Кит Де Кандидо - Сонная Лощина. Дети революции
– Сегодня книги можно перевыпустить или скачать из сети. Зато людей…
– Ты, конечно, права, – кивнул Крейн, признавая правоту напарницы, – но ты живешь в эпоху, когда книги печатаются тиражами, в мое время неслыханными. Знания тогда добывались с трудом куда большим, а потерянные книги заменялись не так просто. Ну, и как мы с тобой выяснили, знания хрупки и редко надежны, порою они хорошо скрыты.
– Это, определенно, правда. Пошли, пройдемся.
Они неспешно двинулись вверх по Честнат-стрит и свернули на Вашингтон-стрит, которую Крейн нашел подходящей моменту и настроению.
– По крайней мере, – заметил он, ступая по улице, названной в честь его бывшего командира, – нам удалось хотя бы раз воспользоваться накопленными у мистера Уайткомба-Сирса знаниями. Страшно даже вообразить, какую бойню устроила бы Зерильда, потерпи мы неудачу и позволь мы ей вернуться в смертную юдоль.
– Да, фигово бы пришлось, – улыбнулась одной из своих нагленьких улыбочек Эбби. Крейн невольно улыбнулся в ответ, однако тут же помрачнел. – Ты так и не сказал, что за иллюзию наслала на тебя Фрида.
Последние два дня Крейн силился забыть о том видении… Но, разумеется, думать ни о чем другом больше не мог. И вот он вкратце поведал Миллс, как недолго успел пожить жизнью Икабода Крейна, пережившего войну и взрастившего с Катриной трех отпрысков.
– Во-первых, – под конец сказал он, – видение напомнило об ужасной истине, которую я до сих пор почти не принимал во внимание. Я не знаю, как мой отец воспринял известие о моей гибели. Что он испытывал: печаль? сожаление? гнев? праведное самодовольство? – Он покачал головой. – Как ни прискорбно, испытывать он мог любое чувство из вышеперечисленных.
– Не знаю даже, что сказать, Крейн. Абернети и мне показала нечто подобное. Корбин был мне как отец, и вот его не стало. Я бы и правда хотела, чтобы он жил, видел, что творится. Помогал мне.
– Говоря по совести, лейтенант, он и в самом деле помог. Его архив просто бесценен.
– Ну да, – вздохнула Миллс.
– А что насчет мисс Дженни и капитана Ирвинга?
– Ну, Ирвинг продолжает зачем-то мотаться в город. Может, с семьей видится, не знаю. Ему тяжко пришлось: он ведь думал, что знал свою напарницу, Наджент.
Крейн кивнул.
– А что мисс Дженни?
– С ней все хорошо, – хохотнула Миллс. – Что бы ни случилось, она быстро оправляется. Не забывай, она к этой войне готовилась дольше нашего.
К немалому восторгу Крейна, они достигли северного угла Парка Патриотов.
– Черт, я здесь лет сто не бывала.
Крейн удивленно взглянул на Миллс:
– В самом деле? Я вот стараюсь заглядывать сюда как можно чаще. В этом парке отлично думается.
– О, ну а для меня это первейшая причина как можно чаще оставаться от парка подальше. В последнее время размышления меня угнетают. Молох обещает, что ты меня предашь, Энди Брукс разгуливает по городу как зомби, и я по-прежнему не знаю, простила ли меня Дженни полностью. Завтра еще на очередные полицейские похороны. Как началось осенью с убийства Корбина, так и продолжается… – Миллс грустно улыбнулась. – Да, и с Новым годом меня.
Наконец они дошли до моста, на котором Крейн познакомился с мисс Лианой и ее питомцем Падди – а также получил видение от Катрины, положившее начало недавней миссии.
Миллс облокотилась на перила и глянула вниз на бурный поток.
– Я сказала Дженни, что мы на стороне добра, сражаемся за то, чтобы зло не поглотило мир, но… стоит иногда оглядеться и думаешь, что войну мы уже проиграли.
– Нельзя позволять себе подобных настроений, лейтенант, – убежденно произнес Крейн. – Именно когда события складываются не в нашу пользу, мы должны сражаться наиболее яростно. А если поддаваться отчаянию, то тем лишь приблизим победу врага. Надо держаться за то, во что мы верим и что дает нам сил, приносит радость. Меня, например, воодушевляет мысль, что мы с Катриной однажды воссоединимся.
– Для меня, наверное, это надежда наладить отношения с Дженни.
– Я бы сказал, что ты к своей цели куда ближе, чем я – к своей, – нерадостно заметил Крейн. – К тому же это не первая моя безнадежная война. Когда я только прибыл к этим берегам, мои – тогда еще – соратники из регулярной армии считали бунт колонистов верхом непродуманности и неосмотрительности. Король Георг был сильнейшим из монархов своего времени, Англия владела большей частью суши. По крайней мере, мы убеждали себя в этом. Дело колонистов казалось заранее проигранным. Неорганизованные, разрозненные, необученные – такими были воины Континентальной армии. По прибытии мой командир полковник Тарлтон обещал, что я встречу на американской земле лишь одно Рождество и что восстание подавят менее чем за два года.
