Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда
Для ряда европейских стран с переходной экономикой в качестве источника статистической информации по рынку труда (самозанятость, общая и несельскохозяйственная занятость, уровень занятости, безработица) мы также использовали статистическую базу ОЭСР и Евростата, где приводимые показатели в значительной степени унифицированы[191]. Для стран СНГ использовалась статистическая база МОТ – LABORSTA.
Временные рамки нашего исследования ограничиваются 2000–2010 гг. В этот период экономика постсоциалистических стран вошла в более спокойное русло. Интересная исследовательская задача – выявить тенденции самозанятости и факторы, которые определяли ее динамику в период, когда наиболее радикальные экономические реформы остались уже позади.
В наших расчетах мы учитываем только занятость по основному месту работы (прежде всего по причине отсутствия данных о вторичной самозанятости для большинства стран), что, безусловно, занижает общую величину этой группы работников.
11.3. Динамика и структура самозанятости в странах с переходной экономикой
Прежде чем проанализировать тенденции самозанятости в странах с переходной экономикой, кратко рассмотрим эти процессы в развитых экономиках и развивающихся странах.
Самозанятость в развитых и развивающихся странах. Доля самозанятых в общем числе работающих уже сама по себе служит важным индикатором уровня экономического развития. Чрезмерно высокий удельный вес малого и мельчайшего бизнеса, включая самозанятых, может свидетельствовать об архаичности экономики, ее низком технологическом уровне, а также преобладании неформальных форм занятости.
Как показывает рис. 11.1, в странах Африки, Латинской Америки и Азии самозанятыми являются от трети до половины работающего населения.
Рис. 11.1. Среднегодовая доля несельскохозяйственной самозанятости по регионам мира, 1990-е и 2000-е годы, %
Источники: страны ЦВЕ и СНГ – расчеты авторов. Остальные регионы – OECD, 2009, р. 39.
В то же время экономический рост приводит к постепенному изменению соотношения между самозанятыми и наемными работниками в пользу последних. В 2000-е годы по сравнению с предыдущим десятилетием в двух регионах – странах Африки и Латинской Америки – доля самозанятых существенно сократилась (соответственно с 48 до 37 % и с 42 до 34 %), и только в государствах Южной Азии ее рост продолжился[192].
Самозанятые являются существенным элементом рынка труда и в наиболее развитых странах. Их доля в общей занятости оставалась достаточно стабильной на протяжении последних 20–25 лет (хотя и с известными годовыми колебаниями). В 2000-е годы в странах Западной Европы на условиях самозанятости работали 13–14 % от всех занятых. Для стран Южной Европы этот показатель значительно выше и составляет 22 %. Причем в обоих регионах наблюдался рост самозанятости по сравнению с предыдущим десятилетием. Прогнозы отдельных экономистов о постепенном вытеснении этой формы занятости с рынка труда, которые исходили из некоторого сокращения уровня самозанятости в 1980-е годы, не оправдались.
«Живучесть» этой формы занятости даже в технологически наиболее передовых странах объясняется тем, что на рынке труда самозанятые выполняют важную функцию. Прежде всего, это реализация «предпринимательского духа» в обществе, который имеет ключевое значение для развития страны. Экономическая деятельность самозанятых способствует обеспечению населения товарами и услугами, многие из которых имеют «штучный» характер. Наблюдаемый в течение нескольких последних десятилетий опережающий рост сферы услуг, особенно рост спроса на личные услуги, который является следствием повышения уровня жизни населения, также способствует расширению сектора самозанятых. И, наконец, государство рассматривает развитие малого бизнеса, включая самозанятость, в качестве важного средства снижения безработицы. В странах с развитой рыночной экономикой государство с помощью налоговой политики создает условия для развития малого предпринимательства либо непосредственно финансирует многочисленные программы поддержки малого бизнеса.
Таким образом, в большинстве наименее развитых регионов мира самозанятость остается чрезвычайно важным источником рабочих мест, но ее роль постепенно снижается. В наиболее развитых странах можно говорить о стабилизации доли самозанятых.
Масштабы и динамика самозанятости в переходных экономиках. При социализме в условиях господства государственной собственности все формы частного предпринимательства, включая самозанятость, либо полностью подавлялись, как это было в Советском Союзе, либо они занимали периферийные позиции, как, например, в Польше или Венгрии. Централизованное распределение ресурсов, контроль над ценами и заработной платой, высокое налогообложение – все это создавало непреодолимые трудности для создания малого частного предприятия. В 1970-е и 1980-е годы доля самозанятых в целом по восточно-европейским странам не превышала 3–4 % [OECD, 2009]. Эта группа была представлена в основном работниками-индивидуалами (own-account workers), практически не применявшими наемного труда, и членами их семей. По данным Я. Корнаи, те немногие самозанятые, которые использовали наемный труд, нанимали не более одного работника [Kornai, 1992].
С началом рыночных реформ в странах с переходной экономикой были устранены все основные институциональные преграды, препятствовавшие развитию малого предпринимательства. В отдельных странах ЦВЕ этому способствовала массовая приватизация, в результате которой многие малые государственные предприятия, особенно в сфере торговли и общественного питания, были выкуплены (в Чехии и Словакии – за приватизационные ваучеры). Программы реституции, которые осуществлялись в Венгрии выдачей денежных компенсаций, а в Болгарии, Чехии, Словакии и Латвии возвращением земли и недвижимости, также послужили стартовым капиталом для открытия собственного дела.
В то же время имелась еще одна, не менее веская причина, способствовавшая расширению масштабов самозанятости. Занятие мелким и мельчайшим бизнесом, особенно мелкорозничной торговлей и «челночными» перевозками, для многих людей, чьи рабочие места были ликвидированы в ходе реструктуризации, стало практически единственной возможностью обеспечить выживание.
В экономической литературе, посвященной развитию малого бизнеса, часто обсуждается вопрос о том, существует ли оптимальный уровень самозанятости. Или, если поставить вопрос по-другому, можно ли считать тот или иной уровень самозанятости надежным индикатором состояния экономики, уровня ее технологического развития, степени формализации/деформализации рынка труда? Несмотря на то, что дискуссии по этому поводу продолжаются, большинство исследователей полагают, что чрезвычайно высокий показатель самозанятости – когда ее доля достигает, а то и превышает треть от всех занятых – является достаточно веским свидетельством архаичности структуры экономики и нехватки рабочих мест в формальном секторе. Занятие мелким и мельчайшим бизнесом в таких странах становится практически единственным способом получения дохода. В то же время если сравнивать страны с близким уровнем экономического развития, то выраженная дифференциация стран по этому показателю свидетельствует о существовании различных институциональных препятствий для занятия мелким предпринимательством.
