Милтон Фридман - О свободе
Четвертая обязанность правительства, которую Адам Смит не сформулировал в явном виде, представляет собой обязанность защищать интересы тех членов общества, которые не в состоянии сами отвечать за свои действия. Эта обязанность, как и предыдущая, предоставляет поле для самых широких злоупотреблений, однако обойтись без нее нельзя. Было бы неразумно провозглашать свободу в качестве идеала для всех, в том числе и для «безответственных» лиц: мы не верим в свободу для детей и душевнобольных. Мы должны каким-то образом провести черту между теми, кто отвечает за свои поступки, и всеми остальными, хотя такое деление и вносит весьма серьезный элемент произвола в наше понимание свободы как конечной цели для всего общества в целом. Мы не можем категорически отвергнуть политику патернализма{7} (то есть опеки государства со всеми вытекающими отсюда последствиями) в отношении тех, кого мы считаем неспособными отвечать за свои действия.
Ответственность за детей мы возлагаем в первую очередь на родителей. Семья, а не индивидуум всегда являлась и является тем краеугольным камнем, на котором зиждется наше общество, хотя в последние годы ее влияние явно и неуклонно продолжало ослабевать — что является одним из самых неблагоприятных последствий правительственного патернализма. Тем не менее возложение ответственности за детей на их родителей вытекает скорее из практической целесообразности, нежели принципиальных соображений. У нас есть все основания полагать, что родители более, чем кто-либо другой, заинтересованы в счастливом будущем своих детей и сделают все возможное, чтобы обеспечить их нужды и проследить, чтобы из них выросли полноправные члены общества. Тем не менее мы не считаем, что родителям дано право делать со своими детьми все, что им заблагорассудится: бить их, убивать или продавать в рабство. Ребенок — это полноправная личность в зачаточном состоянии. У детей есть свои собственные неотъемлемые права, и они не могут быть лишь игрушками в руках своих родителей.
Выдвинутые Адамом Смитом «три обязанности государя», или сформулированные нами четыре обязанности правительства — это и в самом деле «обязанности весьма важного значения», но они гораздо менее «ясны и понятны для обычного разумения», чем это предполагал в свое время их автор. Хотя мы и не можем решать вопрос о желательности или нежелательности того или иного фактически осуществляющегося или предлагаемого вмешательства государства в систему свободной конкуренции, механически ссылаясь на тот или иной постулат Адама Смита, эти три постулата дают нам набор принципов, которые мы можем использовать при составлении баланса всех «за» и «против», когда дело касается какого-то конкретного мероприятия. И тогда оказывается, что даже при самом расширительном толковании этих принципов они оказываются несовместимыми с большинством осуществляемых сегодня правительственных мероприятий. Оказывается, что все эти «системы предпочтения или стеснений», против которых боролся Адам Смит, и которые впоследствии были ликвидированы, сегодня вновь возродились в виде таможенных тарифов, устанавливаемых правительством цен или предельных размеров заработной платы, в виде ограничений при выборе различных занятий и других многочисленных отступлений от его «простой и незамысловатой системы естественной свободы».
Конкретные примеры обществ с ограниченной властью государства
Может показаться, что в сегодняшнем мире модель общества с сильной централизованной властью{8} распространилась повсюду. У нас есть все основания усомниться, что существует хотя бы один современный пример общества, которое в деле организации своей экономической жизни в основном полагалось бы на принцип добровольного обмена посредством свободного рынка, и где роль государства сводилась бы к выполнению четырех перечисленных нами обязанностей.
Однако такие примеры есть, и самым лучшим из них является, вероятно, Гонконг — клочок земли по соседству с континентальным Китаем, площадью примерно 1000 кв. км. и с населением около 4,5 млн человек. Плотность населения Гонконга почти невообразима — в 14 раз больше, чем в Японии, и в 185 раз больше, чем в США. Тем не менее уровень жизни населения Гонконга является одним из самых высоких в Азии, уступая лишь Японии и, возможно, Сингапуру.
В Гонконге не существует таможенных тарифов или иных ограничений на международную торговлю (за исключением нескольких «добровольных» ограничений, навязанных Гонконгу Соединенными Штатами и некоторыми другими крупными странами), отсутствует правительственное руководство экономической деятельностью, нет законов о минимальной заработной плате и устанавливаемых «сверху» цен. Жители Гонконга свободны сами выбирать, кому продавать свой товар и у кого покупать, каким образом распоряжаться своим капиталом, кого нанимать на работу и на кого работать.
Правительству здесь отводится важная роль, которая в основном ограничена перечисленными выше четырьмя обязанностями, на практике интерпретируемыми скорее в узком смысле. Правительство Гонконга обеспечивает соблюдение правозащитности, предоставляет средства кодификации правил поведения граждан, рассматривает споры, способствует функционированию транспорта и средств связи и ведает эмиссией денег. Правительство также взяло на себя сооружение жилищ, предоставляемых беженцам из КНР. Хотя государственные расходы возрастали вместе с экономическим развитием страны, они по-прежнему остаются одними из самых низких в мире в пересчете на долю по отношению к доходам населения. Поэтому в Гонконге низкие налоги, что способствует сохранению стимулов к получению высоких прибылей. Бизнесмены могут сами пожинать плоды своих успехов, но должны сами и расплачиваться за свои ошибки. Есть что-то несообразное в том, что именно Гонконг — британская колония! — должен служить в качестве образца страны со свободным рынком и ограниченной властью государства. Дело, однако, в том, что своим процветанием Гонконг обязан простому факту: управлявшие этой колонией британские должностные лица следовали политико-экономической стратегии, в корне отличной от политики «государства всеобщего благоденствия»{9}, проводившейся на территории метрополии.
Гонконг является прекрасным современным примером общества с ограниченной властью государства и свободным рынком, но его ни в коем случае нельзя считать самым выдающимся примером такого общества в истории человечества: такие примеры относятся к девятнадцатому столетию. Один из них — это Япония в течение первых трех десятилетий после реставрации Мэйдзи в 1867 г.{10} (его рассмотрение мы оставим до гл. 2.).
