Ричард Брэнсон - К черту всё! Берись и делай! Полная версия
Настоящая проблема заключалась в том, что я оказался мелкой рыбешкой в гораздо более крупной афере, затеянной крупными сетевыми магазинами грамзаписи. Схема была такой же, как и та, на которую я наткнулся совершенно случайно – только работали они с гораздо большим размахом и откровенным цинизмом. Я прокручивал всего лишь один фургон с популярными у нас дисками, продавая их в нашем единственном магазине на Оксфорд-стрит – хотя, признаюсь, мы уже собирались подбросить пару фургонов в магазин, который вот-вот должен был открыться в Ливерпуле. Но у крупных игроков действовала более продуманная и более разветвленная система поставок по всей стране. Анонимный звонок, раздавшийся среди ночи, когда я уже лежал в постели, предупредил меня о готовящейся на следующее утро облаве. Эта новость шокировала меня, и, как в тумане, я слушал рассказ неизвестного мне человека о том, что все диски EMI, которые я купил на экспорт, проштампованы невидимой буквой «Е», которую можно увидеть только в ультрафиолетовом свете. Прежде чем повесить трубку, незнакомец сказал, что помогает мне потому, что когда-то через нашу службу помощи студентам я отговорил его друга от самоубийства.
У нас была одна ночь на то, чтобы избавиться от всего беспошлинного товара. Я позвонил Нику и Тони, и мы разбежались в поисках круглосуточных аптек, где можно было бы купить пару кварцевых ламп. Мы встретились на складе, где принялись вытаскивать диски из конвертов и светить на них лампами. Когда перед нами засияли здоровенные буквы «Е», запаниковали и стали носиться взад и вперед по всему складу, набивая фургон коробками с грампластинками, после чего погнали машину по пустынным ночным улицам. Мы не собирались спрятать их в каком-нибудь другом месте или попросту уничтожить – что было бы самым разумным. Нет. Вместо этого мы выставили их на полки нашего магазина на Оксфорд-стрит! Это было совершенным идиотизмом, но мы пребывали в уверенности, что таможня нагрянет с облавой на склад и не станет шерстить еще и магазины. К тому времени, как шесть здоровенных инспекторов таможни, настроенных очень серьезно, ворвались на наш склад, я ухмылялся, глядя, как они ищут нелегальные диски. Мы даже помогали им, вынимая грампластинки из конвертов и вручая им для проверки, и понятия не имели, что в то же самое время их люди ведут обыск в наших магазинах. Я был в состоянии полного шока, когда меня арестовали, отвезли в Дувр и посадили в камеру.
Происходящее напоминало дурной сон. Я думал, что сажают только преступников. Но, сидя в одиночке под слепящим светом голой двухсотваттной лампочки, постепенно осознал, что никакой я не хиппующий пират. Что это была не игра. Что я действительно оказался преступником. Мне вспомнились слова директора моей школы. Когда я бросил учебу в шестнадцать лет, он сказал мне: «Брэнсон, я гарантирую, что ты либо сядешь в тюрьму, либо станешь миллионером».
Миллионером я пока не был – а вот в тюрьму сел. Мои родители всю жизнь вбивали мне в голову: единственное, чем должен дорожить в жизни человек, – это своим добрым именем. Ты можешь быть богат, как Крез, но, если люди не доверяют тебе, твое богатство ничего не значит. Лежа на голом матрасе под потертым куцым одеялом, я дал себе слово, что больше никогда ничего подобного не сделаю. До конца дней своих я буду честен.
Утром мама пришла в суд, чтобы морально меня поддержать. Денег на адвоката у меня не было, и я попросил выделить мне бесплатного защитника. Судья сказал, что, если он удовлетворит мою просьбу, я не смогу выйти под залог. Установленная сумма залога была ошеломляющей – тридцать тысяч фунтов стерлингов. Мне негде было взять такие деньги. Да, у меня была усадьба, но я еще не выкупил закладную на нее. Тогда мама вместо денег поставила свой дом в качестве судебного залога. Чувствовать, сколь велика ее вера, было почти непереносимо. Она посмотрела на меня через весь зал суда, и мы оба заплакали.
Я навсегда запомнил ее слова, сказанные в поезде по дороге в Лондон:
– Я знаю, что ты усвоил этот урок, Рики. Не плачь над пролитым молоком. Мы должны жить дальше и встречать проблемы лицом к лицу.
Таможня согласилась отказаться от уголовного преследования и уладить дело без суда. На меня наложили штраф, в три раза превосходивший мои незаконно полученные доходы. Сумма была более чем солидной – сорок пять тысяч фунтов, но мне сказали, что я могу выплачивать ее по пятнадцать тысяч в год. Мрачная перспектива, но меня это не злило. Я продемонстрировал полное неуважение к закону, и расплата была справедливой. С тех пор одним из моих девизов стало: никаких незаконных действий.
