Дмитрий Травин - Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Эрхард Л. Благосостояние для всех. М.: Начала-Пресс, 1991.

Эрхард Л. Полвека размышлений. Речи и статьи. М.: Наука, Ордынка, 1996.

АНДРЕЙ СТОЛЯРОВ

ПОСЛЕСЛОВИЕ: БУДУЩИЙ ОГОНЬ

Неизвестные герои

Историческое мышление парадоксально. Мы замечаем в потоке событий прежде всего яркие красочные детали: огненные протуберанцы, социальные извержения, во мгновение ока сокрушающие привычный ландшафт. То, что в корне меняет жизнь тысяч и миллионов людей. Однако глубинные сдвиги, внутренние тектонические разломы, сквозь которые и прорывается раскаленная магма, мы диагностируем только задним числом.

Чем масштабней процесс, тем трудней его осмысление.

Чем значительней катаклизм, тем менее различима его подлинная механика.

Во второй половине XVIII века началась гигантская трансформация мира, которая в итоге привела к современности. Сопровождалась она множеством впечатляющих потрясений: Великая французская революция 1789 г., Великая Октябрьская революция 1917 г., наполеоновские войны, Первая мировая война, Вторая мировая война… И вместе с тем это был единый процесс, определяемый как «Европейская модернизация».

Именно так называлась двухтомная монография Дмитрия Травина и Отара Маргания, вышедшая в серии «Pyilosophy» в 2004 году[1]. Процесс модернизации, охвативший практически все европейские страны, был там представлен во всех подробностях.

Новая книга авторов высветила совершенно иные грани этого исторического процесса. Грандиозная трансформация мира выражена здесь уже не через детали экономических и социальных реформ, а главным образом — через личности и судьбы людей, которые эти реформы осуществляли.

Тем самым восстанавливается справедливость.

Мы все знаем о Робеспьере, Дантоне, Марате, о Людовике XVI и Марии-Антуанетте, мы знаем даже о двуликом и осторожном Жозефе Фуше (в основном, разумеется, благодаря блистательному роману Стефана Цвейга), но мало кто слышал о французском министре Анне Робере Жаке Тюрго, проложившем своими реформами дорогу к новому времени. Все знают о Гитлере, погубившем десятки миллионов людей, но за пределами Германии практически неизвестно имя Людвига Эрхарда, превратившего разоренную и разгромленную страну в процветающее государство.

Великие реформаторы, как правило, не видны за пышными декорациями истории.

Судьба многих из них трагична. Призванные в момент кризиса, когда власти становилось понятным, что дальше так жить нельзя, вынужденные, по большей части, осуществлять крайне непопулярные меры, они фокусировали на себе вражду и ненависть многих общественных групп, которые их действий не понимали и не принимали. Тот же Тюрго, несмотря на поддержку, обещанную ему королем, был отправлен в отставку уже через двадцать месяцев после начала реформ. Так же, не успев завершить начатые преобразования, был отправлен в отставку лидер российской экономической перестройки Егор Гайдар.

И вместе с тем «ничто на земле не проходит бесследно».

Принципы экономического либерализма, которые эти выдающиеся реформаторы утверждали, стали основными ориентирами человечества.

Возник новый мир — мир, в котором мы ныне живем.

Мир, где политические и экономические свободы стали общественной нормой.

Мир, где для человека почти не осталось непреодолимых границ.

Мир, где торжествуют демократия и прогресс.

Мир, о котором реформаторы прошлого могли только мечтать.

Однако напомним, что боги наказывают человека, исполняя его желания.

Мир предельной свободы отбрасывает ныне тревожную тень.

С каждым годом она становится все чернее.

И, вероятно, лучше всего это ощущается в России.

Россия: выбор пути

В экономике существует легенда о «ресурсном проклятии». Суть ее заключается в следующем. Страны, не имеющие больших природных ресурсов, вынуждены развивать высокотехнологичное производство и тем самым непрерывно модернизироваться. Напротив, страны, обладающие избытком природных ресурсов, могут существовать на довольно низком технологическом уровне, в основном добывая и продавая сырье. Необходимости в непрерывной модернизации у таких стран нет, проще поставить «трубу» и качать дивиденды. То есть наличие дешевых ресурсов не стимулирует, а тормозит развитие.

