Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Нисхождение
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ
ПЯТИДЕСЯТНИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ БОГА, ПРЕП. И. ГАРЛИЦ, ПАСТОР
– Снимаю шляпу, – сказала Лилли, изучив список. Он был написан на бумаге с вытисненным в верхней части маленьким золотистым крестом и буквами П. Ц. Б. под ним – видимо, это были первые буквы названия Пятидесятнической церкви Бога. Лилли не до конца понимала, было ли у этой церкви настоящее здание или же это был просто странствующий культ или секта.
– Мы просто хотим внести свою лепту, – заверил ее проповедник, сидевший по другую сторону стола. В крупных, ухоженных руках он держал одноразовый стаканчик с быстрорастворимым кофе. Взгляд его спокойных глаз был устремлен на Лилли. На проповеднике были уже привычная строгая рубашка и галстук, материя которых износилась, пропиталась кровью и перепачкалась от тягот жизни среди чумы.
– Все прекрасно продумано, – заметила Лилли.
– Лилли, вы нас вдохновляете. Ваш город удивителен, это настоящая декларация несокрушимой силы человеческого духа, и мы хотим быть его частью.
– Вы уже его часть. Как и все остальные его жители.
Проповедник опустил глаза и взглянул на свой стаканчик с кофе.
– Спасибо за эти слова, Лилли, но мы не можем принимать это как данность – не в наши времена.
– Наши люди полюбили ваших. Вот и все. Мы хотим, чтобы вы остались навсегда.
Иеремия улыбнулся. Лилли заметила золотую коронку на одном из его клыков.
– Это очень щедро с вашей стороны, – проповедник встретился с Лилли глазами. – Мы чувствуем, Бог не просто так отправил нас сюда доживать свои дни.
Лилли ответила улыбкой на улыбку.
– Будем надеяться, что дни ваши еще не сочтены.
Выражение лица проповедника вдруг изменилось, его живая улыбка сменилась непроницаемой маской.
– Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
– Пожалуй, сегодня эта фраза правдива как никогда, – Лилли взглянула на проповедника. – Все хорошо?
Иеремия снова улыбнулся.
– Просто отлично. Видимо, усталость дает о себе знать.
– Вы заслужили отдых, последнюю неделю вы спины не разгибали.
Он пожал плечами.
– Я работал наравне с остальными добрыми людьми этого города.
– Все вас любят. По-моему, вы завоевали сердца половины людей во вторую ночь, когда уложили пробившегося за стену ходячего.
– В этом нет ничего особенного, Лилли, вы и сами поступили бы точно так же.
– А сердца остальных вы завоевали вчера, когда раскололи на дрова тот упрямый пень возле почты.
– Это под силу половине мужчин в этом городе. Я просто делал свою работу – и только-то.
– Ваша скромность говорит о вас больше всех остальных поступков, – улыбнувшись, сказала Лилли. – Здесь любой готов броситься ради вас под пули, а в наше время это дорогого стоит.
– Как скажете, Лилли, – пожал плечами он и посмотрел на нее. – Вы уверены, что все придерживаются такого мнения?
– О чем вы? Конечно. Что, вам кто-то что-то сказал?
Проповедник задумчиво покрутил стаканчик между крупными, достойными пианиста ладонями.
– Лилли, тут к гадалке не ходи: тот джентльмен – мужчина в возрасте, кажется, его зовут Боб – явно мне не рад.
– С Бобом никаких проблем, он просто живет в собственном маленьком мире, – заверила проповедника Лилли.
На самом деле Боба уже несколько дней никто не видел. Он бродил по тоннелям, устраивал там вентиляционную систему и пытался спустить туда генераторы, утверждая, что делает все это на тот случай, если однажды им понадобится спуститься в подземелья на долгий срок. Но Лилли чувствовала, что Боб негодует из-за появления новичков и опасается их.
– О Бобе я позабочусь, – добавила она. – Вы просто продолжайте в том же духе. Ваша помощь неоценима – я как никто это понимаю.
– Ладно, Лилли, но у меня есть еще один вопрос, – он сделал паузу. – Может, все эти добрые слова я слышу не просто так? Может, вы на что-то намекаете?
Лилли посмотрела на него, чувствуя, как меняется выражение ее лица. Она сделала глубокий вдох и нервно кашлянула.
– Вы меня поймали. Да. Я хочу вас кое о чем попросить, – она осторожно подбирала слова. – Я в некотором роде унаследовала позицию местного лидера, – пауза. – Не буду вдаваться в детали.
– И вы прекрасно справляетесь – я ведь уже это говорил. Это каждому видно.
