Терри Пратчетт - Держи марку!
– Откуда ты знаешь? – спросил Мокриц.
– Ты Кричал Об Этом В Присутствии Примерно Ста Человек, Господин Вон Липвиг. Мы, Големы, Желаем Госпоже Ласске Большого Человеческого Счастья. Она Пережила Нелегкие Времена. Ей Нужен Человек С…
– …с зажигалкой? – быстро вставил Мокриц. – Ничего не говори, господин Помпа, очень тебя прошу! Купидоны – это такие… пухлые детишки в подгузниках, а не большие глиняные дяди, договорились?
– Ангхаммарад Говорит, Что Она Напоминает Ему Лелу – Богиню Вулканов, Которая Постоянно Дымит, Потому Что Бог Дождя Пролился Над Ее Лавой, – продолжал голем.
– Женщины вечно жалуются на такие вещи, – сказал Мокриц. – Я нормально выгляжу, господин Грош?
– Ох, сэр, – сказал Грош. – Не думаю, что Мокрицу фон Липвигу стоит волноваться перед свиданием с барышней!
Если подумать, подумал Мокриц, несясь по людным улочкам, он никогда не был на свидании с барышней. За столько-то лет. О, Альберт и компания знали сотни барышень и всячески развлекались, в том числе Альберту один раз вывихнули челюсть, включая один перелом челюсти, что было развлечением в самом невеселом смысле. Но Мокриц – никогда. Он всегда прятался за накладными усами или очками или попросту за вымышленным образом. Он снова почувствовал себя обнаженным и начал жалеть, что сбросил свой золотой костюм.
Добравшись до «Залатанного Барабана», он вспомнил, почему это сделал.
Все говорили ему, что Анк-Морпорк в эти дни стал куда цивилизованнее, что Стража и Гильдии положительно влияли на город, и вероятность нападения на обычного человека, который просто идет по своим делам, стала в Анк-Морпорке просто вероятностью, а не само собой разумеющимся событием. А улицы стали такими чистыми, что иногда их даже было видно.
Но в «Залатанном Барабане» все оставалось по-старому. Кто-нибудь обязательно пробьет собственной головой дверь и упадет на мостовую, прямо вам под ноги, а если нет – значит, что-то не так с этим миром.
Драка только начинала разворачиваться. Более или менее. Потому что хоть в чем-то время не стояло на месте. Теперь уже нельзя было просто схватить человека и забить его топором. К пьяным дракам предъявлялись определенные требования. Мокриц прошел мимо большой компании людей, которых отличали сломанные носы и недостаток одного уха. Они склонились друг к другу и бурно совещались.
– Послушай-ка, Боб, я что, непонятно выражаюсь? Это неприлично, в конце концов! Настоящие драки на пустом месте не случаются. Нельзя просто взять и навалиться – это уже не модно. Так вот, Устрица Дэйв… надень шлем обратно, Дэйв… он будет враг на передней позиции, а Базальт, которому, как все мы знаем, шлем не нужен, он будет враг, подкрадывающийся сзади. Так, времени на кастет уже не остается. Допустим, Подлива исполнит свой коронный прием с Опрокидыванием Лавки, потом немного поиграемся с ножами, покачаемся на лампе, вот это вот все, потом в ход идет Второй Стул – это ты, Боб, – ловко становишься между их Пятым Номером и Бутылем, закидываешь стул себе за голову, вот так… извини, Остряк… и потом наотмашь бьешь Пятый Номер – бум, хрясь, и шесть чистых очков в твой карман. Если же Пятым Номером выставят гнома, то стул его не остановит, но ты не дрейфь, не выпускай из рук, что останется от стула, замри на секунду, а когда он бросится на тебя – врежь ему по ушам. Они этого терпеть не могут, спроси вот Рукисилу. Еще три очка. После этого придется импровизировать, но я хочу, чтобы вы все – Мик Мак и Хрустяш, это и вас касается – попробовали провернуть Двойного Эндрю, когда дело снова дойдет до кулаков. Помните? Сталкиваетесь спинами, поворачиваетесь, чтобы задать друг другу взбучку, затем момент радостного узнавания, потом беретесь под левый локоть, разворот – и выводите из строя противника ногами, кулаками, чем хотите. Сразу пятнадцать очков, если все гладко провернуть. И не забывайте: Игорь стоит наготове, так что если у кого оттяпают руку, подберите ее с пола и врежьте ей противнику – получите двадцать очков и радость в зале. Кстати об этом, помните, что я вам сказал насчет татуировок с вашими именами на всех частях тела, да? Игорь старается как может, но вы встанете на ноги гораздо быстрее, если облегчите ему работу, и самое главное, если это будут ваши ноги. Итак, всем занять свои позиции, пробежимся еще раз по плану…
Мокриц обогнул их стол и окинул взглядом огромное помещение. Главное – не сбавлять темп. Это привлекает внимание.