К первой группе обычно относят Японию, которая, практически не имея собственного сырья, стала в XX веке одной из ведущих индустриальных держав. Называют также Южную Корею, Малайзию, Сингапур.

Ко второй группе стран относят Венесуэлу, Нигерию, Иран и Россию, обладающих большими запасами нефти, но весьма слабыми производящими экономиками.

Более того, считается, что этот же фактор в значительной мере определяет и политическое устройство страны. Во всяком случае, аналитическое исследование «Фридом Хаус», опубликованное летом 2008 г., показывает зависимость между ценой на нефть и уровнем демократического развития нефтедобывающих постсоветских республик. Данную зависимость можно сформулировать так: чем выше цена, тем меньше демократии[2].

В начале 2000-х гг. России предстояло сделать исторический выбор. Она могла двинуться по пути дальнейших либеральных реформ, стимулируя бизнес и модернизируя производящую экономику, — правда, этот путь требовал внедрения реальных свобод, что, конечно, ограничивало всевластие и доходы правящей российской элиты, или Россия могла свернуть к централизованным формам управления экономикой, при которых власть и государственные доходы остаются в распоряжении небольшого круга людей. При этом, разумеется, необходимо было поставить под контроль бизнес, который должен был понимать, кто в государстве хозяин, и минимизировать критику со стороны политической оппозиции.

Возможно, выбор был сделан в результате ожесточенной борьбы. Возможно, в руководстве России сталкивались различные точки зрения и возникали острейшие противоречия. Мы ничего об этом не знаем. Картина, по-видимому, прояснится лишь через много лет, когда будут написаны мемуары и рассекречены соответствующие документы. Правда, тогда это, кроме специалистов, уже никого не будет интересовать. Однако ретроспективный анализ показывает, что победила вторая точка зрения: на самопожертвование, на какое-либо самоограничение российская элита тех лет оказалась психологически не способна. Вместо расширения гражданских прав и свобод в России начала возникать «вертикаль власти», определившая собой и тип утверждающейся государственности.

Два фактора обусловили такой поворот.

Во-первых, в данный период начался стремительный рост цен на энергоносители, которого практически никто из аналитиков не ожидал. Он, в свою очередь, был вызван как войной в Ираке, являвшимся крупным поставщиком нефти на мировой рынок, так и общим подъемом мировой экономики, особенно Индии и Китая, испытывавших все возрастающие потребности в энергоресурсах. В 1999 г. баррель нефти стоил всего 11 долларов, а к середине 2008 г. его цена достигла уже 140 долларов с лишним.[3] Соответственно выросли и цены на газ. На Россию, основные доходы которой составлял экспорт сырья, буквально хлынул денежный дождь. Выяснилось, что вовсе не нужно осуществлять трудоемкие и рискованные реформы, которые еще неизвестно к чему приведут, действительно проще — поставить «трубу» и качать прибыль прямо оттуда. Тут хватит и на запросы элиты, и на социальное умиротворение россиян, которым также необходимо что-нибудь дать. Словом, решение выскочило как бы само собой.

А вторым фактором, способствовавшим переходу России к централизованному управлению, явилась необыкновенная личная популярность президента Путина. Рейтинг его в течение всею срока правления не опускался, как правило, ниже 50% и намного превосходил рейтинги правительства, парламента или других политических деятелей. Соблазнительно было конвертировать эту всенародную популярность в конкретные государственные механизмы, обеспечивающие стабильность элит, тем более что Конституция Российской Федерации, сделанная в свое время под Б.Н. Ельцина и предоставлявшая президенту огромные полномочия, позволяла осуществить это вполне законным путем.

Примерно с 2002 г. в России началось строительство нового государства.

Прежде всего был поставлен под контроль крупный бизнес. Пользуясь привлекательной для народа идеологемой о «равноудаленности олигархов», администрация президента обрушила мощный удар на тех российских предпринимателей, которые пытались играть самостоятельные роли в политике. Борис Березовский был вынужден эмигрировать в Англию, Владимир Гусинский — в Испанию. Оба выпали из политической жизни. А побочным, но чрезвычайно важным следствием этой стратегической операции явилось то, что крупнейшие телевизионные каналы страны, ОРТ и НТВ, ранее принадлежавшие олигархам, перешли под контроль президентской администрации. Теперь, обладая еще и каналом «Россия», Кремль занял главенствующие позиции в телевизионном пространстве. Он получил возможность формировать общественное сознание россиян.