Ричард Брэнсон - К черту всё! Берись и делай! Полная версия
Я подумал, что он хочет вытянуть из нас побольше денег. На следующий день мы должны были возвращаться домой, и это был наш последний шанс. Я завелся и заявил, что заплачу вдвое против обычной цены. Несколько туристов, которые еще в баре договорились выйти с нами в море, сказали, что тоже заплатят в два раза дороже, и капитан согласился. Туристы оказались правы – рыбалка была просто замечательная. Марлины и парусники, казалось, взлетали вверх специально для того, чтобы вцепиться в наши крючки, хотя вытаскивать их из воды оказалось совсем нелегкой работой. Мы все наслаждались великолепной рыбалкой, а я как раз пытался измотать очередного марлина, когда увидел, что все вокруг внезапно потемнело. Один из рыбаков тут же перерезал ножом мою леску, и марлин исчез в глубине. Мне стало немного не по себе. Всю пойманную нами рыбу мы отпускали, но мысль о том, что огромный марлин будет плавать в море с крючком и десятком метров лески во рту, мне не понравилась. Однако нам нужно было уходить от приближавшегося шторма – и я не стал спорить. Поднялся сильный ветер, резко похолодало. Команда запустила двигатель, чтобы идти домой, но тут выяснилось, что руль заклинило. Яхтой стало невозможно управлять, и она кружилась на одном месте как заведенная. Шторм усиливался, а море разбушевалось. Огромные волны перекатывались через палубу. Это был самый сильный шторм, который мне довелось видеть. Людей тошнило, Кристен дрожала от холода и страха, а судно содрогалось от ударов. Я был уверен, что оно не выдержит и мы пойдем ко дну.
Через час худшее, казалось, миновало. Море успокоилось, а небо было залито каким-то странным зловещим светом. Мы оказались в самом центре урагана, и самое страшное было впереди. Я взглянул на горизонт и пришел в ужас, увидев плотную черную стену, двигавшуюся к нам над водой. Это был дальний край шторма, и выглядел он пугающе. Я подумал, что, когда ураган обрушится на нас, мы погибнем.
Кристен – американка, хорошо знакомая с океаном, быстро оценила наши шансы. Мы могли оставаться на яхте и, вероятно, пойти ко дну вместе с ней – или же могли добираться до земли вплавь, пытаясь опередить шторм. Она была прекрасной пловчихой и настаивала на том, что нам следует плыть к берегу, находившемуся милях в двух от нас. Остальные принялись уверять, что это безумие, но мы настаивали на своем. Рыбаки дали нам какую-то доску, за которую можно было держаться, и мы прыгнули в воду. Это действительно казалось сумасшествием. Я всерьез боялся утонуть и деревенел от ужаса при мысли о том, что нас могут сожрать акулы. Нас отнесло далеко в сторону, но мы продолжали плыть, подталкиваемые огромными волнами.
Два часа спустя, промерзшие насквозь, мы все-таки пробились через полосу прибоя к берегу, где и упали без сил. Как только мы смогли снова двигаться, то пересекли зловонное мангровое болото и добрались до деревни, чтобы организовать спасательную операцию. Мы нашли достаточно большое судно и отправились на поиски остальных, но по пути попали в еще более сильный шторм, и нас отогнало обратно к берегу. Когда шторм прекратился, поиски рыбацкой яхты возобновились, но два дня поисков так ничего и не дали – ни обломков, ни тел. Это было ужасно. Мы летели домой молча, погруженные в мрачные мысли – а чувство вины не покидало меня.
Я мог бы прожить с этим чувством всю жизнь. Но, несмотря на трагизм происшедшего, понял, что нужно рационально смотреть на вещи. Я рассуждал так: рыбаки согласились на предложенную сумму вопреки здравому смыслу. Проблема заключалась в аварийном состоянии яхты, а уж это не было моей виной. Если тонет паром и гибнут люди, то ответственность несут не пассажиры, а капитан или владельцы судна.
История с пропавшей яхтой всплыла снова, когда несколько лет спустя в свет вышла моя автобиография, «Теряя невинность». Daily Mirror послала в Мексику своего репортера, чтобы выяснить, что же случилось. К моей радости, обнаружилось, что и яхта, и команда целы и невредимы. Прилив и ветер отнесли судно на сотни миль к югу, точно так же, как они несли нас с Кристен, только яхту унесло гораздо дальше.
Рыбаки потратили много времени на починку яхты, а радио или телефона для связи с берегом у них не было. Уже после того, как мы улетели домой, они благополучно вернулись в гавань. Я ничего об этом не знал – и мог бы прожить годы, снедаемый бесполезным раскаянием.
