Кризис мирового капитализма - Сорос Джордж
Вплоть до кризиса в Таиланде в июле 1997 г. центр активно всасывал и перекачивал деньги, росли масштабы и значимость финансовых рынков, а страны на периферии могли получать вполне достаточно капитала – для этого им надо было только открыть свои рынки. Наблюдался быстрый подъем деловой активности во всем мире, на его фоне особенно активно росли развивающиеся рынки. В 1994 г. был момент, когда более половины всех поступлений во взаимные фонды США направлялись в фонды развивающихся рынков.
Азиатский кризис изменил направление движения капитала. Капитал начал уходить с периферии. Сначала изменение направления потока принесло выгоду финансовым рынкам в центре. Экономика США была на грани перегрева, и Федеральная резервная система рассматривала вопрос о повышении учетной ставки. Азиатский кризис сделал увеличение ставки весьма нежелательным, и снова фондовый рынок воспрянул. Экономика оказалась в очень выгодной ситуации: дешевый импорт сдерживал внутренние инфляционные давления, а фондовый рынок взлетел на новую высоту. Активность в центре давала основания для надежд, что периферия тоже может оправиться; и действительно, с февраля по апрель 1998 г. большинство азиатских рынков восстановили примерно половину своих потерь. Это был классический пример рынка с понижающейся конъюнктурой.
Затем наступил момент, когда бедственное положение на периферии не могло быть выгодным для центра. Я полагаю, что мы достигли этого момента во время краха в России. У меня есть три причины так думать.
Одна из них заключается в том, что кризис в России вскрыл определенные недостатки в международной банковской системе, которыми ранее пренебрегали. Помимо риска потенциальных убытков, отраженного в собственных балансовых отчетах, банки занимаются покупкой иностранной валюты в обмен на национальную с последующим ее выкупом, форвардными операциями и операциями с производными ценными бумагами на межбанковском рынке, т.е. между собой – и с клиентами. Эти операции не отражаются в балансовых отчетах банков. Они постоянно соотносятся с состоянием рынка, и любая разница между себестоимостью и рыночной стоимостью компенсируется переводом наличных средств. Это, как предполагается, должно свести на нет риск невыполнения финансовых обязательств по кредитам, или дефолта. Масштабы рынков свопа, форвардных и производных ценных бумаг – огромные, а маржа – крайне незначительная, т.е. суммы, с которыми совершаются операции, во много раз превышают капитал, реально используемый в коммерческой деятельности. Операции образуют цепочку со многими посредниками, и каждый посредник имеет обязательства перед своими партнерами, не зная того, кто еще вовлечен. Риск операций с конкретными партнерами ограничен путем установления кредитных линий.
Эта сложная система пережила сильное потрясение после развала российской банковской системы. Российские банки отказались выполнять свои финансовые обязательства, но у западных банков остались обязательства перед их собственными клиентами. Не было найдено никаких путей зачета обязательств одного банка против обязательств другого банка. Многие страховые фонды понесли такие большие потери, что их были вынуждены ликвидировать. Разницы между ценами продажи и предложения были нарушены, и многие профессионалы, занимающиеся арбитражными операциями с различными производными ценными бумагами, также понесли значительные убытки. Схожая ситуация возникла вскоре после того, как Малайзия закрыла свои финансовые рынки для иностранцев, а руководящие денежно-кредитные учреждения Сингапура в сотрудничестве с другими центральными банками предприняли немедленные ответные действия. Была определена нетто-позиция по неоплаченным контрактам, убытки были поделены. Удалось избежать потенциального обвала всей системы.
Эти события заставили большинство участников рынка ограничить риск потенциальных убытков. Банки лихорадочно пытались ограничить риск потенциальных убытков, уменьшить внешнее финансирование и свои риски. Упал курс банковских ценных бумаг. Начали формироваться уже мировые кредитные проблемы. Эти проблемы уже сегодня ограничивают поток средств на периферию, но они также начали затруднять доступность кредитов и для национальных экономик. Например, уже закрылся рынок высокодоходных, но высокорисковых «бросовых» облигаций.
