Франческа Хейг - Огненная проповедь

– Нет, – произнес Пайпер. – Ты знаешь, что она для меня слишком ценна, чтобы отпустить ее. Но тебя здесь держать нет никаких причин.

– Так ты меня отпускаешь из чистого альтруизма и вовсе не потому, что желаешь отодвинуть в сторону, чтобы оставить Касс для себя?

– Если бы я хотел от тебя избавиться, тебя бы уже здесь не было.

– Значит, это не имеет ничего общего с тем, что ты к ней чувствуешь?

Голос Пайпера прозвучал равнодушно:

– Лодка отплывает через час. Там есть место для тебя. И неважно, что ты думаешь по поводу моих мотивов.

– Верно, – спокойно ответил Кип. – Это неважно. И ты всерьез думаешь, что я уеду? Или что она будет благодарна тебе за то, что позволил мне уйти?

– Не совсем.

Я снова посмотрела одним глазом. Пайпер отвернулся от Кипа и выглянул в окно. Стая гусей летела клином в светлеющем небе над краем кальдеры.

– Ты когда-нибудь видел, как из яйца появляется птенец? – спросил Пайпер, когда крики гусей стихли вдали.

Я уловила раздражение в голосе Кипа.

– Конечно. Это один из немногих моментов, что я помню. Ни имени своего не помню, ни близнеца. Зато сохранились яркие воспоминания, как наблюдаю за птицами.

– Если забрать яйцо от матери до того, как птенец вылупится, то цыпленок, появившись на свет, прибивается к тому, что увидит первым. Следует повсюду, как за своей матерью. Когда мы были детьми, у нас был утенок. Моя сестра-близнец наблюдала, как он проклюнулся. После этого он ходил за ней повсюду.

– Если я верно понял твою маленькую аллегорию, утенок – это я, да? Вылупился из резервуара и слепо ухватился за Касс?

Пайпер встретил взгляд Кипа без тени смущения.

– Да, думаю, отчасти так оно и есть. Но я не могу понять, плохо ли это.

– Для тебя – нет. Ты уже использовал меня, рассчитывая, что я помогу тебе выяснить, кто ее близнец.

– Ты прав. Я проверял тебя, и ты поступил так, как и предполагалось. Но это вовсе не означает, что ты дал маху.

– И теперь ты снова меня проверяешь. – Кип снова посмотрел на ключ, который Пайпер положил на массивный каменный подоконник. – И как? Есть неожиданности?

– Нет, – Пайпер взял ключ и убрал в карман. – Я не думал, что ты уедешь, хоть и надеялся на это. Я до сих пор не могу разобраться, бремя ли ты. Для нее, я имею в виду.

– Конечно, – Кип закатил глаза. – Твои помыслы полностью лишены эгоизма.

– Само собой, не лишены. Почему, как ты думаешь, я дал вам раздельные кровати? – Пайпер криво усмехнулся и посмотрел на меня. Я быстро закрыла правый глаз, надеясь, что он не заметил дрожание век. – Но мне начинает казаться, что тебе следует остаться с ней. Думаю, даже придется.

– Значит, я больше не бремя? – съязвил Кип.

– Вполне может быть, что и бремя. Но, возможно, поэтому ты и должен остаться.

– Это так великодушно с вашей стороны, решать, кто мне нужен и что для меня лучше, – вмешалась я, отбросив одеяло и опустив со стуком ноги на пол. – А вам не приходило на ум, что у меня и самой может быть мнение на этот счет?

Я потерла правую щеку, на которой отпечатались складки от подушки. Кип заговорил первым:

– Не говори, что мне это не приходило на ум.

– Или мне, – добавил Пайпер поспешно.

– Не разговаривай со мной, – велела я ему. – Пробрался сюда и пытаешься манипулировать нами, точно булавками на твоих идиотских картах.

– То же самое и я ему сказал, – вставил Кип.

Я повернулась к нему.

– И ты со мной не разговаривай. Ты тоже не лучше. Почему бы тебе не уехать?

Он бросил неуверенный взгляд на Пайпера, который не преминул усмехнуться.

– Нечего ухмыляться! – одернула я его. – Утята? Серьезно? Ну и ну! Конечно, Кипу лучше уехать, но ты – идиот, если думаешь, что он бы на это согласился.

– Так ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил Кип.

– Конечно да, для твоего же блага. Не для моего, естественно. Но больше всего я хочу, чтобы вы оба прекратили нести чушь. Мне нужно прояснить мысли и понять, что будет, а вы оба ведете себя так, как будто я – приз победителю на ярмарке. Как будто сама ничего не решаю.

Пайпер заговорил первым:

– Извини. В основном, что сглупил – я знал, что Кип не уедет.

– Тихо, – велела я.

– Я искренен.

– Нет, тихо. Я должна подумать. Мне что-то снилось, важное и тревожное, как раз перед тем, как ты вошел, но из-за вашей болтовни об утятах нить ускользнула.

