Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2. В плену стихий
На третий день я презентовала Штерну тарантула, которого поймала в матросский колпак. Внушительных размеров паук был достаточно волосат, чтобы понравиться натуралисту и напугать меня, несущую колпак в вытянутой руке и боязливо косясь на него, однако же одним им дело не ограничилось: я принесла еще корни лилейника, трутовые грибы и редкий вид мха.
Матросы старались на славу, и прогресс был виден налицо: «Артемида» постепенно поднималась с песка, пока еще с помощью веревок и клиньев. Процесс был приправлен смачными криками.
– Скоро сможем отправиться в путь? – адресовала я вопрос Фергюсу, выполнявшему обязанности капитана, крича и указывая остальным, как и куда вставлять клинья.
– Полагаю, что да, миледи. Смотрите сами: дно просмолили и законопатили. Теперь нужно ждать, пока затвердеет смола, но это будет когда похолодает. Мистер Уоррен считает даже, что это будет нынче вечером.
– Вот и хорошо. А что с парусами? Есть запасные?
Мачты были еще голыми, и это плохо влияло на восприятие «Артемиды» как парусного судна.
– О да, все есть, кроме…
Фергюс осекся на полуслове, услышав условный сигнал Маклауда, оповещавшего о тревоге, и выпучил глаза на происходившее за моей спиной. Обернувшись, я увидела, что по дороге, обсаженной пальмами, идут пешие вооруженные солдаты и едут конные.
– Солдаты!
Фергюс шлепнулся с помоста на землю, взметнув фонтан песка, и стал раздавать команды:
– Миледи, бегите в лес! Марсали, ты где?
Он лихорадочно бегал глазами по нам и по солдатам.
– Марсали, черт возьми!
Девушка появилась из-за корпуса корабля, где, верно, спряталась или что-нибудь рассматривала.
– Дуй с миледи в лес!
Мне не требовалось повторять: как и тогда, на «Артемиде», теперь поверженной, я схватила ее за руку, увлекая за собой и буквально таща, когда она остановилась поглядеть на своего французика.
Нам вслед раздавались крики и выстрелы.
Через два десятка шагов мы были уже в джунглях. Колючий кустарник оцарапал нас, но мы едва чувствовали это, зато я ясно ощущала, как колет бок – свидетельство того, что мой возраст и физическая форма не позволяют мне так бегать. Марсали, рыдая, упала на колени.
– Как же… Что… теперь? Кто… они? А Фергюс?..
– Я не знаю, девочка.
С помощью молодого кедра я поднялась, пока только на колени, потому что было тяжело встать, во-первых, а во-вторых, чтобы не выдать нас шевелением. Сквозь подлесок было видно, как солдаты идут к «Артемиде».
Там, где мы были, было довольно сыро, но моя глотка разом лишилась слюны, так что пришлось покусать себя за щеку.
– Будем надеяться на лучшее.
Я потрогала девушку за плечо, пытаясь успокоить ее.
– Гляди, их же не так много, как могло бы быть, – всего десять. Кстати говоря, нам нечего бояться еще и потому, что по бумагам «Артемида» записана как французский корабль, так что проблем быть не должно.
Строго говоря, Марсали волновалась не зря: корабль, выброшенный бурей, был законной добычей всякого, кто первым найдет его, а наша команда была слабой защитой, если солдаты во что бы то ни стало вознамерились захватить «Артемиду».
Некоторые наши моряки носили пистолеты за поясом, но по преимуществу оружием команды «Артемиды» были ножи. Солдаты же – я видела это – были вооружены мушкетами и шпагами, а в руках у каждого было по паре пистолетов. Исход битвы предрешен, хоть наши и будут геройски сражаться.
Фергюс, как настоящий капитан, решил принять бой и встал впереди команды, выпрямившись во весь рост. Все встали сзади, соглашаясь с его лидерством. Упряжь скрипела уже совсем близко, копыта ступали по песку – солдаты подошли вплотную к кораблю.
Их командир, рослый мужчина, приказал им остановиться в десяти футах от почти безоружных людей с «Артемиды» и спешился.
Я следила прежде всего за реакцией Фергюса, могущей мне рассказать, чего ожидать от солдат и смогут ли наши моряки противостоять им. Француз неожиданно побледнел, и я проследила направление его взгляда – и тоже побледнела.
– Silence, mes amis, – прозвучал повелительный и в то же время любезный голос командира. – Silence, et restez, s’il vous plaît.
То есть «Друзья, молчите и не двигайтесь, пожалуйста».
Я и так стояла на коленях, и это облегчило меня еще больше, иначе бы я точно упала на них. Хвала небесам!
Марсали, увидев командира, охнула, тогда я зажала ей рот.
Командир солдат обнажил голову, отчего на солнце заиграли блики в его рыжей шевелюре, и улыбнулся Фергюсу волчьим оскалом.