Это подводит меня ко второму моменту. Трудности, переживаемые на периферии мировой финансовой системы, столь велики, что некоторые страны стали выходить из мировой системы капитализма или просто оказываются выброшенными на обочине. Сначала Индонезия, а потом и Россия пережили почти полный крах, но то, что произошло в Малайзии и, в меньшей степени, в Гонконге, в некотором смысле еще более угрожающее событие. Крах в Индонезии и в России не был преднамеренным, но Малайзия сделала свой выбор сознательно. Ей удалось нанести значительный урон иностранным инвесторам, чтобы получить временное облегчение, если и не для экономики страны в целом, то для ее руководителей. Облегчение заключается в возможности снизить процентные ставки и оживить фондовый рынок путем изоляции страны от внешнего мира. Такое облегчение может быть только временным, поскольку границы ненадежны и деньги будут продолжать покидать страну незаконными способами; последствия будут катастрофическими для экономики, но местные капиталисты, имеющие связи с режимом, смогут спасти свои предприятия, если сам режим не будет сметен. Меры, предпринятые Малайзией, нанесут удар по другим странам, которые пытаются оставить свои рынки открытыми, поскольку эти меры приведут к утечке капитала В этом смысле Малайзия встала на путь политики «нищего соседа». Если это сделает рынок Малайзии более привлекательным по сравнению с рынком ее соседей, то у такой политики найдутся последователи, что еще больше затруднит попытки других стран поддерживать открытость своих рынков.
Третий основной фактор, способствующий дезинтеграции системы мирового капитализма, заключается в очевидной неспособности руководящих международных кредитно-денежных институтов удержать систему от распада. Очевидно, что программы Международного валютного фонда (МВФ) не работают, кроме того, у Фонда закончились средства. Реакция руководителей стран «Большой семерки» на кризис в России была прискорбно неадекватной, а потеря контроля над ситуацией просто приводила в ужас. В этом отношении финансовые рынки отличаются рядом особенностей: они не терпят никакого государственного вмешательства, но глубоко в сердце они лелеют надежду, что если условия серьезно ухудшатся, то власти все-таки вмешаются. Эта вера сегодня была поколеблена.
Все три фактора усиливают отток капитала с периферии в центр. Первоначальный шок, вызванный крахом в России, пройдет, но напряженность на периферии останется. Отток капитала затронул теперь и Бразилию, если Бразилию постигнет та же участь, то в опасности окажется и Аргентина. Показатели прогнозов мирового экономического роста постоянно снижаются, и я предполагаю, что они будут отрицательными и в дальнейшем. Если и когда спад затронет американскую экономику, мы, возможно, еще меньше захотим получать импорт, который необходим для поддержания обратного потока капитала, и развал мировой финансовой системы, возможно, будет сопровождаться развалом всей системы международной свободной торговли.
Такой ход событий может быть предотвращен только вмешательством руководящих международных финансовых органов. Перспективы пока остаются туманными, поскольку правительствам стран «Большой семерки» только что не удалось вмешаться в события в России, но последствия этой неудачи должны послужить предупреждением. Существует острая необходимость еще раз переосмыслить и реформировать систему мирового капитализма. Как показал пример России, чем дольше существуют проблемы, тем более трудноразрешимыми они становятся.
Переосмысление должно начаться с признания того факта, что финансовые рынки по своей сути нестабильны. Система мирового капитализма основана на убеждении, что если мы предоставим финансовые рынки самим себе, то они будут стремиться к естественному равновесию. Предполагается, что они будут двигаться подобно маятнику: т.е. они могут быть выведены из состояния равновесия под действием внешних сил, так называемых исходящих извне шоковых воздействий, но они будут стремиться вернуться в положение равновесия. Это утверждение оказалось ложным. Финансовые рынки склонны к эксцессам, и если быстрая смена подъема и спада деловой активности выходит за определенные границы, то равновесие уже никогда не вернется к прежнему уровню. Вместо маятникообразного движения в последнее время финансовые рынки действовали как брошенный камень, разрушая экономику одной страны за другой.