– Это важно для тебя? – спросил Кип.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я видела что-то неотложное. – Я снова закрыла глаза, пытаясь вернуть видение из тумана сна. – Мужчина… он плачет… прячет нож в ботинок.

Я посмотрела быстро вверх.

– Кто-то сейчас придет.

Пайпер устремился к окну и захлопнул ставни прежде, чем я успела договорить, но в ту же минуту задрожала дверь, будто что-то о нее ударилось. Ключ повернулся, защелка поднялась, и со скрипом, невероятно медленно отворилась дверь, за которой мы увидели тело убитого стражника. Кип был на полпути к двери, когда злоумышленник перешагнул мертвого стражника и кинулся ко мне, сжимая в руке окровавленный нож.

Он бросился ко мне, когда нож Пайпера вонзился ему в горло. Раненый мужчина повалился на меня, и под его весом я тоже не удержалась на ногах. Упав, я ударилась затылком о каменный пол, и на миг перед глазами всё поплыло. Затем я почувствовала, как задрожало тело незнакомца, когда второй нож попал ему в спину. Кипу и Пайперу потребовалось несколько секунд, чтобы оттащить человека и положить его на спину. И все равно он не сводил с меня взгляда. Когда в глазах у меня прояснилось, я увидела, что это Льюис, советник Пайпера. Маленький нож в шее дергался в такт биению сердца, но кровь почти не текла, пока Пайпер не наклонился и с поразительным спокойствием не извлек свой нож. Тут же вылетела пульсирующая струйка. Я кинулась к нему и прижала ладонь к ране, глядя на Пайпера с негодованием.

– Стой. Я знаю, зачем он пришел сюда.

– Думаю, это и так понятно, – фыркнул Кип.

Я покачала головой.

– Нет, я имею в виду, почему он так поступил. Это из-за его племянницы, девушки, которую они забрали.

– Он уже спрашивал о ней, когда тебе задавала вопросы Ассамблея, – сказал Пайпер, глядя с отвращением, как я склонилась над Льюисом.

Кровь толчками сочилась сквозь пальцы, и меня потрясло, какой она было горячей. Борода Льюиса из седой стала липкой и красной.

– Льюис, вы меня слышите?

Он выглядел очень бледным. Взгляд затуманился. Глаза медленно моргнули.

– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти ее, если она жива. Чтобы исправить то, что сделал мой близнец. Я обещаю. Вы меня слышите?

Его голова упала набок. Пайпер всунул под нее ботинок и аккуратно приподнял, затем убрал ногу, и голова снова откатилась вбок. Пайпер отвернулся.

– Он умер.

Я посмотрела вниз на свои ладони и на рану Льюиса, которая больше не кровоточила. По щекам струились слезы, и вытерев лицо руками, я измазала себя кровью.

– Он бы убил тебя, – заметил Кип.

– Он предал меня, предал Ассамблею, – добавил Пайпер.

– Я знаю. – Я обвила руками колени, притянув их к себе.

– Ты не ранена? – спросил Кип. Я посмотрела на себя: кровь покрывала руки, пропитав белый рукав до самого локтя, и чернела под ногтями.

– Это его, – сказала я.

– Ты случайно не собираешься завести привычку давать обещания всем умирающим, кто попытается убить тебя? – спросил Кип. – Я спрашиваю только потому, что таких обещаний может быть очень много.

Пайпер стоял, склонившись над мертвым стражником. Повернувшись к Кипу, он проговорил:

– Два человека только что погибли, Кип. Один – член Ассамблеи, другой – хороший стражник. Так что сейчас не время для шуток.

– Четверо, – поправила я.

Кип и Пайпер посмотрели на меня.

– Не двое, а четверо только что погибли.

С этого момента нас стали охранять еще усерднее. Тремя днями позже я проснулась от собственного крика. Двое стражников ворвались в комнату прежде, чем Кип успел подойти ко мне. Один из них прижал его к полу и не отпускал, пока не зажгли несколько факелов. Кип присел на край моей кровати, потирая щеку, которой стражники придавили его к каменной плите.

– Мне надо встретиться с Пайпером, – сказала я последнему стражнику перед тем, как он запер дверь. – Пошли за ним прямо сейчас.

– А мне ты не можешь рассказать? – спросил Кип тихо.

Я со злостью покачала головой.

– Это не насчет того, кому из вас я дам подержать себя за руку. Это не просто плохой сон. Это чрезвычайно важно.

Я не могла оставаться спокойной. Взгляд метался из стороны в сторону, будто пытались запомнить сценарий только что увиденного сна. Губы пересохли. От ночной сорочки исходил слабый запах пота.

– Видимо, не стоит надеяться, что ты видела перемены к лучшему? – произнес он, придвигаясь ко мне поближе. – Что-нибудь вроде действительно хорошего завтрака или превосходного урожая абрикосов в этом году.

У меня вырвался смешок, который скорее напоминал быстрый вздох, но тело немного расслабилось, и я прислонилась к нему. Кип поцеловал меня в плечо, но я покачала головой.