– Это ты командир? Тогда пойдешь со мной, – зазвучала французская речь. – А все остальные стойте здесь. И не болтайте!
Марсали попыталась высвободиться из моей железной хватки.
– Прости.
Мы во все глаза смотрели на берег.
– Что у них там творится?
Бледность, вызванная возбуждением, сделала заметными веснушки на ее носу.
– Откуда здесь папа?
– Не знаю, помолчи, пожалуйста! Дай послушать.
«Артемидяне» стали переглядываться, качать головами и пихаться локтями, но честно молчали. Должно быть, со стороны это выглядело как страх, по крайней мере я на это надеялась.
Джейми отвел Фергюса в сторону и тихо дал устные распоряжения, после чего недовольный француз вернулся к кораблю, а Джейми собрал солдат вокруг себя.
Из джунглей я, конечно, не могла слышать слов Джейми, но Фергюсовы разбирала хорошо.
– …солдаты из гарнизона Кап-Аитьен и их капитан Алессандро…
При упоминании этого имени он значительно вскинул брови и сделал страшные глаза, а после продолжил:
– …обещают нам помочь спустить корабль на воду.
Несколько матросов крикнули что-то наподобие «ура!», остальные же недоумевали и терялись в догадках.
– А как же мистер Фрэзер…
Ройси, славившийся у нас тугодумием, начал было размышлять вслух, на что Фергюс решительно пресек подобные поползновения, обняв его и направив к помосту.
– Смотри, как нам повезло! – возопил он, дергая дурака за ухо. – Капитан Алессандро рассказал, что местный житель увидал, что мы в беде, и послал нам на выручку гарнизонных ребят. Вот хорошо-то как – быстрее спустим на воду, быстрее отчалим!
Когда Ройси малость сообразил, что к чему, и не смог бы болтовней выдать Джейми солдатам, Фергюс отпустил его и скомандовал остальным:
– Давайте, ребятки, поднатужьтесь еще чуточку! Скоро конец вашим мучениям. Манцетти, живо за работу! Маклауд, Макгрегор – за молотки! Мейтленд…
Юнга смотрел на Джейми в образе капитана Алессандро так, будто увидел по меньшей мере Иисуса. Француз треснул его на спине и попросил:
– Дитя мое, Мейтленд, mon enfant. Спой-ка нам песенку.
Парень, не очень разделяя оживление Фергюса, запел «Девушку с каштановыми волосами».
– Подтягивай! – разозлился француз на недотеп.
Кок с удовольствием присоединился к певшим, добавив свой хриплый бас в общий хор, находя в этой кутерьме нечто забавное.
Заправлявший всем Фергюс намеренно привлекал к себе внимание, чтобы никто не смотрел в сторону Джейми, занятого своими делами. Молотки стучали, заглушая слова Джейми, отдававшего приказания солдатам.
Как я и предполагала, солдаты были не прочь поживиться тем, что было на корабле, и бросали на «Артемиду» такие взгляды, из которых явствовало, что только присутствие Джейми удерживает их от разграбления судна. Глядя на них, не очень верилось в заверения Фергюса, что помощь потерпевшим кораблекрушение – исключительно их добрая воля.
Тем не менее солдаты активно помогали матросам, прикладывая, где это требовалось, свою силу. Оружие и одежда были сняты и отложены в сторону, но трое солдат вообще не принимали ни в чем участия, а несли караул при полном вооружении. От их взглядов не укрывалось ни одно движение моряков. Джейми тоже не помогал матросам, а наблюдал за тем, что происходило на корабле и у корабля.
– Может быть, мы выйдем уже отсюда? – предложила Марсали. – Ведь все хорошо.
– Нет, сиди пока! – приказала я.
Джейми, за которым я теперь наблюдала из зарослей, стоял в тени пальмы. Мне не были видны его глаза, а губы пряталась в непривычной для меня бороде, но негнущиеся пальцы нервно стучали по бедру.
– Не стоит пока выходить, твой папа волнуется.
Всю вторую половину дня мужчины чинили корабль, а мы с Марсали сидели в укрытии. Фергюс охрип и вымок от пота, непрестанно раздавая распоряжения, а матросы хмуро смотрели на капитана Алессандро, давно перестав петь. К нам, спрятанным в лесу, подходили только стреноженные лошади, ищущие траву. У корабля уже лежали обрезки бревен, с помощью которых нужно было спустить судно; дерево пахло смолой.
Еще к кромке деревьев, где мы скрывались, подходил часовой с мушкетом, настороженно всматриваясь в зелень джунглей. Я видела темные сальные завитки его волос и оспины на лице, но не могла пошевельнуться, чтобы не привлечь его внимание. Его амуниция, не очень чистая, звенела при ходьбе, а у одной шпоры отлетело колесико. Он тяготился своей службой и был бы рад выстрелить сдуру в кусты, если бы заметил меня там.