Он увидел тонкую струйку синего дыма, возносящуюся над толпой, и стал пробивать себе дорогу.
Госпожа Ласска сидела одна за крошечным столиком, на котором стояла крошечная рюмка. Она, должно быть, пришла совсем недавно – сиденье напротив было свободно.
– Часто здесь бываешь? – спросил Мокриц, быстро присев на стул.
Госпожа Ласска вздернула брови.
– Да. А что?
– Не думаю, что это самое безопасное место для женщины.
– Это с такими-то большими и сильными защитниками вокруг? Не хочешь что-нибудь выпить?
Чтобы прорваться к бару, Мокриц рассыпал на пол горстку мелочи. Это всегда помогало расчистить проход.
Вернувшись, он обнаружил, что его место было занято Пока-Что-Дружелюбным-Пьяницей. Мокриц встречал таких типов, и ключевые слова тут были «пока что». Госпожа Ласска отодвинулась подальше, уклоняясь от его знаков внимания и, не в последнюю очередь, дыхания.
Мокриц расслышал характерные призывы от души напившегося человека.
– Шта… да? Я это к тому, шта… да, ну, тыпнимашь, ну, давай поцелуемся, что ли? Я, вот что, я…
О боги, мне придется вмешаться, подумал Мокриц. Он огромен, у него при себе нож размером с мясницкий топор, и стоит мне слово сказать, как он сразу перейдет в четвертую стадию, Агрессивный-Неуправляемый-Психопат, а такие обычно успевают нанести пару удивительно точных ударов до того, как упадут.
Мокриц поставил бокал на стол.
Госпожа Ласска бросила на него мимолетный взгляд и покачала головой. Под столом произошло какое-то движение – тихий, мягкий звук – и пьянчуга резко подался вперед, побелев, как полотно. Кроме него и Мокрица никто не услышал мурлычущий голос госпожи Ласски:
– Тебе в ногу упирается четырехдюймовый каблук туфли от «Красотки Лукреции», самой опасной обуви во всем мире. С учетом массы на квадратный дюйм, это как если бы на тебя прыгнул очень острый слон. Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь: «Может ли она продавить до самого пола?» И знаешь что? Я сама не уверена. С подошвой твоего башмака могут возникнуть проблемы, но со всем остальным – точно нет. Но это еще не самое плохое. Тревожно то, что в детстве меня буквально из-под палки заставляли заниматься балетом, так что теперь у меня удар, как у мула. Ты сидишь прямо напротив меня, и у меня есть второй сапог. Вижу, ты все и сам понял. Теперь я уберу каблук.
Из-под стола послышалось тихое «плюх». Очень осторожно мужчина встал, развернулся и захромал прочь, ни разу не обернувшись.
– Мне можно тебя побеспокоить? – спросил Мокриц.
Госпожа Ласска кивнула, и он сел за стол, скрестив ноги.
– Он был просто пьян, – заметил Мокриц.
– Мужчины всегда так говорят. Но ты сам знаешь: если бы я этого не сделала, ты бы сейчас собирал зубы в фуражку. Которой я, кстати, на тебе не вижу. Видимо, сегодня здесь твое тайное «я». Извини, я что-то не так сказала? Ты пролил пиво.
Мокриц вытер напиток с лацкана.
– Нет, это я, – ответил он. – Весь как на ладони.
– Ты едва меня знаешь, но приглашаешь на свидание, – сказала госпожа Ласска. – Почему?
Потому что ты назвала меня жуком, подумал Мокриц. Потому что ты с самого начала видела меня насквозь. Потому что ты не пригвоздила меня к стене арбалетной стрелой! Потому что ты не любишь пустых разговоров. Потому что я хочу узнать тебя поближе, даже если это будет все равно что целоваться с пепельницей. Потому что я хочу узнать, сможешь ли ты вложить в свою жизнь столько страсти, сколько вкладываешь в одну затяжку. Что бы там ни говорила госпожа Макалариат, я хочу крутить с тобой шуры-муры, госпожа Дора Гая Ласска… уж во всяком случае шуры, а в перспективе муры, когда мы узнаем друг друга поближе. Я хочу знать о твоей душе столько же, сколько ты знаешь о моей…
Мокриц сказал:
– Потому что я едва тебя знаю.
– Я в общем-то тоже едва тебя знаю, – ответила госпожа Ласска.
– Очень на это надеюсь, – сказал Мокриц, и она даже улыбнулась.
– Хороший ответ, складный. Где мы все-таки будем ужинать?
– В «Счастливой Печенке», естественно, – ответил Мокриц.
Она искренне удивилась.
– Ты заказал столик?
– О да.
– У тебя там родственник работает? Ты шантажируешь метрдотеля?
– Нет. Но я зарезервировал место, – ответил Мокриц.
– Тут точно какая-то хитрость, – сказала госпожа Ласска. – Я впечатлена. Но должна тебя предупредить. Наслаждайся ужином. Он может стать последним.
