Томас Пикетти - Капитал в XXI веке
Как влияет инфляция на неравенство в доходности капитала? Выводы относительно доходности целевых капиталов университетов заставляют нас также уточнить наши рассуждения о понятии очищенной от инфляции доходности капитала и о неэгалитарных последствиях инфляции. Как мы видели в первой главе, в богатых странах в 1980-1990-е годы инфляция, по-видимому, стабилизировалась вокруг новой нормы в 2 % в год. Это, с одной стороны, намного меньше инфляционных пиков, наблюдавшихся в течение XX века, а с другой — существенно выше практически нулевой инфляции, которая была нормой в XIX веке и накануне Первой мировой войны. В развивающихся странах инфляция сегодня сильнее, чем в богатых странах (часто она превышает 5 %). Вопрос заключается в следующем: какое воздействие на доходность капитала оказывает инфляция в 2 % — или в 5 % — в сравнении с нулевой инфляцией?
Иногда ошибочно полагают, что инфляция сокращает среднюю доходность капитала. Это не так, поскольку в среднем цена капитала, т. е. цена недвижимых и финансовых активов, растет так же быстро, как и потребительские цены. Возьмем в качестве примера страну, в которой объем капитала составляет шесть лет национального дохода (β = 6), а доля капитала в национальном доходе достигает 30 % (α = 30 %), что соответствует средней доходности, равной 5 % (r= 5 %). Представим, что инфляция в этой стране выросла с 0 до 2 % в год. Означает ли это, что средняя доходность капитала сократится с 5 до 3 %? Конечно нет. В первом приближении если потребительские цены увеличиваются на 2 % в год, то цены активов, вероятно, также будут расти в среднем на 2 % в год. А значит, не будет ни прироста, ни убывания капитала, и его доходность останется равной 5 % в год. Однако вполне вероятно, что инфляция изменит распределение этой средней доходности между жителями данной страны. Проблема состоит в том, что на практике перераспределение, обусловленное инфляцией, всегда носит сложный, многомерный характер, в значительной степени не поддающийся прогнозированию и ускользающий от контроля.
Иногда считают, что инфляция — враг рантье, и это, возможно, отчасти объясняет любовь современной цивилизации к инфляции. Отчасти это так, в том смысле, что инфляция заставляет уделять своему капиталу минимальное внимание. При наличии инфляции тот, кто просто сидит на куче банкнот, видит, как эта куча на глазах тает, а он в конечном итоге разоряется и без введения налогов на состояние. В этом смысле инфляция представляет собой налог на праздное богатство или, точнее, на богатство, которое вообще никуда не вкладывается. Однако, как мы уже неоднократно отмечали в этой книге, достаточно вложить свое состояние в реальные активы, прежде всего в недвижимые и биржевые, которые представляют собой намного более значимые объемы, чем банкноты[462], чтобы избежать этого инфляционного налога. Выводы относительно доходности целевых капиталов университетов, которые мы только что изложили, со всей очевидностью это подтверждают. Тот факт, что инфляция составляет 2 %, а не 0 %, никак не мешает крупнейшим состояниям получать очень высокую реальную доходность.
Можно даже предположить, что инфляция скорее улучшает положение более крупных состояний — в том смысле, что она усиливает значение управляющих состояниями и финансовых посредников. Те, кто владеет 10 или 50 миллионами евро, не могут позволить себе таких же управляющих состояниями, как Гарвард, однако располагают достаточными средствами для оплаты услуг финансовых консультантов и для использования банковских услуг, позволяющих избежать инфляции. У тех же, кто имеет 10 или 50 тысяч евро, выбор инвестиций, предлагаемых их банкиром, намного более узкий. Контакты с консультантом, как правило, намного менее продолжительны, поэтому основная часть сбережений часто размещается на лицевых счетах, приносящих небольшую прибыль или не приносящих вообще ничего, и на сберегательных книжках, обеспечивающих доход, который едва превышает инфляцию. Стоит добавить, что некоторые активы сами связаны с эффектом масштаба и потому недоступны владельцам небольших состояний. Важно понимать, что неравенство в доступе к самым выгодным вложениям представляет собой реальность, которая затрагивает все население (а значит, выходит далеко за рамки специфических примеров «альтернативных вложений», в пользу которых делают выбор владельцы крупнейших состояний или управляющие самыми внушительными целевыми капиталами). Например, для некоторых финансовых продуктов, предлагаемых банками, существуют довольно дорогие «входные билеты» (иногда стоимостью несколько сотен тысяч евро), вследствие чего скромные сбережения часто должны довольствоваться менее интересными продуктами (что раздувает доступные маржи для более крупных вложений и, разумеется, для вознаграждения самого банка).
Этот эффект масштаба касается и недвижимости. В данном случае речь идет о самом важном и наиболее очевидном примере для подавляющего большинства населения. Для любого человека самый простой способ вложить свои деньги — это стать собственником своего жилья. Покупка квартиры позволяет защититься от инфляции (стоимость недвижимой собственности обычно растет так же быстро, как и потребительские цены) и не платить арендные платежи, что соответствует реальной доходности в размере 3–4 % в год. Однако когда имеешь 10 или 50 тысяч евро, недостаточно решить стать собственником своего жилья: нужно еще и получить такую возможность. Без существенных начальных вложений или при слишком непостоянной работе часто трудно получить необходимую ссуду. Для тех, кто имеет 100 или 200 тысяч евро, занимается своей профессиональной деятельностью в крупном городе и получает зарплату, не относящуюся к двум или трем верхним центилям зарплатной иерархии, задача стать собственником своего жилья может оказаться сложной даже в том случае, если они согласятся влезть в долги на долгое время и под высокую ставку. В результате те, чей начальный капитал невелик, часто так и продолжают снимать квартиру: им приходится платить значительные арендные платежи (обеспечивая высокую доходность собственнику) в течение многих лет, иногда в течение всей жизни, в то время как их сбережения, помещенные в банк, всего лишь защищены от инфляции.
Напротив, те, кто имеют более значительный начальный капитал благодаря наследству или дарению, или получают достаточно высокую зарплату, или же обладают и тем, и другим преимуществом, смогут стать собственниками своего жилья быстрее, что позволит им получать со своих сбережений реальную доходность в размере 3–4 % в год и сберегать еще больше за счет сэкономленных арендных платежей. Разумеется, такое неравенство в доступе к недвижимой собственности, обусловленное эффектом масштаба, существовало всегда[463]. Кроме того, в принципе его можно обойти, например если купить квартиру, меньшую, чем та, что нужна для жизни (с целью ее сдачи в аренду), или инвестировать свои деньги. Однако современная инфляция в определенной мере усугубила эту разновидность неравенства: в XIX веке, в эпоху нулевой инфляции, обладателю небольших сбережений было сравнительно просто получать реальную доходность в размере 3–4 % путем покупки облигаций государственного долга; сегодня такая доходность зачастую становится недоступной для самых скромных вкладчиков.
