Роберт Хайлбронер - Философы от мира сего
Пришло время коснуться присущих Шумпетеру противоречий: даже если капитализм успешен с экономической точки зрения, о социологической его составляющей такого сказать нельзя. Возможность подобного расхождения возникает по той причине, что экономическая основа капитализма, как мы знаем, приводит к появлению собственной идеологической надстройки - разумной, а не романтической, критической, а не героической, подходящей людям в пиджаках, а не в доспехах. Именно капиталистический образ мыслей, капиталистическая ментальность в конечном счете и приводит к обрушению системы:
Капитализм порождает нормы интеллектуальной критики у которые после ликвидации морального авторитета большинства институтов обращаются в конечном счете против него самого. Буржуа неожиданно замечает, что рационалистическая установка не заканчивается на титулах королей и пап, а с такой же силой атакует частную собственность и всю систему буржуазных ценностей [277].
Так великая предпринимательская авантюра подходит к концу, но вовсе не из-за волнений рабочего класса или неспособности системы противостоять усугубляющейся череде кризисов, а просто потому, что изменилась атмосфера вокруг. Все меньше значат личность и сила характера; на первый план выходят бюрократы и управленцы. Даже инновация оказывается загнанной в рамки повседневности и низводится до простой привычки. Буржуазная семья, этот великий приводной ремень капиталистических ценностей, подхватывает вирус рационализма. Буржуазия как класс теряет веру в себя. И хотя на первый взгляд кажется, что все в порядке, "глубоко внутри развивается тенденция перехода к другой цивилизации"[278].
Опять переворачиваем страницу: "Жизнеспособен ли социализм? Конечно да"[279]. Речь идет о социализме шумпетеровского толка: добродетельной, бюрократической плановой экономике. Мы бегло обсудим ее позже. Обратите внимание на силу аргументации Шумпетера: он победил Маркса на его территории. Казалось бы, он сдается на милость противника в ключевом вопросе о жизнеспособности капитализма. Но поражение моментально становится победой, стоит Шумпетеру продемонстрировать или, по крайней мере, предположить, что капитализм уступит место социализму вовсе не по тем причинам, что назывались Марксом, а по тем, что выдвинул он сам! Марксу отданы все возможные почести, но последнее слово остается за Шумпетером.
Действительно ли это так? Вопрос крайне важный: на кону не только адекватная оценка вклада Шумпетера, но и прогноз относительно будущего системы, жителями которой мы являемся.
Первые ощущения - слепое обожание, замешенное на раздражении. Шумпетер не может удержаться от позерства, идет ли речь о добропорядочных буржуазных консерваторах или приверженцах Маркса. На страницах книги можно найти много его любимых идей. Так, Маркс, оказывается, был великим консерватором (!), монополии "увеличивают сферу приложения сильных и сокращают сферу приложения слабых интеллектов", а чем более приближена к "полному капитализму" та или иная нация, тем с меньшей вероятностью ее поведение будет агрессивным. Несомненно, последнее суждение озадачит студентов, изучающих британский империализм XIX века или внешнюю политику США в веке XX.
Эти типичные для автора цветистые выражения стоит рассматривать в контексте всей его аргументации. Разве нет в ней рационального зерна? Не кажется ли нам знакомой картина огромной, абсолютно не исследованной территории новых производственных возможностей? Не напоминает ли о чем-нибудь движение к все большей бюрократизации как в государственном, так и в частном секторе? Наконец, пророческими оказались строки об отмирании буржуазной этики. Напомню, что книга увидела свет в 1942 году. В качестве наблюдателя Шумпетеру не было равных. Ему удалось одним махом выставить на посмешище левый фланг, ждавший неминуемого конца капитализма, развенчать иллюзии центристов, убежденных в том, что умеренное манипулирование государственными расходами способно раз и навсегда решить все проблемы, и дискредитировать невеселые предсказания правых, считавших, что мы ступили на дорогу, ведущую к рабству. Несмотря на это, его прогноз нельзя оценить однозначно: при ближайшем рассмотрении он оказывается не без недостатков. Шумпетер, вне всякого сомнения, был прав, говоря о большом будущем технологий, но он не сумел предвидеть, что сама природа многих изобретений - от ядерного оружия и энергии до компьютера - сделает их не только заманчивым вариантом для инвестиций, но и угрозой для существования капитализма. Можно только восхититься точностью его пророчества о неизбежной бюрократизации крупного бизнеса, но очевидно и другое: рост неуклюжих великанов индустрии не сделал их поведение менее агрессивным. Вид сражающихся за международные рынки гигантских корпораций едва ли согласуется с предсказанием о схождении на нет склонности капитализма к расширению своих владений.
Действительно ли можно говорить о том, что капиталистический мир погрузился в апатию, потерял веру в себя? Если бы эти строки писались в 1960-х, нам оставалось бы только снять шляпу, ведь тогда западный капитализм, очевидно, двигался по направлению к плановой экономике. Тридцать с лишним лет спустя тезис Шумпетера выглядит не столь убедительно. Вера в капиталистические ценности отвоевала свои прежние позиции не только в США, но и в Европе, в то время как движение по направлению к плану принесло вначале рост, затем инфляцию и, наконец, потерю веры в жизнеспособность планирования как такового. Заключительным ударом по плановой системе стало крушение Советского Союза.
Конечно, стоит отметить, что Шумпетер писал о долгосрочном периоде, тогда как мы критикуем его в рамках краткосрочного периода. Возрождение может оказаться лишь временным, и на смену ему придет капитализм с элементами мягкого социализма. Вероятно, рано или поздно бюрократизация возьмет верх над стремлением к господству над соперниками, и огромные транснациональные корпорации, объединившись в своеобразный картель, разделят мир на частные королевства - так, как это делали сто лет назад, в эпоху империализма.
Да, это всего лишь домыслы, но ведь и Шумпетерова картина мира - тоже домысел: рисуя один из возможных капитализмов, он совершенно не пытается убедить нас в его единственности. Да, предложенный им сценарий очень поучителен, но он не вытекает из развития системы с такой же неопровержимостью, как, например, доктрины Смита, Рикардо или Маркса. Все дело в том, что прогноз Шумпетера по сути своей вовсе не является прогнозом экономическим. Скорее мы имеем дело с набором зачастую крайне остроумных утверждений относительно социальных и политических феноменов, справедливость которых нельзя доказать с той же надежностью, что позволила Смиту и Марксу построить свои внушительные теории. Зловещую роль в судьбе капитализма у Шумпетера играет разочарованный системой интеллектуал, но он вовсе не подчиняется императиву, гнавшему вперед капиталиста-накопителя или суетящегося купца; бизнесмен, решающий, что игра не стоит свеч, делает это под давлением культурных, а не экономических факторов. Да и разве сам Шумпетер, довольный собой, не заключил, что экономических процессов самих по себе недостаточно, чтобы сделать вывод о дальнейшем направлении развития системы?