– Не знаю, не знаю, – сказала Лилли, отмахнувшись от комплимента, как от назойливой мухи. – Но точно знаю, что сама я этого не хотела. Я вроде как стала лидером по умолчанию, – пауза, подбор слов. – Между нами говоря, здесь ни у кого нет лидерских задатков – люди прекрасные, уж поверьте, но до лидеров им далеко. А я, честно говоря, предпочла бы жизнь попроще, – пауза. – Я понимаю, что возможность жить «нормальной» жизнью в наши времена даже не обсуждается, – еще одна пауза. – Но я могу представить себя в кругу семьи.
Голос проповедника смягчился, когда он произнес:
– Я заметил, что вы проводите много времени с Келвином и его ребятишками.
Лилли улыбнулась.
– Виновна по всем пунктам.
– Вы прекрасно ладите с этими детьми, я уж вижу. А этот парень – порядочный христианин.
– Спасибо.
– Итак… Чем я могу помочь?
Лилли снова улыбнулась и сделала глубокий вдох.
– Вы очень поможете мне, став лидером этого города.
Глава семнадцатая
Тем вечером после предложения Лилли разгорелась жаркая дискуссия, в ходе которой Лилли выяснила, что Иеремия не горит желанием брать на себя такую важную роль. Он полагал, что старожилы Вудбери не примут его – чужака, пришедшего в город всего неделю назад, – в качестве их официального лидера, и сомневался, как такой поворот воспримет его паства. Казалось, церковники не хотели его ни с кем делить. Однако Лилли стояла на своем и в конце концов уговорила проповедника на компромисс – совместное лидерство. Иеремия неохотно согласился, и они ударили по рукам.
Решение было крайне поспешным и еще не имело никакой официальной силы, но Лилли тотчас почувствовала, что у нее с плеч свалилась неподъемная ноша.
Следующие несколько дней она была на седьмом небе от счастья, руководя посадкой арбузов и канталуп в северной части арены, помогая отчищать оставшиеся кровавые разводы и убирать кандалы из гаражей под гоночным треком и перекапывая землю в восточной части арены для посадки цветов. Цветы были целиком и полностью идеей Лилли – и кое-кто в шутку советовал ей посадить лилии, в то время как городские скептики считали возню с ними бесполезной тратой времени. Зачем расходовать драгоценные минуты жизни на декоративные, ненужные, легкомысленные элементы вроде цветов? Перед каждым в этом городе стоял вопрос жизни и смерти. Людям следовало все свое время посвящать укреплению стен, поиску провизии, работе на благо строительства автономного общества и общему повышению их шансов на выживание. Само собой, с этим было сложно поспорить. Лилли это понимала. Иеремия тоже это понимал. Все это понимали. И все же Лилли очень хотелось посадить в Вудбери цветы.
Эта мысль не давала ей покоя. Воспоминание об отцовских розовых кустах преследовало ее во сне и наяву. Эверетт Коул с монашеским рвением ухаживал за своим образцовым цветочным садом, а его английские розы, которые росли вдоль невысокого заборчика, были гордостью всей Мариетты. А еще Лилли считала, что сможет в конце концов убедить жителей города, что в создании цветочной клумбы есть крупица смысла. Она снова и снова повторяла, что цветы будут привлекать пчел, которые, в свою очередь, станут опылять и другие растения.
Она рассказала об этом детям Дюпре, и те предложили ей высадить цветы тайно, под покровом ночи, когда все в городе заснут. Дети тотчас поддержали ее в «цветочном вопросе» (теперь этот камень преткновения называли именно так). Дети охотно воспринимали все то, чего взрослые, поглощенные быстрыми, неистовыми потоками жизни, были давно лишены. Но Лилли не хотела идти против течения, особенно в ходе столь деликатного процесса мирного изменения режима.
Дни шли за днями без инцидентов и без атак ходячих. Миграционный путь суперстада отклонился от города, существенное количество мертвецов, бродивших по окрестностям, потекло на север, куда их, вероятно, привлекали свет, пожары и шум, все еще раздававшийся на задворках Атланты. А может, все это было совершенно случайно. Люди до сих пор не разгадали секреты движения ходячих и безумные паттерны их поведения; предсказать их следующий шаг было невозможно. В глубине души Лилли полагала, что они могли вернуться в любой момент, тысячекратно более сильной армией, разрушительной, как землетрясение или торнадо. И это был еще один повод жить. Дышать. Любить друг друга. Каждую минуту наслаждаться жизнью. И ради бога, ради всего святого – когда-нибудь, как-нибудь, Божьей милостью – чувствовать в воздухе живительный аромат цветов.
