Джин Кэллахан - Экономика для обычных людей: Основы австрийской экономической школы
Бастиа, один из предтеч австрийской школы, предвосхитил метод Менгера. Комментируя свой пример с плугом, Бастиа писал: «Правда, я свел всю эту операцию к ее простейшей форме. Но приложите тот же аргумент ко всем правительственным кредитным учреждениям, как бы они ни были сложны, и вы убедитесь, что все они приводят только к одному результату — к перемещению кредита, но не к увеличению его. В данной стране и в данное время существует всегда только известное количество свободных капиталов, и все они находят себе помещение».
Конструкция Бастиа — не упрощение, она всего лишь проста — такова, какой и должна быть. Да, он мог бы включить в свою историю нераспроданный запас плугов, а также цену плуга, его цвет, местожительство фермера и сколько у него было свиней. Но ничто из этого, включая запасы, не имеет отношения к пониманию сути рассматриваемого вопроса. (Вопрос об запасах будет рассмотрен ниже.)
А что же насчет самого примера? Улавливает ли он суть? Я буду рассматривать присланные вопросы по очереди.
В каком смысле Бастиа утверждал, что сущность займа составляет заем плуга, а не заем денег?
Бастиа смог разглядеть за колышущейся вуалью денег, что люди занимают деньги ради товаров, которые могут приобрести с их помощью. (Желание поддерживать кассовый остаток усложняет картину, но не меняет сути анализа.) Бастиа писал: «При решении этого вопроса надо, безусловно, забыть о деньгах, о монете, процентных бумагах и других орудиях, при помощи которых продукты переходят из рук в руки, а надо иметь перед глазами только самые продукты, составляющие действительный предмет займа.
Когда земледелец занимает 50 франков, чтобы купить себе плуг, то на самом деле ему дают взаймы не эти 50 франков, а плуг. Когда торговец занимает 20 тысяч франков для покупки дома, то долги его составляют не 20 тысяч франков, а дом.
Деньги являются здесь только для того, чтобы облегчить сделку между несколькими сторонами.
Пьер, может быть, не хочет давать взаймы свой плуг, а Жак готов, может быть, дать взаймы свои деньги. Что делает тогда Гильом? Он занимает деньги у Жака и на них покупает плуг у Пьера.
На самом же деле никто ни у кого не занимает денег ради денег. Деньги занимают для того, чтобы с помощью их приобрести известные продукты.
Следовательно, ни в одной стране не может быть передано из рук в руки больше продуктов, чем сколько их есть на самом деле.
Сколько бы ни было в обращении наличной монеты и бумажных денег, все кредитующиеся, взятые вместе, не могут получить больше плугов, домов, инструментов, съестных припасов, материалов, чем сколько кредиторы могут снабдить ими».
Но разве не могут производители просто произвести больше плугов (или тракторов), учитывая возросший спрос, ставя тем самым под вопрос анализ Бастиа?
Конечно, они могут это сделать, но спустя какое-то время. Откуда берутся ресурсы для производства большего числа тракторов? Если государство предоставляет только кредиты на покупку тракторов, то оно просто перемещает ресурсы, вопреки желаниям потребителей, от производителей других товаров к производителям тракторов. Если государство предоставляет займы всем отраслям производства, нужно понимать, что от этого, как по мановению волшебной палочки, не появится больше факторов производства. Только реальные сбережения от реального производства могут создать новые капитальные товары.
Деньги, которые государство предоставляет в кредит, в конечном счете поступают из одного из двух источников — налогов или печатного станка. Если для кредитования производства государство использует налоговые поступления, оно лишь перемещает ресурсы от тех, кого облагает налогами, к тем, кому выдает кредиты.
Есть ли выход из этого порочного круга? Некоторые считают, что есть: если государство печатает деньги и дает их в долг, то получается, что оно ни у кого не отнимает ресурсы — они просто появляются! Это называется «волшебством» кейнсианства.
На самом деле государство отняло ресурсы у всех, кто держит наличные деньги. Реальный спрос в экономике в точности равен предложению реальных товаров и услуг, находящемуся на другой стороне каждого обмена. Если я выращиваю кукурузу, то она и есть мой спрос на тракторы, семена, телевизоры, автомобили и т.д. Люди хотят получить в обмен на свою продукцию определенный объем реальных товаров и услуг, а не какое-то количество резаной бумаги с портретами президентов. Быстрый, неожиданный рост такой бумажной массы в обращении может ненадолго ввести в заблуждение людей, которые поверят в то, что получат нужные им реальные товары, и породит временный бум, но последующее разочарование неизбежно приведет к спаду.