– Я так думаю, предсказатель из этого Тарлтона был никакой? – спросила Эбби.
– В самом деле.
– Погоди, разве не он оказался в итоге демоном?
Крейн кивнул.
– Возможно, потому он и переоценивал силы регулярной армии, однако его убежденность разделяло большинство сослуживцев. Две с половиной сотни лет спустя история показала, как он ошибался. Непокорные колонии стали тем, чем некогда являлись владения короля Георга, – одной из величайших держав мира. Все потому, что мы отказывались признать поражение. В том и была наша сила.
– Надо думать. Кстати, о видениях. Мне оно показалось классным: обычная бюрократия, бессмысленные споры, но… все такое настоящее, нормальное.
– Как и у меня. Полагаю, мисс Дженни и капитан Ирвинг, подобно нам, увидели сцену из повседневной жизни. Заклинание, наложенное на нас мисс Абернети, вытаскивает на поверхность потаенные желания.
– Мечты. Надежды. Устремления. – Миллс вздохнула. – Если бы да кабы… Крейн улыбнулся.
– …мы превратились бы в ходячие грибные фермы.
– Точно, – кивнула Миллс. – А поганок и без того хватает.
Крейн встал рядом с Миллс и тоже облокотился на перила. Посмотрел на поток воды, прикрыл на мгновение глаза…
…а открыв их, снова перенесся в темный лес, полный скрюченных сухих деревьев. Воздух сделался плотным и затхлым, на небе сияла половинка луны.
На сей раз, правда, не было никаких видений. Точнее, не было сцен из прошлого. Крейну явилась Катрина – в одеянии санитарки, как в тот день, когда Крейн и Всадник Смерти сразили друг друга на поле боя.
– Я не могу оставаться с тобой долго, любовь моя, – сразу же заговорила Катрина. – В последние дни Молох зорко следит за мной.
– То же подозреваем и мы с лейтенантом Миллс. Должен поблагодарить тебя, Катрина: твое предупреждение помогло остановить воскрешение Зерильды.
– Она всегда сеяла великое зло, а твои действия пошатнули ее ковен. Впрочем, больше всего я радуюсь, Икабод, не сорванному воскрешению их госпожи, – непривычно скромно улыбнулась она, – но тому, что ты наконец получил заслуженную награду.
– О чем ты? – смущенно спросил Крейн.
– Крест Конгресса. Этой чести тебя удостоил сам генерал Вашингтон. Давно пора тебе его получить.
Катрина протянула ему руку, однако не достала, не сумела коснуться.
– Скоро мы будем вместе, Катрина, – заверил ее Крейн. – Если уж забытая награда от генерала Вашингтона наконец нашла меня, то и мы обретем друг друга вновь.
– Обязательно, – еще шире улыбнулась Катрина.
После этих ее слов Крейн снова перенесся в Парк Патриотов.
– Эй! Земля вызывает Крейна!
– Что-что? – моргая, посмотрел на Миллс Крейн.
– Ты где-то на минуту перенесся на Кузбейн.
– Не слышал о таком месте, – нахмурился Крейн. – Где оно и как я вообще мог перенестись туда?
– Попасть на Кузбейн можно по одной очень особенной улице. С этой планеты делал репортажи лягушонок Кермит.
– Ля… лягушонок? – Крейн так и уставился на Миллс.
Та в ответ захихикала.
– Долго объяснять. – Она резко выпрямилась. – Не знаю, как ты, но я просто умираю с голоду. Как насчет безродного потомка греческой лепешки?
– С удовольствием разделил бы с тобой пиццу, лейтенант, – кивнул Крейн. – Веди же меня в заведение «У Сальваторе». Или к Владимиру?
– А, без разницы.
По пути из парка к пиццерии Крейн достал из кармана Крест Конгресса – одну из двух вещей (помимо гримуара), которую он успел вынести из горящей библиотеки Уайткомба-Сирса. На серебряном кресте еще остались небольшие следы крови.
Остальные шесть крестов, что успела похитить Наджент, полиция приобщила к делу как улики. Позже они отправятся к законным владельцам: крест Тилмана – в «Общество Цинциннати», кресты ван Бранта и Виллетта – в Метрополитен-музей, а крест Кортландта – в музей в Тарритауне. Согласно последней воле мистера Уайткомба-Сирса, крест его семьи отойдет Историческому обществу Сонной Лощины и Тарритауна. К несчастью, пожар лишил их остальной части богатого наследства – кроме разве что существенной суммы денег.
