Елена Чиркова - Финансовая пропаганда, или Голый инвестор
В двадцати с лишним главах автор последовательно разбирает плюсы и минусы различных инвестиционных инструментов – облигаций, акций, конвертируемых облигаций, варрантов, сырьевых фьючерсов, иностранной валюты, художественных ценностей и даже игры на рынке слияний и поглощений. Надо отдать должное Шульману: его книга – это не огульная пропаганда любых вложений, некоторые инвестиции для непрофессионального инвестора он считает в принципе невыгодными, а на другие накладывает табу в силу их рисковости. Так, он считает заведомо невыгодной покупку некоторых видов страхования жизни и предостерегает от вложений в канадские сырьевые компании – стартапы (start-ups), которые только получили разведывательные лицензии и вот-вот найдут золотые горы. На инвестициях в такие компании можно много заработать, говорит Шульман, но только если ты – промоутер компании и сумеешь продать акции публике. Если же ты публика, то, скорее всего, потеряешь. Даже если запасы полезных ископаемых будут найдены, что маловероятно, промоутер будет выкупать акции с рынка тихой сапой, без всяких объявлений о находке, то есть постарается заработать сам[13].
Критикует Шульман и тех, кто в погоне за легким долларом вкладывается во всяческие авантюры. Меня поразила такая история. Пришли как-то к Шульману два зубных врача посоветоваться насчет сделки, в которую их вовлекали. Состояла она в следующем. В Ливии были открыты большие запасы железной руды; шейх Кувейта согласился вложить 20 млн долларов в их разработку (поэтому понадобились еще деньги двух канадских врачей, которые за всю свою жизнь скопили 85 тыс. долларов на двоих. – Е.Ч.). Добытую железную руду планировалось доставлять в Кувейт, где она должна была использоваться в новой технологии очистки нефти в кувейтской пустыне (видимо, промоутерам схемы очень хотелось упомянуть слово «нефть» в связи с Ближним Востоком для пущей убедительности. – Е.Ч.). Итак, 20 млн долларов уже были на счету в ливийском банке, и сделка должна была закрыться в течение пяти дней, однако требовалось срочно найти 30 тыс. долларов на юридические расходы (сейчас такой прием называется нигерийской схемой. – Е.Ч.). Один из дантистов даже слетал в Ливию, где ему не только показали месторождение (участок земли в пустыне. – Е.Ч.), но и представили самому «кувейтскому шейху». В результате друзья-дантисты вложили в дело кровные 60 тыс. долларов. Шульман пытался их отговорить, но не смог. Как и следовало ожидать, проект развалился. В «месторождении» не оказалось достаточного количества руды, чтобы разработка его была выгодной, а псевдошейх куда-то сгинул. Деньги горе-инвесторов – тоже.
Я бы в эту историю, может, и не поверила и сочла, что Шульман рассказывает байки, если бы не то, что случилось с моей близкой подругой. Она как-то (уже после начала кризиса) сдавала трехкомнатную квартиру в хорошем месте Москвы всего за 35 тыс. рублей в месяц. Через знакомых нашла российского предпринимателя, который продал свою квартиру (а потому нуждался в пристанище) и вложил все деньги… в строительство жилья в Египте. Мое предложение гнать его куда подальше, поскольку скоро платить ему будет нечем, подруга отклонила и квартиру все же сдала, понадеявшись на то, что семью арендатора она худо-бедно знала. Вскоре после сдачи квартиры ей пришло письмо, в котором «арендатор» предлагал ей вложить в его дело 200 тыс. долларов и увязывал вложение этих денег… со своевременным внесением им платежей за квартиру. Когда подруга отказалась, то наш глобальный инвестор съехал… к маме. Снять даже крохотную квартирку он не мог – все деньги зависли, видимо, у египетских «партнеров». Так что история Шульмана о друзьях-дантистах не только реальная, но и актуальная.
Вернемся к его книге. Так в чем же тогда в ней подвох? Во-первых, в самом том факте, что пропагандируется игра на рынке таких сложных для непрофессионала и крайне рисковых инструментов, как опционы на акции и сырьевые фьючерсы, не говоря уже об арбитраже на слияниях и поглощениях.