Из этого приключения я вынес и такой урок – теперь стараюсь следовать ему всегда. Вот он: будь добр к людям. Перед самым наступлением третьего тысячелетия я слышал по радио выступление одного священника. Он сказал, что, если бы каждый примирился со своим личным врагом, мир стал бы гораздо более добрым и радостным. На следующий день я позвонил Колину Маршаллу, моему старому недругу из British Airways, и пригласил его на ланч. Наверное, он ломал себе голову над тем, что же такое я замыслил – но тем не менее пришел. Я предложил ему стать председателем правления моей лотереи – и к концу ланча мы уже были добрыми друзьями.
Всегда стоит восстанавливать рухнувшие мосты в отношениях между людьми, даже если это твои заклятые враги.
Но постоянно жить будущим так же неправильно, как и постоянно оглядываться назад. Многие живут надеждой на будущее, и такие люди всегда недовольны. Они надеются на быстрый успех – выигрыш в лотерею или что-нибудь в таком же роде. Я знаю, что цели важны. И деньги важны. Но главное вот в чем: деньги – это средство для достижения цели, а не сама цель. И то, что происходит с вами сейчас, так же важно, как то, что вы планируете на будущее. Поэтому, хотя мой календарь заполнен на месяцы вперед, я научился жить сегодняшним днем.
7. Дорожи семьей и друзьями
Семья и команда – прежде всего
Будь верен людям
Встречай возникшие проблемы лицом к лицу
Деньги – инструмент для достижения цели
Подбирай надежных людей и цени их таланты
Однажды вечером на Ямайке, чуть севернее Кингстона, я сидел на пляже неподалеку от бара, слушал Боба Марли и потягивал пиво. В море стая пеликанов ловила рыбу. Они ныряли по очереди, один за другим пикируя в центр косяка. Казалось, пеликаны работают как слаженная команда, где каждая птица получает свою долю добычи. Моя семья живет так же – как тесно спаянная команда. Virgin – тоже одна большая семья. Сейчас у нас пятьдесят тысяч сотрудников, но каждый член команды для меня важен и значим.
Идея активной работы в коллективе корнями уходит в мое детство. Мама всегда старалась чем-то занять всех нас, детей. Если кто-то пробовал открутиться, она обвиняла его в эгоизме. Времени на игры у нас хватало, но мама считала, что играть с определенной целью полезнее, чем просто дурачиться, – поэтому вместо возни с игрушками мы ездили верхом, играли в теннис или гоняли на велосипедах.
Во время одной из воскресных служб в церкви, вместо того чтобы сидеть рядом с мальчиком, гостившим в те дни у нас, я потихоньку перебрался на скамью к своему лучшему другу Нику. Мама была вне себя от гнева. «Гость есть гость, – сказала она, – и гостеприимство важнее всего остального». Она требовала, чтобы мне задали порку. Папа не стал этого делать. Закрыв двери своего кабинета, он ударял ладонью о ладонь, производя вполне убедительные звуки, а я выл достаточно громко, чтобы маме было слышно. Папа подолгу пропадал на своей адвокатской работе, так что воспитанием детей в основном занималась мама. Но они вместе формировали наши характеры, и я по сей день прекрасно лажу с ними обоими.
Ты можешь быть связан крепчайшими узами дружбы с человеком и все-таки с ним не соглашаться. Если вы действительно близки, то разногласия не изменят этих отношений и вы останетесь друзьями. Когда Ник решил поинтересоваться, как мы с Джонни управляемся с журналом Student, он пришел в ужас. Сказать, что это был хаос, значит ничего не сказать. Нашим «банком» служила старая жестяная коробка из-под печенья, стоявшая на виду у всех. Когда нам нужно было платить по счетам, мы пересчитывали деньги в коробке – надо ли говорить, что частенько их оказывалось недостаточно. Похоже, мы были в хроническом минусе. Я знал, что Ник здорово умеет управляться с деньгами, и уговорил его отказаться от поступления в университет, а вместо этого присоединиться к нашей работе. Он вынул деньги из жестяной коробки и открыл нормальный счет в банке. Счета оплачивались более или менее вовремя, и напряжение немного спало. Student в основном продавали добровольцы из школ и университетов, так что выручка частенько проплывала мимо нас. Огромной заслугой Ника стало то, что он сумел организовать вполне приличную сеть распространения.
К великому облегчению измученных родителей Джонни, Ник нашел для нас большой дом в самом центре Уэст-Энда, куда мы смогли перебраться из нашего полуподвального «офиса». Вскоре мы уже жили как развеселая коммуна хиппи, а на разбросанных на полу матрасах спало порой человек сорок. Официально дом принадлежал моим родителям, и я поначалу думал, что при виде всей этой оравы их хватит удар – однако вопреки моим опасениям они даже помогали нам.