Единственным способом сохранить самоуважение было выплатить все до единого пенни – и не скулить. На самом деле я даже выиграл. И в этот раз, когда меня прижали к стене, моя цель осталась прежней: заработать много денег – но абсолютно легальным путем. Мы пахали как проклятые, открывая новые магазины Virgin Records и строя новые планы расширения компании.
С тех самых пор, когда меня спрашивают, насколько далеко я готов зайти в стремлении к цели, даю один и тот же ответ: главное для меня – не нарушать закон, и я всегда перепроверяю себя, для того чтобы убедиться, что так оно и есть.
Репутация – это главное, что может иметь человек. Если вы начинаете новый бизнес и спрашиваете меня, каким уроком я мог бы поделиться с вами, то я скажу: «Проявляйте порядочность при заключении каждой вашей сделки. Не жульничайте – но стремитесь к победе». Это правило распространяется и на вашу личную жизнь. Один из моих главных девизов звучит так: «Никогда не делайте ничего, что не даст вам спать спокойно». Это хорошее правило, и ему стоит следовать.
9. Гайя-капитализм
Уходя, оставь мир лучшим, чем он был до тебя
Делай все, что в твоих силах
Смотри в будущее
Всегда думай о последствиях
Большие победы состоят из множества малых
Решай серьезные проблемы – они не исчезнут сами по себе
Оцени ситуацию и реши, вступать ли в бой
Всегда помни о главной цели
Если что-то идет не так, как должно, – исправь это
В конце лета 2006 года Эл Гор приехал ко мне домой в Холланд-парк, чтобы продемонстрировать сценарий глобального потепления. В то время я понятия не имел, что увиденное и услышанное в корне изменит мои представления о нашей планете. Три часа спустя я пережил свою «дорогу в Дамаск».
Какой же урок мне был преподнесен?
Я узнал, что, если уровень выброса углекислого газа не сократится, в очень скором времени Земля станет необитаемой.
Эти слова звучат настолько пугающе, что большинство людей склонны либо опровергать их, либо вообще об этом не думать. Они убеждены, что обычные люди не в силах противостоять глобальным природным катаклизмам – а потому лучше выбросить все это из головы. Но я так не могу. Когда что-то необходимо сделать – мы должны это сделать. Не имеет значения, насколько серьезен вызов или насколько неподъемна стоящая перед нами задача. Если я знаю, что что-то идет не так, и могу хоть как-то изменить ситуацию – сделаю все, что в моих силах, чтобы ее выправить.
Мой путь к пониманию научных принципов, объясняющих изменения климата, был долгим. Начался он еще в те дни, когда, издавая журнал Student, мы просиживали ночи напролет, споря обо всем на свете. Как и многие из тех, кто вырос в шестидесятые и семидесятые, я всегда понимал серьезность экологических проблем. В этом смысле большое влияние на меня оказали четыре человека: сэр Питер Скотт, основатель Всемирного фонда живой природы (WWF), Джонатон Поррит, основавший в 1984 году общество Друзей Земли и ставший попечителем WWF и председателем Партии зеленых, британский ученый Джеймс Лавлок и Тим Фланнери, ученый-эколог, писатель и прекрасный человек.
Когда Virgin стартовала в 1972 году, а мы были заняты выпуском первого альбома Virgin Records, молодой Джеймс Лавлок разрабатывал гипотезу о том, как функционирует наша планета. Четко и ясно он изложил свои представления о том, что наша Земля представляет собой единый гигантский живой организм, в котором каждая часть экосистемы реагирует на состояние других ее частей, – даже тогда, когда прямой связи между ними не прослеживается. Он выдвинул теорию, что, если одна часть планетарной системы испытывает чрезмерные нагрузки, Земля автоматически прореагирует так, чтобы устранить возникшую проблему. Иными словами, планета сама исцеляет себя.
Концепция Матери-Земли была частью человеческой культуры с тех пор, как человек появился на этой планете, поэтому Лавлок назвал свою теорию именем древнегреческой богини Земли – Геи[16]. Гея – воплощение Матери-Земли как источника всего живого и неживого. Она женственна, по-матерински заботлива – но одновременно бесстрастно жестока. Большинство ученых высмеяло Лавлока, но я, не будучи ученым, всегда считал его идеи очень интересными. Спустя тридцать лет ту же теорию приняли едва ли не все. Так был заложен фундамент нашего сегодняшнего понимания проблемы глобального потепления и необходимости сократить выброс углекислого газа в атмосферу до того, как этим займется сама Земля, уничтожив источник проблемы – то есть нас с вами, весь род человеческий.