Во-вторых, при иллюстрации доходности тех или иных инструментов Шульман нигде не оперирует средними результатами. Обычно он говорит о том, что «на опционах можно много заработать» (ключевое слово – «можно». – Е.Ч.), а потом приводит пример. Допустим, такой: «В сентябре 1958 года моя знакомая вдова купила 10 облигаций компании Greyhound Coach Line и заплатила за них 10 тыс. долларов. Она получала 5,5% по этим облигациям в течение трех лет, а потом перепродала их за 17 тыс. долларов. Эта инвестиция на самом деле оказалась инвестицией для вдов и сирот» [Shulman 1973, p. 56][14]. Или такой пример: «Гинеколог из Торонто инвестировал 5 тыс. долларов в конвертируемые облигации компании Interprovincial Pipeline. Он купил бумаги с рычагом на общую сумму 50 тыс. долларов. Недостающие 45 тыс. предоставил банк. Когда врач продал свои бумаги 5 лет спустя, он сделал чистую прибыль в размере 200 тыс. долларов на 5 тыс. первоначальных инвестиций» [Там же, p. 52]. А сколько такие инвестиции приносят в среднем, сколько – на падающем рынке? Нет ответа. Из того, что «кто-то кое-где у нас порой» может заработать, не следует, что такие инвестиции хороши в принципе.
Иногда речь в книге Шульмана все же заходит о том, что некоторые люди на фондовом рынке проигрывают. Один из знакомых автора (опять гинеколог) в течение многих лет жаловался, что систематически проигрывает на фондовом рынке (закономерный результат для непрофессионала. – Е.Ч.). Шульман вызвался ему помочь. Он прознал про то, что Hancock Oil Company of Сalifornia, акции которой котировались по 43 доллара, должна была получить предложение о поглощении по 50 долларов за акцию «завтра утром». Шульман позвонил доктору, объяснил ситуацию и сказал: «Покупай». Тот купил. Через два часа на крупнейшем месторождении компании начался пожар и запасы нефти стоимостью 17 млн долларов сгорели. Предложение о поглощении было отсрочено, и на следующий день акции открылись по 38. «Некоторые люди просто не должны быть на фондовом рынке», – делает вывод Шульман [Shulman 1973, p. 112]. Данный вывод как бы подразумевает, что если вы не из числа хронических невезунчиков, то у вас все должно быть хорошо, а эта неудача объясняется тем, что при рождении конкретного инвестора не так стояли звезды[15]. На самом же деле пожар на месторождении – это типичный «черный лебедь» в понимании Талеба. Такие события в жизни компаний изредка случаются, и чтобы не наступить на грабли, инвестору нужно: а) диверсифицировать вложения; б) проверять перед осуществлением вложений, застрахована компания от таких рисков или нет; в) вкладываться на длительный срок в компании, для которых такой форс-мажор несмертелен и бизнес и котировки которых поэтому скоро восстановятся. Баффетт исповедует тактику вложения в компании после таких катастроф[16].
В-третьих, Шульман уверяет, что для успешных спекуляций нужна лишь минимальная подготовка. Как мы помним, это делается не случайно. Книги, в которых уверяется, что у вас все получится одной левой, пользуются большей популярностью, нежели те, авторы которых согласны с пословицей «без труда не выловишь и рыбку из пруда». Так, Шульман рекомендует перед тем, как начать спекулировать фьючерсами, полгодика почитать отчеты Merrill Lynch на эту тему. Всего-то! И сможешь прогнозировать цену на нефть? Если бы это было так, все российские инвесторы давно жили бы в Сочи.
В-четвертых, автор рекомендует или не рекомендует конкретный финансовый инструмент в целом, например конвертируемые облигации или привилегированные акции, не уделяя внимания тому, как выбрать из данной категории тот или иной объект для вложений.
В-пятых, прелести отдельных видов инвестиций сильно преувеличены. Например, среди недостатков вложений в произведения искусства называются отсутствие дивидендов, затраты на страхование и неликвидность. Я могу к этому добавить: при продаже комиссия галереи составит 50% (так же как и наценка при покупке). Это означает, что для того чтобы выйти в ноль, вам нужно, чтобы цена вашего объекта удвоилась. Угадать, что выстрелит, а что – нет, невозможно, ибо на рынке предметов искусства существует мода, даже если речь идет о классике. То вдруг спросом пользуются мастера эпохи Возрождения, то импрессионисты. Кроме того, даже у выдающихся художников бывают слабые работы. Нужно быть настоящим экспертом, чтобы грамотно собрать коллекцию. Неофиту это не под силу. Как явствует из книги «Как продать за $12 миллионов чучело акулы. Скандальная правда о современном искусстве и аукционных домах» [Томпсон 2009] (глава «Современное искусство как вложение капитала»), распродажа даже самых статусных, выдающихся коллекций приносит не больше 7–10% годовых на инвестиции, при том что если произведение попадает в собрание произведений искусства брендированных коллекционеров, это серьезно улучшает его провенанс[17] и увеличивает стоимость!