Ну хорошо, а почему все же в рассмотрение не включаются материально-производственные запасы?
Здесь в ксйнсианской колоде припасен козырь. «Видите ли, — заявят кейнсианцы, —приведенный выше анализ действителен, когда в экономике полная занятость и отсутствуют незагруженные мощности. Но в условиях экономического спада увеличение денежной массы запустит насос, вовлекающий простаивающие ресурсы (т.е. материально-производственные запасы, незагруженные мощности и безработных) обратно в производственный оборот».
Но почему некоторые ресурсы простаивают? Владельцы этих простаивающих ресурсов надеются получить за них более высокую цену, чем та, которую им предлагают сейчас. Они придерживают их в ожидании лучшей цены. (Или, как в случае с рабочими, закон может даже запрещать им предлагать более низкую цену.) Когда в экономике складывается подобная ситуация, австрийская школа считает, что причиной этого являются ошибочные ожидания, возникшие во время предыдущего бума. В любом случае, как указывал Уильям Хатт, для восстановления полной производительности все экономические субъекты должны привести свои ожидания в соответствие с реальным спросом на их продукцию и услуги. Кейнсианцы же предлагают попытаться обмануть производителей (включая рабочих), создав у них впечатление, что их нереалистичные требования удовлетворяются.
Кейнсианцы считают, что без государственного стимулирования процесс корректировки застопорится; даже более того, дела пойдут еще хуже в силу растущего экономического отчаяния. Понизится спрос на потребительские товары со стороны временно уволенных рабочих. Это приведет к снижению ожиданий работодателей, и они уволят еще больше рабочих, что приведет к дальнейшему снижению потребительского спроса. И так далее до бесконечности.
Верно, что спад может породить всеобщую тревогу и беспокойство. Но успешные предприниматели — это именно те люди, которые способны понять, что общее представление о сложившейся ситуации в некотором смысле неверно. Как пишет Мизес: «Предприниматель — всегда спекулянт. Он имеет дело с неопределенными обстоятельствами будущего. Его успех или провал зависит от точности предвосхищения неопределенных событий. Если он не сможет понять, чего следует ждать, то он обречен. Единственным источником, из которого возникает предпринимательская прибыль, является его способность лучше, чем другие, прогнозировать будущий спрос потребителей. Если бы все точно спрогнозировали будущее состояние рынка определенного товара, то его цена и цены соответствующих комплиментарных факторов производства уже сегодня были бы согласованы с этим будущим состоянием. И занявшись этим производством, нельзя было бы ни извлечь прибыли, ни понести убытка» («Человеческая деятельность»).
В период спада некоторые факторы производства недооценены и могут простаивать. Чем глубже кризис, тем сильнее недооцененность. Те, кто способен сквозь шторм, сквозь мглу времени и невежества, разглядеть зарю нового дня, благодаря своей прозорливости получат прибыль. Именно они покупают, когда все панически продают, и продают, когда все маниакально покупают.
В той мере, в какой кейнсианское стимулирование спроса «работает», оно препятствует осуществлению необходимой корректировки ожиданий. Определенные производства должны быть закрыты, поскольку используют ресурсы, которые, в соответствии с потребительским спросом, более необходимы в других местах. Некоторые рабочие должны снизить свои запросы в отношении заработной платы, поскольку для них нет работы с той заработной платой, которую они в данный момент хотели бы получать. В этой ситуации важно не общее движение уровня цен, а коррекция одних цен относительно других.
Во время кризиса, согласно кейнсианским рецептам, следует всеми силами пытаться поднять цены (включая заработную плату), которые и так слишком высоки. После попойки экономика просыпается с раскалывающейся головой, а кейнсианцы тут как тут — предлагают опохмелиться парой рюмок, тогда как необходимо вывести яд из организма. Реальный спрос восстановится лишь тогда, когда структура цен, после необходимых понижений и корректировок, будет точнее отражать желания потребителей. Кредитование свеженапечатанными деньгами лишь откладывает приспособление экономики.
