Моник Тилфорд - Кошелек или жизнь? Вы контролируете деньги или деньги контролируют вас
Это и есть наше общество – самое богатое из всех когда-либо существовавших на земле. Мы трудимся не покладая рук, наша жизнь превратилась в замкнутый круг «работа – дом», а наши сердца рвутся к чему-то прекрасному, скрытому за горизонтом.
Процветание и планета
Будь даже это чья-то частная проблема, и тогда это было бы достаточно трагично. Но она не частная. Наше общество всеобщего благосостояния приносит все больший вред планете Земля.
Более двух десятилетий назад Всемирная комиссия по окружающей среде и развитию уже предупреждала, что потребительская модель развитых стран – один из основных источников глобального вреда, наносимого окружающей среде. С тех пор ситуация только усугублялась.
Все мы имеем возможность наблюдать проявления этого вреда – от климатических изменений до истребления отдельных видов животных и гибели тропических лесов. О них пишут на первых страницах газет, и это волей-неволей превращает людей в озабоченных экологов. Причем рекламная индустрия дополнительно ухудшает ситуацию, создавая спрос на ненужные продукты, производство которых поглощает полезные ископаемые куда более быстрыми темпами, чем природа успевает их воспроизводить.
К дефициту природных ресурсов мы добавляем долг в экономике. По словам выступающего на Национальном общественном радио комментатора по экономическим вопросам Лестера Сароу, это то же самое, что по уши влезть в долги только ради того, чтобы устроить самую шикарную новогоднюю вечеринку за все времена. На этой вечеринке все мы отлично повеселимся и будем счастливы. Но затем придет 2 января, веселье кончится, и останутся лишь неоплаченные счета. Последние десятилетия напоминают эту самую отпадную вечеринку, а «2 января», судя по всему, станет реальностью для грядущих поколений. Ситуация выглядит тем более угрожающей, поскольку к концу 1980-х годов США превратились из самого крупного в мире кредитора в самого крупного заемщика. Компании, недвижимость, земля и государственные ценные бумаги все в большей мере принадлежат иностранным владельцам. Мы заложили свою ферму, и коллектор может постучать в дверь в любой момент.
Одновременно мы наблюдаем увеличивающийся разрыв между бедными и богатыми – как в США, так и в других странах мира. Миллионы людей остаются бездомными, не имея возможности позволить себе приемлемое жилье, в то время как другие тратят миллионы долларов на роскошные особняки. Из истории известно, что такой разрыв – предвестник драматических и глубоких перемен.
В финансовом, социальном, политическом и духовном отношении в безудержном потребительском угаре после Второй мировой войны мы наделали множество долгов. Но так или иначе по ним придется платить – и с процентами.
Самый большой неудачник в игре на деньги
К сожалению, многие из нас не осознают существования этого долга, поскольку у основных кредиторов нет права голоса и мы даже не знаем, что взяли у них кредиты. Мы не просто брали кредиты «в банке» – мы брали взаймы у будущих поколений и у нашей удивительно щедрой планеты.
Эколог Гаррет Хардин подчеркивает, что на нашей постоянно уменьшающейся в размерах планете природа представляет собой нечто вроде общественного выпаса в английской деревне, где все мы пасем овец. Если мы уважаем друг друга и общество, то наши овцы будут накормлены, а сам выпас и общество в целом станут процветать. Но если кто-то из нас будет думать только о собственных интересах, то пошлет на выпас куда больше овец, чем другие, и тогда общественное согласие разрушится, все станут следовать этому примеру, коммуна распадется.
Конкурирующие нации истощают принадлежащие всем ресурсы планеты. Все, что мы едим, носим, водим, покупаем и выбрасываем, идет от Земли. Многие из этих продуктов производятся из невозобновляемых ресурсов. Когда мы выбрасываем их, эти частицы планеты уже не могут поддержать осмысленную жизнь тысяч миллионов населения. Это путь в один конец – из земли на завод, затем на склад, к нам домой – и на свалку. Мы игнорируем один факт: наше благосостояние в значительной мере основано на безвозмездном использовании доброй части природных ресурсов – почва, вода, воздух ничего не стоят и постепенно истощаются. Сейчас мы оказались перед мрачным фактом: в какой-то момент земля просто не сможет далее поддерживать существование жизни в ее нынешней форме. Несмотря на технологический прогресс и нашу цивилизованность, мы по-прежнему зависим от пригодности воздуха, воды и почвы. И одновременно наносим серьезный и, возможно, невосполнимый ущерб системе жизнеобеспечения Земли.
