Обращаясь теперь к мировой экономической науке, мы можем сказать, что тематика «плана и рынка» была предметом анализа двух крупных направлений – макроэкономики и институциональной экономики (вместе с теорией общественного выбора).
Парадигма: «Макроэкономика». Обсуждаемые проблемы: макроэкономические дисбалансы. «Реальность» состоит из: макросекторов – производства, потребления, семей, правительства, денежных властей. Инструменты для решения проблем: возможность манипулировать макроэкономическими агрегатами.
Сила изобретенной Кейнсом макроэкономической парадигмы заключается прежде всего в том, что вопрос о субъекте политики и доступных этому субъекту инструментах здесь обсуждается в явном виде. Как известно, исходная проблема для этой парадигмы – это неспособность нерегулируемого рынка обеспечить равновесие на макроуровне, вследствие чего необходимо вмешательство государства, понимаемого как экономический игрок, оперирующий небольшим набором макроагрегатов. Иными словами, кейнсианское «планирование» является максимально «деликатным» по отношению к «рынку» и оно ни в коем случае не адресовано конкретным игрокам микроуровня.
