Ручир Шарма - Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда
Индия и Бразилия: связь, не предвещающая ничего хорошего
Надо сказать, Китай – не единственная возможная модель дальнейшего развития Индии. С культурно-политической точки зрения Индия имеет гораздо больше общего с хаосом и беспорядками современной Бразилии, чем с порядком, дисциплиной и контролем, характерными для Китая. Если Китай на протяжении целого ряда десятилетий каждые четыре-пять лет решительно нацеливался на все новые и новые раунды серьезных экономических реформ, в Бразилии реформационный период прекратился еще в 1970-х, когда страна вылетела из списка растущих экономик и показала «пример» самой сильной гиперинфляции, какую когда-либо видел мир.
И Индия, и Бразилия относятся к странам с так называемой высококонтекстной культурой; этот термин популяризировал известный антрополог Эдвард Холл. Им обозначается культура народов ярких, шумных, готовых на быстрые обещания, которые далеко не всегда выполняются, и довольно легкомысленно относящихся к таким понятиям, как сроки или ранее оговоренное время встречи. Эти общества, как правило, ориентированы на родственные связи; в них принято длительное время сохранять и поддерживать тесные взаимоотношения даже с относительно дальними родственниками. В такой среде многое происходит вовсе без обсуждений либо обсуждается очень кратко, ибо ценности этих обществ давно укоренились в сознании каждого члена и без лишних объяснений понятны из контекста. Произнесенные же слова нередко излишне цветисты и витиеваты; извинения длинны и формальны. Низкоконтекстная же культура встречается, например, в таких странах, как США и Германия, для ее представителей характерен индивидуализм. Люди тут очень серьезно относятся к вопросам неприкосновенности частной жизни, привыкли держать слово и выполнять все договоренности. Такие общества обычно очень мобильны, их члены имеют множество кратковременных связей, и как следствие их поступки и поведение регулируются открытым, свободным общением и закодированными правилами. Попробуйте переехать из немецкоязычного кантона швейцарского Цюриха в италоговорящий кантон Лугано, где уровень децибелов при общении вдруг резко повышается и создается впечатление, будто все говорят одновременно, – и увидите яркий пример деления общества на высококонтекстное и низкоконтекстное в рамках одной страны. И уж конечно, индийцы и бразильцы намного больше похожи на итальянцев, чем на немцев.
Высококонтекстные общества бережно хранят свои традиции, свято чтут историю и в любых отношениях, как личных, так и деловых, стремятся объединяться в группы; отсюда их, по сути, природная склонность к коррупции. Добавьте сюда еще и уникальную индобразильскую особенность – стремление граждан к защите от любых жизненных рисков со стороны своего государства. Такое отношение к вопросам благосостояния нации, объединенной в одну закрытую группу, в столь же немыслимой степени встречается крайне редко, даже в других высококонтекстных культурах, например в Китае или Чили. И если бизнесменам и туристам, которые считают Бразилию и Индию открытыми и понятными странами, данная характеристика кажется сомнительной, то это потому, что их опыт общения, скорее всего, ограничивается «низкоконтекстным» фасадом – элитой, которой часто приходится иметь дело с иностранцами и которая научилась это делать. На бразильском карнавале или индийской свадьбе каждый чувствует себя дорогим гостем, а то и вообще своим человеком, но на самом деле, чтобы действительно стать частью этих культур, требуется не одно десятилетие. Премьер-министр Индии Манмохан Сингх любит повторять, что все, что говорят о его стране, будет правдой, даже если сказать о ней нечто прямо противоположное. В этих словах, без сомнения, есть доля правды: Индия вообще полна противоречий, – но это еще и классический пример высококонтекстного анализа, способ во что бы то ни стало избежать открытой конфронтации с неопровержимыми фактами или с той стороной Индии, которая может потянуть ее вниз.
Конечно, Бразилия и Индия далеко не единственные высококонтекстные культуры в мире. Этот стиль социального взаимодействия характерен для многих стран Азии и Латинской Америки, в то время как низкоконтекстные общества преобладают у германских, англо-американских и скандинавских народов. И все же, по моему глубокому убеждению, между Бразилией и Индией существует некая особая связь. Я чувствую это каждый раз, когда посещаю обе эти страны: и из-за общей привычки поздно обедать, и из-за удивительной колоритности людей, которых встречаешь на улице, и из-за пренебрежения к формальностям и условностям, и из-за сходства культурно-духовного выбора.
Например, в последнее время в Бразилии приобрел огромную популярность телесериал «Поездка в Индию» – бразильско-индийская история любви, которая снималась в индийских городах Агра и Джодхпур; бразильские актеры играют индийцев и без особого труда сходят за жителей севера Индии. По мнению индийцев, посмотревших фильм, в нем на редкость точно копируется картинка, атмосфера и даже освещение, характерные для стиля индийского кинопродюсера Экты Капура. Он создатель самых популярных сериалов в истории индийского кино; кстати, названия всех его ранних работ из суеверных соображений начинались с буквы «K». (Трудно найти более характерную для высококонтекстного общества черту, чем суеверие). Надо признать, индийцы и бразильцы плохо осведомлены о тесной связи между своими нациями, если знают о ней вообще. Например, для усиления своих позиций в конкурентной борьбе с MySpace и Facebook компания Google в 2002 году приобрела социальную сеть под названием Orkut, работающую на 48 языках мира. Так вот, эта сеть вскоре потерпела фиаско почти во всех странах, за исключением Индии и Бразилии, на которые сегодня в сумме приходится свыше 80 процентов трафика. Что-то во внешнем виде сайта, его атмосфере и предлагаемых характеристиках и функциях показалось притягательным и индийским, и бразильским пользователям.
Кроме того, политические элиты обеих стран просто одержимы идеей государства всеобщего благосостояния, и население Индии и Бразилии уже сегодня требует серьезной поддержки со стороны государства – невзирая на то, что экономики этих стран еще не приносят дохода, необходимого для создания такой социально-экономической структуры. В последнее время, стараясь вернуть бывших сторонников, разбежавшихся по множеству региональных партий, правящая партия страны «Индийский национальный конгресс» начала проявлять чудеса невиданной щедрости. Она, например, обещает сто рабочих дней в году с гарантированной зарплатой одному члену каждой крестьянской семьи – невероятное великодушие для подавляющего большинства развивающихся стран. Кроме, ясное дело, Бразилии. Индии не составило особого труда повысить уровень расходов в разгар глобального экономического бума, но эти расходы продолжали расти и в посткризисный период. Именно эта привычка – расходы, превышающие доходы, как в хорошие, так и в плохие времена – стала одной из основных причин нынешних долговых проблем в США и Западной Европе, а Индия, конечно же, ни в коем случае не может себе этого позволить.