Но почему?
Но как же мы умудрились загнать себя в угол и что нас заставляет там оставаться?
С одной стороны, многие даже не осознают, что загнаны в угол. С другой – многие считают, что прямо за этим самым углом их ждет счастье. Роберт Орнстейн и Пол Эрлих в своей книге New World, New Mind отмечают, что человеческий мозг удачно устроен для того, чтобы реагировать на краткосрочные угрозы – нападение тигра, пожар или блеск белков глаз врагов, подобравшихся вплотную к дому. Но в современном мире угрозы окружающей среды, например изменение климата, формируются так медленно, что часть мозга, ответственная за их распознавание, просто не успевает среагировать. Орнстейн и Эрлих утверждают, что мы должны научиться распознавать отдаленные ранние предупреждения в виде результатов экологических исследований так же энергично, как когда-то резво карабкались на пальму, спасаясь от клыков тигра[28].
Кроме того, мы смиряемся с «медленным умиранием» вместо полноценной жизни, потому что думаем, будто у нас нет другого выбора. «Будет день, будет и пища», «Каждый должен зарабатывать себе на жизнь». Модель «с девяти до пяти и до шестидесяти пяти» совсем недавно появилась в истории человечества, но внедряется очень агрессивно. Создается впечатление, что это единственный вариант выбора, если только вы не выдающийся спортсмен и не антрепренер в шоу-бизнесе. В конце концов, счета все равно надо оплачивать, общественный статус поддерживать, да и вообще: что бы я делал со своей жизнью, не будь у меня работы?
Есть лучший вариант?
Многие из нас подчиняются необходимости «медленно умирать» на работе, потому что позволили внушить себе агрессивную потребительскую модель поведения «чем больше, тем лучше». Если Бакминстер Фуллер[29] сравнивает Землю с космическим кораблем, то мы увлекаемся изображениями фронтира[30] на киноэкране – ведь «впереди всегда больше приключений, чем позади».
Мы строим свою трудовую жизнь на мифе о необходимости большего. Мы надеемся с течением времени зарабатывать больше денег. Мы берем на себя повышенную ответственность и руководим все большим количеством подчиненных по мере профессионального роста в своей области. Естественно, мы рассчитываем увеличить благосостояние, поднять престиж и завоевать уважение в сообществе. Мы привыкаем постоянно ожидать большего от себя самих и от окружающего мира, но опыт говорит: чем больше мы получаем и чем больше хотим иметь, тем меньшим содержанием и удовлетворением наполнена наша жизнь.
Чем больше, тем лучше – этому девизу подчинена наша жизнь. Под его влиянием американцы (и все в большей степени потребители в других странах) раз в три года меняют машину, покупают новый наряд для каждого светского события и для каждого сезона, при первой же возможности приобретают больший и лучший дом и обновляют все, что можно – от стереосистемы до газонокосилки, – только потому, что появилась новая, усовершенствованная модель.
Автор книги The Pursuit of Happiness («В погоне за счастьем») психолог Дэвид Дж. Майерс считает, что покупательная способность среднего американца (скорректированная на инфляцию) возросла более чем в два раза за период с 1957-го по 2002 год[31]. В результате то, что раньше считалось предметами роскоши, сейчас становится общедоступным. В вышедшей в 1989 году книге The Poverty of Affluence («Нищета изобилия») Пол Вахтель отметил:
В 1958 году экономист Джон Гэлбрейт удачно охарактеризовал США как «общество изобилия». Тогда 9,5 % домохозяйств в стране имели кондиционеры, около 4 % – посудомоечные машины, а чуть менее 15 % – более одной машины. К 1980 году, когда Рональд Рейган выиграл у Джимми Картера выборы благодаря широко распространенному мнению о тяжелом экономическом положении простых американцев, процент домохозяйств с кондиционерами возрос в пять раз, а с посудомоечными машинами – на 700 %. Доля домохозяйств, имевших более одной машины, увеличилась в три раза. Но, несмотря на впечатляющий экономический рост – на обладание большим количеством гаджетов, автомашин и бытовой техники, что, казалось бы, олицетворяет понятие хорошей жизни, – американцы считали себя менее зажиточными, чем 22 года назад. (По материалам опросов общественного мнения.)[32]
