Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
От финнов оставались не только предметы быта, но и характер использования лугов, покосов, сады. В глазах моих родителей и других переселенцев все это сильно отличалось от того, к чему они привыкли. Они чувствовали, что пришли в чужой дом, где себя чувствуешь то ли захватчиком, то ли гостем…
– Как развивался процесс познания вами малой родины?
– Когда я заканчивал биофак Ленинградского университета, то вполне сознательно посвятил тему своей дипломной работы растениям в окрестностях моего родного дома. Был я одним из первых ботаников, исследовавших флору Завыборжья в послевоенную эпоху. Для ознакомления с историей вопроса мне уже тогда пришлось обращаться к статьям на финском и шведском языках.
О любимом Выборге М.Н. Костоломов может говорить часами…
Но лишь в 1987 году я получил разрешение на первую поездку в Финляндию – кажется, я был вообще первым в Выборге частным лицом, получившим такую возможность. Я обнаружил в том году родственницу, двоюродную сестру матери, которая эмигрировала из Петербурга в 1918 году. Она жила в Хельсинки и сохранила память о нашей родне. Но скажу сразу: финнов у меня нет в предках. По отцовской линии я из вологодских крестьян, а по материнской – из дворян не только с русскими, но и с немецкими, французскими, итальянскими, польскими корнями…
Когда я стал ездить в Финляндию, тут же стал приглашать в Выборг уроженцев этих мест, и с тех пор сюда стали приезжать финские туристы. Я им всячески помогал – это были первые экскурсии финнов в Выборг и его окрестности, которые поначалу еще проходили под бдительным присмотром сотрудников КГБ.
– Вам удалось найти прежних хозяев Вашего дома в Большом Поле, где Вы выросли?
– Да, это оказалась замечательная финская пара, добрейшие люди по фамилии Паакканен, жившие в Хельсинки. Им было уже за семьдесят. Когда я пригласил их, они буквально плакали от счастья: «Мы даже и не надеялись, что удастся испечь капустный пирог в той же печке, что и до войны». И, конечно, они приехали в свой родной дом, где провели пару месяцев. Каждый день грустных воспоминаний заканчивался праздником общения с прекрасными людьми, которые стали близки нам, как члены семьи. Они даже помогали нам кормить коз и косить сено…
Кертту пекла каждый день прекрасные капустные пироги а той самой, изразцами выложенной печи. А Вильо, строитель дома, сказал мне как-то, когда мы парились искусно связанными им вениками: «Микко, продай мне эту сауну, которую я строил своими руками. Увезу ее в Финляндию и поставлю на берегу озера, буду вспоминать…». Я отвечал ему, конечно: «Вильо, но я ведь знаю, что все это – твое, ты можешь забрать все, что хочешь, не надо никаких компенсаций, это твой дом»…
Вообще, мне крайне повезло, я познакомился с десятками чудесных, добрейших, умных людей – бывшими местными жителями, которые были изгнаны со своих мест в результате Зимней войны. Так у меня появились сотни и тысячи финских друзей. Я стал переводчиком с финского языка, гидом для финских туристов в России, а для русских туристов – в Финляндии и Швеции. Естественно, я сразу же стал собирать всю возможную историческую информацию…
– Тогда же началась и Ваша краеведческая деятельность?
– Началась она раньше – когда я работал в системе Академии наук, а затем в Монрепо и в Выборгском замке заведующим отделом музея. Однако тогда правдивую информацию приходилось выуживать, собирать по крохам… Вел картотеки, затем стал переносить информацию в компьютер – так начала составляться полная энциклопедия обо всем, что связано с Выборгом и Выборгской Карелией. Под Выборгом в широком смысле я подразумеваю всю бывшую Выборгскую губернию и прилегающую к ней территорию. То есть для меня, например, нынешние Зеленогорск, Приозерск, Сортавала или Хамина – тоже часть выборгской истории. Это – выборгский круг общения и родства.
Самое трудное – генеалогические поиски. Мне приходится расспрашивать тысячи финнов, чтобы получить от них максимум сведений. На данный момент у меня собрано около десяти тысяч имен, начиная с полумифических древних времен, когда Рюрик «воевал Корелу» до наших дней. Приходится переводить с разных языков – прежде всего, с финского, шведского и немецкого.
– Каким Вам видится создаваемый энциклопедический свод?
– На бумаге его не будет – это бессмысленно, настолько колоссален объем информации. В идеале нужно объять те 450 тыс. человек, изгнанных отсюда после Зимней войны, а также сотни тысяч людей, что жили здесь в разные времена. Сначала я думал выделить какие-то критерии отбора, но постепенно отказался от этой идеи. Я даже стал туда включать младенцев, которые умерли через месяц после рождения. А в список дат включаю даты их смерти и рождения, если они зафиксированы источниками. Ведь часто бывает так, что этот младенец родился в семье каких-то известных людей, а его смерть оказала роковое влияние на их судьбу.
Простейший пример – история с поэтом Самуилом Маршаком, тоже жившем на Карельском перешейке. Он мог бы продолжать работать переводчиком в санатории доктора Любека в Кирву (ныне Свободное). Однако именно здесь его первенец, малышка Натанель, опрокинула на себя кипящий самовар и погибла. Конечно, больше Маршак, как бы они ни любил эти прекрасные места, не хотел сюда приезжать, и это понятно.
– Маршак присутствует в вашей выборгской энциклопедии?
– Разумеется, и он сам, и его жена, и родители, которые здесь также жили. И дочка, которая погибла в два годика, потому что это тоже важно…
В свод информации я включаю и финнов, и шведов, и немцев – по ним немало сведений в зарубежных источниках, а вот русское население не так сильно интересует финляндских историков. Особенно много пробелов среди данных о русских эмигрантах 20-х и 30-х годов…
Кроме того, я вношу в словник, насколько могу, названия всех населенных пунктов, улиц, озер, рек, островов. А также – события, любые даты, организации, предприятия. То есть все, что относится к Выборгу. Каждый день ввожу новую информацию, дополняю, уточняю. Получается грандиозный разрастающийся свод информации. Это мое ноу-хау, дело жизни, которое я совершаю для всех людей, для будущих поколений. Естественно, мне хочется рассказывать людям о тех или иных личностях из выборгского круга.
– Ваши блистательные лекции известны многим выборжанам. Расскажите о цикле краеведческих встреч, который Вы проводите в Межпоселенческой библиотеке Выборга на Рубежной улице.
– Каждую пятницу я выступаю с какой-либо выбранной темой – как правило, это какая-то личность из моего выборгского каталога. Архитекторы, музыканты, художники, писатели… Эти краеведческие встречи – не лекции, а беседы в свободной форме. Обычно выбор сюжета зависит от набранного материала, иногда – просто от настроения или даже от погоды. Я выбираю темы, по которым знаю что-то сверх известных источников.
К примеру, успехом пользовался рассказ о композиторе Эрнсте Мильке, родившемся в Выборге и обреченном из-за болезни на раннюю смерть. Он не дожил нескольких дней до 22 лет, однако успел создать ряд замечательных произведений, в том числе самую первую в финляндской музыке серьезную симфонию – еще до Сибелиуса. Музыка пронзительная, щемящая, потрясающе передающая его личную трагедию. И люди плакали, когда я рассказывал о его жизни, когда слушали записи его музыки…К сожалению, в России этот композитор совершенно неизвестен.
С таким же интересом люди слушали мой рассказ о том, что делал в Выборге Николай Семенович Лесков, один из моих самых любимых писателей. Он немало времени провел в Выборге и собирал здесь материалы для очерка «Великосветский раскол», которого нет в собрании сочинений. Мне думается, выборгский эпизод жизни произвел переворот в сознании Лескова и привел его от традиционного православного христианства к свободному, которое он сам называл «еретическим». В свою очередь, переворот в сознании Лескова, начавшийся в Выборге, оказал влияние на Толстого и Достоевского…
Участникам наших встреч хочется слушать стихи, поэтому у меня звучат строки Ахматовой и Мандельштама. Они были в Выборге и писали о нем. Марина Цветаева не бывала здесь, но выборгский журнал «Содружество» постоянно печатал ее произведения и обсуждал ее творчество. Так что я позволил себе рассказ о Цветаевой и чтение ее «Поэмы Конца»…
– То есть Вы не делаете упор на финских жителях Выборга?
– Ни в коем случае, более того, так получилось, что о финнах по крови на этих встречах я пока рассказывал нечасто. Пожалуй, только о поэте Алексантери Рахконене, дипломате, графе Давиде Алопеусе, епископе Паавали Юустене и о биохимике А.И. Виртанене. Больше было лекций о шведах и о немцах. Дело в том, что в Выборге все четыре элемента в культурном отношении были равноправны – финны, шведы, русские и немцы. Город можно назвать и немецким, вся культура и его экономика – немецкие. Создавали его как город в первую очередь немецкие купцы. Шведы основали замок, а финские жители носили камни для строительства. Выборг вообще мог отсоединиться от шведского королевства и войти в Ганзейский союз, стать вольным городом – была такая неосуществившаяся возможность.
